Новый скандал в Богемии - Дуглас Кэрол Нельсон. Страница 5

В этот момент в дверь тихо постучали, и в гардеробную вошла наша манекенщица. В руках она держала платье фиолетового бархата, покрытое блестящими узорами, как небосвод ночью. Ткань была расшита серебряным, голубым и зеленым бисером. Наряд напоминал театральный занавес.

Ирен испустила протяжный вздох. Она была в полном восторге.

Манекенщица улыбнулась и повесила платье на позолоченную вешалку.

– Я попрошу горничную мадам Ворт помочь вам, – сказала она и направилась к выходу.

Я озадаченно смотрела на платье, и тут Ирен, снимая с головы шляпку, ответила девушке озорным тоном:

– Мисс Хаксли сочтет за честь помочь мне надеть одно из платьев Ворта.

Я открыла было рот от возмущения, но было уже поздно: модель откланялась и покинула гардеробную вместе со всеми своими юбками.

– Ирен! Я не твоя служанка! – напустилась я на подругу. – Как ты могла ляпнуть такое? Что теперь о нас подумают?

– Но ведь ты иногда помогаешь мне затянуть корсет, а я помогаю тебе.

– Да, но…

Ирен не обращала внимания на мое негодование, она кружила вокруг платья, как охотник, подбирающийся к редкому и опасному зверю. Она не подходила слишком близко, словно хотела растянуть удовольствие.

Я покачала головой, взяла у нее из рук шляпку, положила на маленький столик и принялась разглядывать платье.

– Шелковый бархат. Вероятно, французский. – Когда-то я провела некоторое время за прилавком отдела тканей универмага Уитли.

– Это лионский шелк, – мечтательно промурлыкала Ирен. – Лионские ткацкие мастерские и их мануфактура снова вошли в моду именно благодаря Ворту.

– Очень странный покрой, – продолжала я, исследуя платье и не замечая, как моя подруга затаила дыхание. – Юбка состоит из множества клиньев, но лиф сделан из одного куска.

– Он выкроен по косой, – восторженно объяснила Ирен, как будто рассуждая о предмете искусства. – Ворт знаменит этим.

– Чтобы сэкономить ткань, конечно.

– Он славится любовью к асимметрии. Ему не нравятся предсказуемые фасоны, – все больше воодушевлялась Ирен. – Женщина в платье от Ворта – это ожившая статуя, она удивляет, с какой стороны на нее ни взгляни.

– Да неужели, Ирен! Может быть, ты наконец перестанешь воспевать этот наряд? Он уж слишком перегружен деталями! Давай я помогу тебе раздеться.

Ирен была в таком восхищении от платья, что застыла на месте, не в силах оторвать от него взгляд. И мне действительно пришлось сыграть роль служанки и одеть ее, как одевают сонных детей с утра.

К счастью, ее свободное шелковое платье легко расстегивалось, и совсем скоро я повесила его на крючок и принялась изучать чудовище, в которое мне нужно было облачить Ирен. Из-за огромного размера и блестящего орнамента оно напоминало хитроумную военную амуницию. И надевать его было гораздо сложнее, чем шелк от «Либерти».

Ирен продолжала стоять в оцепенении, мечтательно рассматривая фиолетовый наряд. Она выглядела просто прелестно в светлых шелковых чулках и в сорочке с кружевными оборками на плечах и подоле.

– Ты не надела нижнюю юбку! – удивилась я.

Моя подруга ответила, не отводя глаз от платья:

– В этом и состоит идея богемного стиля: освободиться от лишних объемов и тяжестей. Шелк должен беспрепятственно струиться вниз.

– Я никогда не выхожу из дому без нижней юбки, – чопорно заметила я. – А иногда надеваю даже несколько, пусть и под самое простое дневное платье.

Ирен поморщилась, будто услышала фальшивую ноту. Она замахала рукой, чтобы я замолчала. И я узнала властный жест месье Ворта, хотя у моей подруги он получился не высокомерным, а скорее рассеянным.

– Тс-с-с, – вдруг прошептала она. – Кажется, я что-то слышала.

Разумеется, она что-то слышала, ведь женщины в одной из соседних гардеробных кудахтали, как курицы. Поначалу мы просто не замечали их, но теперь Ирен вытянула шею, чтобы лучше различить голоса.

Я последовала ее примеру, хотя терпеть не могу подслушивать. Первые же слова, которые я смогла разобрать, потрясли меня.

