Жестокие звезды - Кривцун Константин. Страница 14

Чем больше я думал об этом, тем сильнее кружилась голова.

Тени на потолке неожиданно пришли в движение. Видимо, ветер шевелил за окном старое дерево и солнечный свет искал обходные пути в мою комнату.

А мне вдруг ясно представился лес – незнакомый и огромный. И посреди него – полудикие селения с деревянными хижинами, люди, шагающие куда-то с копьями наперевес. Я ощутил запах древесного дыма и прогорклого жира, почувствовал прохладу лизнувшего щеку ветерка.

Странно. Неужели это воздействие таблеток?

– Сережа! – крикнула снизу мама. – Тут к тебе Пашка пришел. Что ему сказать?

От голоса матери видения растворились где-то внутри меня, и даже воспоминание о них принялось стремительно стираться, уже через мгновение став зыбким и нереальным, а еще через мгновение – практически бесследно исчезло.

Я тряхнул головой и задумался. С одной стороны, видеть никого не хотелось, но с другой – одному оставаться тоже как-то неуютно.

– Пусть проходит ко мне, наверх! – ответил я матери.

Через полминуты в комнате показался Пашка. Мой друг был довольным и бодрым, не то что я. Поздоровавшись, он подобрал с пола мяч, покрутил его, перебрасывая из одной руки в другую.

– Заболел? – скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Пашка и бросил на меня внимательный взгляд.

– Заболел, – вяло сказал я, забираясь с ногами на кровать. – Кибер-дом определил ангину.

– Ясно. – Товарищ раскрутил мяч на пальце. – Жаль.

– Да ладно, – махнул я рукой, наблюдая, как долго и красиво вращается мячик вокруг своей оси. – Через пару дней все нормально будет.

– Я на концерт иду, – сказал Пашка. Мяч продолжал крутиться. – Вечером. Тетя Вера билеты достала. Случайно. Бесплатные. Целых два. Думал с тобой сходить.

– Это концерт Рии? – уточнил я.

– Ага, чей же еще, – кивнул мой друг, сбросил наконец мячик со своего пальца и присел на угол кровати.

Я подавил горестный вздох. Песни Рии мне всегда очень нравились, а над кроватью у меня висел подаренный мамой голографический портрет этой певицы. Как же так? Почему Пашке всегда достается самое лучшее, а мне опять ничего? Он умеет летать, побывал на спутниках Сатурна, даже мяч крутит на пальце в десять раз дольше, чем я.

Угораздило подхватить ангину именно сегодня!

Я отвернулся от Пашки, и взгляд мой как раз упал на изображение Рии на стене. Поджав губы, я стал изучать давно знакомые черты юного лица. Синие глаза, правильные, чуть зауженные скулы, высокий лоб и россыпи веснушек по щекам.

– Не пойду, – вдруг сказал Пашка. – Что там делать? Мы же хотели сходить вместе. Может, Наташе отдать билет?

Я вновь взглянул на друга. Перед глазами предательски помутнело. Вот-вот – и брызнут слезы.

– Иди, Паша, – махнул я рукой. – Я тут полежу, ничего…

– Ну уж нет! – Пашка вскочил с края кровати. – Решено! Никуда я не иду! Тетя Вера пусть идет. И Наташа!

На душе сразу стало легче.

Я невесело подумал о том, как мало надо человеку для счастья. Ты становишься счастливым, если друг готов разделить твое горе, и успокаиваешься, если в лужу сядешь вместе с приятелем, а не в одиночку. Глупо…

Что-то сломалось в мире, если это действительно так.

– Тогда нужно передать Наташе билеты! – воскликнул я, сбросив оцепенение. – Уже ведь пять часов. Во сколько там начало концерта?

– В семь, – автоматически проговорил Пашка, а потом зачастил: – Надо позвонить. Не успеет. Жалко, если пропадут. Билеты! Скорее!

Я взял со стола один из пультов управления системой кибер-дом. Нажать две кнопки было гораздо удобнее, чем словами объяснять системе, что необходимо сделать.

– Анна Андреевна, здравствуйте! – поприветствовал я появившуюся в матрице визора мать Наташи. – А Наташа дома?

