Полуночный ковбой - Херлихай Джеймс Лео. Страница 5

В проходе показалась компания ребят, которые сели сзади Джоя и Анастасии Пратт.

— Иисусе, да никак это Анастасия Пратт, — сказал один из них.

— Ты шутишь, — сказал другой.

— А что это за парень? — осведомился третий.

— Он целует ее.

— Эй, смотрите, кто-то целуется с Анастасией Пратт.

— Кто это? Что это за парень, который целует Анастасию Пратт?

— Эй, Анни, кого ты подцепила? Повернувшись, Анастасия взвизгнула:

— Заткнитесь! Прошу вас, замолчите. Не мешайте мне, ясно?

— Не мешать тебе? Давай я тебе помешаю.

— Иди-ка к нам, Анни.

— А как насчет меня, Анни? Давай-ка я разок разложу тебя на спинке сиденья!

Джой не понимал, что происходит. Пару раз он видел, как в этом кинотеатре обнимались парочки, но старался проскользнуть мимо них. Он был испуган и смущен. Наверно, при своей неопытности он сделал что-то не так, но не имел ни малейшего представления, что именно, и еще меньше он представлял, как вести себя в такой ситуации.

Один из компании встал и, перегнувшись через сиденье, узнал Джоя Бака, потому что они вместе ходили в школу в младших классах.

— Эй, да это же Джой Бак, — оповестил он, садясь на место.

Джой не узнавал голоса за спиной, но побоялся повернуться.

— Эй, Джой, — позвал его один из компании, — так как ты целовался с Анастасией Пратт, беги в аптеку и прополощи рот. Я не шучу. Она уже перетрахалась со всем Альбукерке. — В голосе не было враждебности, он был на самом деле дружелюбным и озабоченным. Наконец Джой повернулся и узнал смуглого мальчика-итальянца, которого он помнил еще со школы. Звали его Бобби Десмонд.

Анастасия Пратт вскочила с места и кинулась по проходу. Компания поспешила за ней. Прежде чем присоединиться к остальным, Бобби Десмонд нашел время похлопать Джоя по плечу и сказать:

— Давай!

Встав, Джой последовал за остальными. У задней стенки уже стояли шестеро ребят, все из старших классов, закрывавших выход.

Анастасия похныкала, пытаясь протолкнуться среди них. Высокий, тощий, громогласный блондин, усеянный прыщами, сказал:

— Слушай, Анни, там наверху Гарри Амбергер, и он прямо умирает от желания увидеть тебя.

— Его там нет, — сказала Анастасия, но в глазах ее читался вопрос: неужели он в самом деле там?

— Да ладно, он там. Ну ладно, пусть нет. Пойду скажу ему, чтобы он исчез.

— Нет, нет, я имела в виду, что его в самом деле нету, — сказала Анастасия.

И затем все они двинулись обратно вниз по боковому проходу — шеренга ребят и Анастасия Пратт, направляясь к красному сигналу, показывавшему выход с левой стороны экрана. Джой, следовавший за Бобби Десмондом, замыкал шествие. Когда он опустил занавеску, прикрывавшую выход, он услышал, как какая-то голливудская дама на экране говорит: «Говорю тебе, мы совершенно не можем контролировать положение дел. Единственная надежда на то, что ничего не случится».

Поднявшись по шатким ступенькам, все они очутились в кладовке. Кто-то включил свет.

— Где же он? — сказала Анастасия. — Где Гарри Амбергер?

Высокий светловолосый мальчик, которого звали Андриан Шмидт, сказал:

— Вон там на ковриках, Анни, на ковриках. — Он повернулся лицом к углу и крикнул: — Привет, Гарри, Анастасия пришла.

— Все ты врешь, — сказала она. — Это просто ловушка. Чтобы затащить меня сюда. Знаю я вас. — А затем она позвала: — Гарри? Гарри! Если ты здесь, скажи что-нибудь.

Искусственно усиленный голос женщины сказал:

— А теперь задуй свечи, дорогая и пожелай себе что-нибудь!

— Нет! — ответил ей голос девочки, — Мы еще не спели «Со счастливым днем рождения!» — С экрана раздались веселые крики, и хор голосов запел «Счастливого дня рождения».

— Я хочу уйти отсюда, — сказала Анастасия, но тут же выяснилось, что дверь закрыта. Потому что все в комнате, кроме Джоя, не сомневались, что она и не собиралась уходить.

— Я не верю вам, что он здесь, — сказала Анастасия, — но все же я сама посмотрю.

