Парк Юрского периода: миллионы лет спустя - Беркли Джон. Страница 26

— … надо прервать экскурсию…

«Снова Кеймен. Бедный, бедный Арни».

— … можно закончить ее завтра.

— Вы убеждены, что это абсолютно необходимо? Вечерний осмотр — один из наиболее эффектных. Не хотелось бы прерывать его, если есть возможность продолжить поездку.

«Кретин, — усмехнулся Деннис. — Боже, какой кретин. Нет слов. И на этого человека я работал пять лет. Нет уж, хватит. Балаганщик. Ярмарочный напыщенный паяц. Ему нужно бы держать блошиный цирк. Или русскую потеху — тараканьи бега. Выше этого уровня он не поднимется. Хотя и ворочает миллионами».

— Сожалею, но это, действительно, необходимая мера. Попросите их возвращаться. У нас в запасе не больше получаса.

— Ну хорошо, — вздохнул явно разочарованно Хаммонд. — Я целиком полагаюсь на ваше мнение.

«О, да, — развеселился Деннис. — Бедолага. Ну, теперь держись, парень. Если буря все-таки, по счастливой случайности, пройдет стороной, этот старый мясистый педик от тебя даже косточки не оставит. Сожрет с потрохами. Ты, похоже, проиграл. Надо было навязать принятие окончательного решения этому сладкому ослу. А теперь ослом станешь ты».

Голубое мерцание на экране монитора вдруг сменилось размытой картинкой. Черная фигура в черном же, отсвечивающем влагой дождевике, на фоне стоящего вдали пирса. Волны с ревом накатывали на бетон, пытаясь снести упрямый волнорез, но разбивались на бессчетное количество белесых крупиц, пеной проползали по серой шершавой поверхности и разочарованно отступали, бормоча что-то злобное, ворчливо-тревожное.

Деннис загляделся, пораженный дикой мощью разбушевавшегося океана. Вот на серой, качающейся, пенящейся бело-желтыми пузырями поверхности выросла гигантская мутная стена. Она была еще далеко, но быстро бежала к берегу, набирая силу и скорость, воя, словно мотор подбитого самолета-истребителя, на звериный манер, надсадно и страшно: «ууууУУУУУУ!» Громче и громче, вырастая, вбирая в себя новые тонны горьковато-соленой океанской воды. И дождевик, обернувшись, замер потрясенный. Волна достигла пирса и с грохотом обрушилась на него. Деннису на мгновение показалось, что стихия все-таки возьмет верх. Бетон не выдержит такого напора и с хрустом просядет, сгинет в серо-перламутровой неверной глади, скроется из глаз вместе с баркасами, челноками и этим типом в дождевике, удивленно хрипящим, пытающимся вытолкнуть воду из прокуренных легких. И вышка, на которой укреплена видеокамера, подломится с пушечным хлопком, покатится, увлекаемая титанической силой. И волна помчится дальше, вырывая с корнем тиссы, пальмы, ели, фикусы, затапливая бункеры, опрокидывая столбы ограждений и неуклюжих динозавров, ошалело орущих, непонимающих, как кегли в боулинге. И толстый говнюк Хаммонд мгновенно начнет визжать от ужаса. И он сам, Деннис Хоупер, тоже, наверное, начнет. И Арии. И Сол тоже. Нет, этот, наверное, не станет визжать. Слишком уж крепок в кости.

Ничего не произошло. Эта волна, как и тысячи предыдущих, взорвалась брызгами, расколовшись о тупой конец пирса. Дождевик обернулся к камере. Лицо его было испуганным. Да и есть отчего. Резкие порывы мокрого ветра развевали глянцевые полы плаща, трепали их, играли ими.

— Скажите всем, мистер Хоупер, что последний челнок ухолит через пять минут. Пусть те, кто едет, заканчивают работу и быстро отправляются к пристани. У нас почти нет времени.

Деннис застыл в тонком поскрипывающем кресле. Этого он не учел. Буря, помогающая ему в осуществлении задуманного, теперь могла сорвать все его планы.

— Но… — он пытался найти какой-нибудь аргумент, способный задержать отплытие челнока, и не находил. — Но… вы не можете уехать через пять минут. Мне нужно закончить работу с программой. Да и остальным не уложиться в такой срок. Слишком мало времени.

Дождевик вновь обернулся к пирсу, затем опять посмотрел в камеру.