– Само собой, он божественно красив, – произнес по-французски томный, похожий на скрипку женский голос со странным акцентом. – Если бы я хотела завести любовника его социального положения, я бы сначала убедилась, что его внешние данные компенсируют отсутствие связей.

– Но выходить замуж за такого человека, Серафина! – послышался другой голос, веселый, как напев флейты. – За простого адвоката! И лишить себя возможности найти достойного мужа, или хотя бы любовника!

– А вы видели ее украшения? – пропел более глубокий и резкий голос, напоминающий фагот. – Разумеется, нет. Потому что на ней их не было, разве что пара жалких побрякушек.

– Однако среди ее друзей много влиятельных особ. – Флейта явно была настроена более благосклонно.

– Кто? Бернар? – усмехнулся фагот. – Эта выскочка? Она такая тощая – ни дать ни взять ведьма. Не удивлюсь, если в один прекрасный день Божественная Сара улетит из Парижа на метле. А другая ее покровительница, Алиса Гейне, всего лишь американка, выехавшая на связях с немецкими банкирами. А вы же знаете, какие они: пошлые парвеню, денежные мешки. Как Ротшильды.

– Но она красивая, – сделала свой ход флейта. – И, говорят, поет, как ангел. Я слышала, что ей удалось замять скандал, в котором была замешана Алиса Гейне, и благодаря этому та вот-вот выйдет замуж за князя Монако. Ходят слухи, что эта Нортон чертовски умна.

– Не так уж она умна, – возразил фагот, кашляя, будто от табачного дыма. – Действительно умная женщина давно перестала бы совать свой нос в чужие дела и занялась бы собой. И ей не пришлось бы кривляться на сцене, чтобы заработать себе на хлеб. Со своей внешностью она легко заполучила бы графа или даже принца, а то и короля, если бы правильно разыграла карты. Она могла собрать столько драгоценностей, что даже спаниели месье Ворта стали бы ей служить. Умная? Нет, дорогие мои. Она полная дура, и при этом ей хватает самомнения, чтобы заявиться сюда. Не представляю, что нашло на месье Ворта, раз он позволил ей прийти.

Я прижала ладонь ко рту, другой рукой схватилась за сердце, словно пытаясь удержать его в груди. Вне себя от ужаса я повернулась к Ирен. Она шла к выходу с белым, как полотно, лицом. Я бросилась к ней и встала перед дверью:

– Ирен! Не надо, ради бога!

Моя подруга потянулась к дверной ручке, но я по-прежнему преграждала ей дорогу:

– Нет, Ирен! Разговор с этими женщинами ничего не изменит. Ты только устроишь сцену, чем еще больше их порадуешь. Не надо!

– Отойди, пожалуйста!

Никогда раньше я не слышала у Ирен такого ледяного тона. Ее глаза потемнели; побледневшие губы были крепко сжаты.

– Ирен! – Я отвернулась, чтобы не видеть этого взгляда.

Ирен тут же схватила дверную ручку.

– Нет, ты не можешь так поступить! – повторила я шепотом.

– Почему не могу, Нелл? – спокойно и холодно возразила она и открыла дверь.

Я застыла в оцепенении и сумела выдавить последний аргумент лишь в тот момент, когда она уже выходила из гардеробной.

– Ирен! Ты ведь не одета!

Она обернулась. Маленькие голубые бантики на лямках лифа дрожали, как крылышки ангела.

– Я в негодовании, Нелл, и одета вполне адекватно для гардеробной комнаты, – отчеканила она и пошла через холл к той двери, откуда доносился смех.

Еще никогда моя доля не была так тяжела: я должна была идти за своей дорогой подругой, стать свидетелем ее катастрофы, а потом собирать обломки.

Ирен была похожа на манекенщицу, рекламирующую нижнее белье. Она на секунду остановилась перед дверью и без стука распахнула ее. Смех резко прекратился.

Я поспешила забежать внутрь, чтобы не остаться в коридоре. Ирен повернулась и аккуратно закрыла дверь.

В гардеробной оказалось пять или шесть женщин – я была так взвинчена, что не могла сосчитать точно. Часть из них сидела на парчовых диванах в углу комнаты. Я с облегчением заметила, что две из них, как и Ирен, не одеты.

Одна дама стояла напротив зеркала, примеряя зеленую амазонку. Ее рыжевато-каштановые волосы были убраны в сетку, голову венчал дерзкий котелок для верховой езды.