Андриан Шмидт, раздевшись, уже лежал в углу на ковровых дорожках, возбуждая себя, и все остальные ребята тоже стали раздеваться, и вот уже Анастасия Пратт легла там же и, стягивая с себя штанишки, нахально требовала, чтобы «сначала было красиво, а то ничего не будет». Андриану Шмидту было сказано, что ему придется ждать самым последним в наказание за его вранье о Гарри Амбергере. Но она с самого начала знала, что тут не было никакого Гарри Амбергера. Он еще три года назад уехал в Беттл Крик, штат Мичиган, и всем это было известно.

Пока молодой человек усиленно трудился над ней, Анастасия лежала совершенно спокойно, повернув голову, покусывая ногти; она совершенно не обращала внимания на происходящее. Она напоминала обреченного ракового больного, получающего порцию облучения и знающего, что помочь оно ему уже ничем не может, но тем не менее, пусть его…

— Пошевеливайся, — сказала она одному из них, — ты что, думаешь, я всю ночь тут буду? — Но на ее слова никто не обратил особого внимания.

Когда подошла его очередь, Джой тоже взгромоздился на нее, и у Анастасии внезапно пробудился интерес к нему — может, потому, что он был для нее новеньким.

Когда она снова отвернула голову, Джой шепнул ей:

— В чем дело?

— Я пыталась прочесть, что тут написано на этих письмах, — сказала она. Рядом с ней валялись какие-то конверты с марками, и, складывая буквы в слова, она пыталась понять, нет ли тут письма и ей.

Кто-то сказал:

— Держу пари, сейчас он ее целует, — а Бобби Десмонд остановил его:

— Оставь их в покое.

Третий молодой человек сказал:

— Дайте мне кто-нибудь сигарету. Андриан Шмидт крикнул:

— Подождите, пока я ее заделаю, я же последний.

Тут Бобби Десмонд сказал:

— Заткнитесь, а то она скрестит ноги и пойдет домой.

Донесся голос старой леди с экрана:

— Нет, нет, ты не должна этого говорить! Это неправда!

Джой шепнул Анастасии Пратт:

— Все правильно?

— Что правильно?

— Ну, вот это…

— Чего ты м е н я спрашиваешь?

Снова послышался голос Андриана Шмидта:

— Чем он там с ней занимается? Чувствую, его пора поторопить. Так полагается. Каждому отводится время. А иначе парень должен, я хочу сказать, просто платить. Верно, ребята? И отныне…

Анастасия Пратт ухватила Джоя за голову и притянула ее к себе. Она стала шептать ему на ухо:

— Ты у меня единственный, ты, только ты, только ты у меня после Гарри Амбергера, это ты, честно, только ты, честное слово. Обычно я ничего не чувствую, а ты, честное слово, я хочу сказать, что ты самый лучший. Поцелуй меня. Пожалуйста.

Ее тело под ним начало подавать признаки жизни, а дыхание участилось, словно она взбиралась на самую высокую гору в мире. Чувствовалось, что ей надо было как можно скорее припасть губами к источнику жизни, словно она не могла дышать в таком разреженном воздухе.

Но Джой мог думать только о том, что ему сказал Бобби Десмонд.

— Давай! — взмолилась она. — Делай же!

Лицо девочки было влажным от напряжения, и в сравнении с тем, что произошло с Джоем в эту секунду, все остальное было уже неважно, и он с благодарностью ткнулся в нее ртом, позволив ей извлечь из этого мгновения близости судорожную дрожь, после чего она издала протяжный вопль, словно в апоплексическом припадке. Даже когда все было кончено, Анастасия Пратт не отпускала его. Она тихонько плакала и, лежа на спине, прижимала его к себе как самое лучшее, что у нее есть в жизни.

— О'кей, — сказал Андриан Шмидт. — С меня хватит, С меня, говорю вам, хватит. Считаю до десяти, и это будет только справедливо, не так ли? То есть, вот я считаю до десяти, а потом… раз, два, три…

Голос другой почтенной голливудской леди произнес: «А теперь не забудь, дитя мое, мы все составляем семью бедной Сары, и как христиане мы обязаны…»

Затем послышался стук захлопнувшейся двери, в двадцать раз громче, чем в жизни.

Анастасия Пратт натянула штанишки, так и не позволив Андриану Шмидту даже дотронуться до нее. Он направился к ней, явно намереваясь дать ей плюху, но остальные ребята оттащили его. Миновав кладовку, она спустилась по ступенькам и пошла по проходу, держа голову до смешного высоко и покачиваясь, словно чуть пьяная.