— Я понимаю, мистер Хоупер, но капитан настаивает на немедленном отправлении. Похоже, через десять-двадцать минут мы уже вообще не сможем выйти в океан. Буря подойдет вплотную к острову.

— Но мне нужно как минимум… — Деннис быстро прикинул в уме, — двадцать семь минут. Дайте мне это время и получите тысячу долларов.

— Тысячу баков? Вот так вот, за здорово живешь? — недоверчиво прищурился дождевик.

— Тысячу! За двадцать семь минут ожидания, — едва не закричал толстяк, но вовремя понизил голос. — Ну, как?

— О'кей. Я попробую что-нибудь сделать, — решительно пробормотал человек на экране, но тут же быстро добавил. — Хотя, если капитан прикажет мне отправляться, я ничего не смогу поделать. Однако пятнадцать минут обещаю вам в любом случае.

— Ладно, — заторопился Деннис. — Но постарайтесь удержать челнок до моего появления. Хорошо?

— О'кей.

Дождевик отключился. Хоупер, набирая на экране команду, краем глаза следил за сгрудившимися у стола людьми. Вот Сол встал, хрустко потянулся, поиграл затекшими от долгого сидения мышцами и снова опустился в кресло. Толстые пальцы Денниса топили клавиши в панели кейборда. Он весь покрылся потом, даже на внутренней стороне толстых стекол его очков образовалась мутная испарина. Тем не менее, Деннис быстро закончил работу, нажал «ввод» и… программа пошла.

Удовлетворенно улыбнувшись, он подхватил сумку, забросил ремешок на плечо и, встав, обернулся к Хаммонду:

— Прошу прощения, могу я на секунду отвлечь вас?

Грант нервничал. Безотчетный страх перед первобытным таинственным лесом, лесом, полным опасностей, населенным смертью в самых разных ее формах, вновь овладел им. При этом Алан отчетливо осознавал, что это чувство — всего лишь порождение его воображения. Нет, Ти-рексы, Рапторы, Антродемусы и прочие рептилии не стали менее опасными. Однако сейчас они не могли причинить ему вреда, а значит, и повода для боязни не было. Тем не менее страх, серым комочком сжавшийся в самом темном уголке его мозга, жил своей, самостоятельной, жизнью. Он навевал Гранту странные призрачные видения, несерьезные, как детская боязнь брошенной на стуле одежды, но почему-то внушающие тревогу. Тени деревьев казались застывшими, изготовившимися к прыжку хищными тварями, кустарники — оскалившимися, изготовившимися для прыжка Ти-рексами. Ветер, долетавший с океана, приводил фигуры в движение. Они делали несколько замысловатых «па» и растворялись в сумерках, оставляя после себя лишь те же деревья, кустарники, тени…

И все же Грант нервничал. Без причины, просто так. Его злил собственный страх, но он ничего не мог с собой поделать. «Мы все возвращаемся, — подумалось ему. — Все выносим оттуда. Страхи, волнения, отчаянную, сводящую с ума храбрость, инстинкты — все. Прошлое — вот что живет в нас. Мы не помним его, зато оно помнит. Помнит, приходя к нам в странных, непонятных, сказочных снах. Помнит, заставляя нас дрожать в темном, окутанном мглой лесу. Помнит, гоня нас к огню, ибо огонь — спасение, кров, тепло и пища. Вся эта информация хранится в прошлом, которое живет в наших генах. И иногда мы возвращаемся».

Он посмотрел на топающих мимо Тима и Лекс, с детским азартом спорящих о чем-то, уже непонятном ему, недостижимом, оставшемся за какой-то невидимой границей. На Элли и Малколма, оживленно обсуждавших какие-то растения и их возможное влияние на организм рептилий — тоже не очень понятная ему, палеонтологу, тема — пропустил брезгливо морщившегося, молчащего, осторожно, по-журавлиному, вышагивающего Эль Спайзepa и, подождав, пока замыкающий процессию Хадлинг приблизится, спросил спокойно, вполголоса, тщательно скрывая донимающую его тревогу:

— Скажите, доктор Хадлинг, а не может кто-либо из ваших более опасных питомцев сломать ограждения?

Тот улыбнулся. Лицо его не выражало и тени беспокойства, которое так мучило самого Гранта. Вполне расслабленный, если не сказать больше — беспечный, Хадлинг смотрел вслед Элли. Гранту это не понравилось. У него создалось ощущение, что собеседник не слушает, а думает о чем-то своем, да и улыбается исключительно своим потаенным мыслям.