– Нет ее, – слегка пожала плечами женщина. – Ушла куда-то минут десять назад.

– Извините, пожалуйста. Спасибо…

Когда я прервал связь с домом Наты, Пашка заметил:

– Мы теперь ее не найдем.

– Да, – согласился я и сжал челюсти.

С Наташей связаться не представлялось возможным – у девочки, как и у большинства детей, не было мобильника, а искать Нату по улицам тоже не лучший выход. Пока получается, что тетя Вера пойдет на концерт одна, если, конечно, Пашка не передумает.

Мне даже захотелось, чтобы я и мои друзья поскорее стали взрослыми, тогда бы нам всем вшили под кожу собственные мобильные вместе с личным делом.

– Сережа! – крикнула мама из кухни.

– Что, мам?

– Наташа пришла!

В первый момент я хотел вскочить и кинуться в прихожую, но затем вспомнил, что болен, и попросил маму проводить Нату сюда.

– Привет! – поздоровалась Наташа с порога комнаты.

Девочка выглядела немного растерянной и обеспокоенной. По черным волосам скользили вниз крупные капли.

– Привет, – хором ответили мы с Пашкой.

– Там дождь, что ли? – поинтересовался мой друг.

– Ага, – кивнула Ната, подходя к моей кровати. – Ну, как ты? – Девочка склонилась надо мной, и несколько капель упали мне на руку.

– Да нормально, в общем, – смутился я. – Ангина. Вот – сижу дома…

Холодная ладошка Наты легла на мою руку:

– Поправляйся!

После этого пожелания я готов был поправиться чуть ли не в ту же секунду. В голове радостно металась лишь одна мысль: «Я ей небезразличен!»

– Есть билет, – сказал вдруг Пашка, и мое минутное головокружение сразу же прошло. – Лишний. На концерт Рии. Пойдешь, Ната?

Наташа отстранилась от меня и подошла к Пашке:

– Что за билет? Откуда он у тебя?

– Да вот. Тетя Вера достала. Два билета. Сама идет. И лишний один.

– Понятно, – задумалась Наташа. – А когда идти?

– Сегодня. Два часа осталось.

– Бесплатно? – уточнила Ната на всякий случай.

– Конечно, – развел руками Пашка. – Зачем мне тебе билеты продавать?

– А почему сам не хочешь сходить? – задала резонный вопрос девочка. – Ты же любишь Рию.

– Так уж и люблю, – замялся Пашка. – Дела просто. Некогда.

Наташа молча прошлась по комнате, бросила взгляд на бумаги с моими неумелыми рисунками планет и космолетов, взглянула на голографический портрет Рии, пнула оранжевый мяч ножкой в ажурном носочке…

– Ладно, – наконец сказала она, чуть морщась. – Я пойду. Только в следующий раз предупреждайте, что эти мячики такие тяжелые.

Теперь стало понятно, что она, ударив по мячу, ушибла ногу.

Пашка улыбнулся, а я почему-то особой радости не испытывал. Та мысль, что так весело металась в моей голове, неожиданно дополнилась маленьким вопросительным знаком, а потом попросту исчезла.

– Пойдем, я тебе билет передам, – сказал Пашка и обернулся ко мне, немного склонив голову. – Я вернусь через десять минут. Перепишу Наташе билет – и все.

Наташа бросила пару слов на прощание, и ребята ушли. В разлившейся по комнате тишине были слышны тихие звуки работающего на кухне визора – мама смотрела какой-то фильм. В полутьме заманчиво переливался голопортрет певицы.

– Кибер-дом, – начал я отдавать команду и отметил, что голос мой звучит как-то слабее и тоньше обычного. – Кибер-дом, музыка, громкость десять, Рия, альбом «Сияние Веги», целиком.

Компьютерная система мгновенно выполнила приказ, и тишина ушла. В комнате закружилась легкая космическая музыка, а голос запел:

– Когда-нибудь это произойдет, Рия. Мы обязательно встретимся, – обратился я к голосу певицы и впервые за вечер широко улыбнулся.

Я сегодня вышел в школу чуть позже обычного и совершенно неожиданно встретил Ирку. Девчонка была в короткой курточке, юбке до середины бедра и легких полусапожках.