Как поживаешь, шурави? - Кривенко Виталий Яковлевич. Страница 4

А в основном в Афгане служили нормальные пацаны, и если надо, то они могут постоять за отечество и не опозорят ни свою честь, ни честь отчизны. А в мирной жизни мы такие же нормальные, как и все, только повзрослели раньше, и пережили больше, и не хотим войны, потому что знаем, что это такое, жаль только, что нас не все понимают.

Был такой случай на танковой точке, что стояла на охранении полка. Сержант-дед решил подрочить чижей, взял АКС и начал стрелять чижам под ноги, и одному прострелил ступню. Тот с простреленной ногой заскочил в капонир (углубление в виде землянки), схватил АКС и разрядил рожок в сержанта. После этого случая стали думать, заниматься беспределом или нет.

У меня отношения с дедами и дембелями были дружеские с самого начала, может потому, что мы были ровесниками, мне было 20 и им тоже, может потому, что я успел в тюрьме посидеть перед Афганом, в общем, не знаю точно, но ко мне не относились как к чижу, и многих обломов по молодухе мне удалось избежать, и это не так уж плохо, если честно признаться.

Первый мой рейд прошел без происшествий, простояли трое суток под Гератом, вблизи артдивизиона, пока те долбили по старому Герату, даже негде было пострелять, чтобы пулемет проверить. А вот в другой раз мне пришлось пережить небольшой обстрел, и немножко испугаться. А дело было так.

Ко мне в оружейку заскочил летеха, наш ротный замполит, и сказал, чтоб я бежал на тягач, поедем танк вытаскивать из ямы какой-то. Пулемет говорит не надо брать, некогда с ним возится. Но я все же взял ДШК, хоть он и тяжеленный падла, но допер все-таки его до тягача, который стоял в конце парка, думал, может, проверю где-нибудь за полком, не стрелял еще с него не разу. На ходу установил его на башню, если ее можно так назвать: башня у тягача это две защитные плиты по бокам в два пальца толщиной и пулемет на станине, а сам пулеметчик сзади и спереди весь открытый как на ладони.

В охранение взяли наш ремротовский БТР, на семь человек 4 автомата и ДШК на тягаче. Летеха сказал:

– Недалеко, километров 10 от полка, танк с бетонки слетел в яму какую-то, танкисты не стали возиться, пересели на другой танк и вызвали тягач, а сами укатили, надо быстрее забрать, а то духи заминируют.

Подъехали к тому месту, действительно, танк полулежит в овраге возле бетонки. Мы на тягаче съехали вниз, а БТР остался на бетонке. Я спрыгнул с тягача, чтоб сцепить танк тросом и вдруг рядом разрыв и свист пуль, я обратно запрыгнул в тягач, и не могу понять, в чем дело, механник-водитель литовец, одного со мной призыва, крикнул мне, что с кишлака стреляют. А сверху БТР без башенных пулеметов, и четыре автомата всего, они стреляют по кишлаку, а кишлак полтора километра от нас, от автомата толку нету, а духи с гранатомета и ДШК лупят. Я запрыгнул в башню, хорошо, что ДШК взведенный был, и давай тоже лупить по кишлаку, а духов не видно, хрен знает, откуда они мочат, я вижу внутри кишлака что-то шевелится, и давай туда поливать, а духи это или нет, черт их знает. Летеха орет нам, чтоб мы выезжали на бетонку, и сматываемся, а то с одним пулеметом против гранатометов не долго протянем, да и по тому, как пули ложатся, видно, что спаренным ДШК долбят. Мы скорее сваливать оттуда, а потом уже вызвали по рации авиацию. Прилетели четыре вертушки, сделали пару заходов по кишлаку, минут через сорок подкатила пехота и прочесала кишлак. Потом мы подцепили танк и утащили в полк, на этот раз обошлось, и никто не пострадал, отделались, как говорится, легким испугом, если можно назвать его легким. После этого всегда выезжали за полк в полной боеукладке. Был даже случай, что пацанов обстреляли духи на полковой свалке, в километре от полка, так что почти всегда автомат носили с собой, а оружейки не закрывали на замки, как это было положено, а только прикрывали дверь.

Один случай произошел в 101 полку, с механиком-водителем тягача. Во время рейда в Герат или пригород Герата, я точно не знаю, 101-й полк попал под обстрел, и духи подорвали тягач. После всей этой заварухи полк вернулся в расположение, а на утро выяснилось, что нет тягача с механиком, впопыхах про него просто забыли. Одна причина: тягач подорвался, и механик остался в нем, и тут же решили вернуться. Тягач стоял на месте, но люки были задраены изнутри. Начали кричать:

– Свои пришли, открой люк!

– Не могу, – ответил изнутри механик.

После долгих усилий люк сорвали снаружи (сорвать задраенный люк не так уж легко) и залезли в тягач. Внутри сидел механик с двумя гранатами в руках, гранаты были без колец, и просидел он с этими гранатами в руках всю ночь. Когда ему сказали, чтоб выбросил гранаты, он не смог разжать пальцы, так они занемели и офицеры потихоньку, чтобы не отлетела чека, разжимали по одному пальцу и, в конце концов, освободили гранаты из его рук.

По словам механика, когда он понял, что вокруг никого нет, и наши уехали, то задраил люки и стал ждать. Ночью пришли духи и стали лазить по тягачу, сняли пулемет ДШК, потом стали ковырять люки, и тогда он взял в руки по гранате и зубами вырвал кольца, думая, если залезут, то взорвет себя и их. Но духи не знали, что в тягаче есть кто-то, и вскоре ушли, а механик так и остался сидеть с гранатами в руках, так как отпустить он их не мог и выкинуть тоже. Но, слава богу, все обошлось, вовремя спохватились и вернулись за ним. Мне это рассказали пацаны из 101 полка, мы к ним частенько ходили, там был хороший магазин, а механика этого мне встречать не приходилось.

Еще в 101 полку был хороший клуб, и мы ходили туда, если кто приезжал с концертом, правда, это было не часто. Я за два года был два раза в этом клубе, один раз приезжали какие-то артисты с Москвы с танцевальными номерами, и то они выступали не в клубе, а на улице. Подъехали четыре «Урала» с откинутыми бортами, и получилась сцена. А другой раз прилетел Александр Розембаум, классный был концерт, я тогда первый раз услышал песню «Черный тюльпан», хорошо мужик поет, ничего не скажешь. Жалко, что «Каскад» ни разу не пришлось увидеть, во время войны в Афгане они были очень популярны, да и после войны тоже, и сейчас я их частенько слушаю. А были времена, когда «Каскад» запрещали в Союз провозить, и отбирали кассеты с их записью на таможне. Нам много чего запрещали: дембельские альбомы, дукановские вещи, фотографии с оружием и номерами бронетехники, про эротику я уже вообще молчу, а ее в Афгане было навалом, от наклеек до журналов, и порножурналов тоже хватало, но в Союз это везти было нельзя, облико-морале, панимашь.

Пулемет ДШК мне нравился, не капризный, простой в обращении и лупит дай боже, только шумно работает и без шлемофона оглушает своим грохотом, но это можно пережить. А пулемет КПВТ, что в башне БТРа, капризный страшно, хоть и калибр у него побольше, чем у ДШК. Но за ним следить надо постоянно, затвор у него слишком навороченный, и он то клинит, то утыкается (это когда патрон не попадает в патронник и торчит ни туда ни сюда), утыкание – опасная штука, многие пытались загонять патрон в патронник при помощи отвертки и молотка. Был случай, когда один наводчик с БТРа пытался это сделать, а пуля оказалась разрывная, да еще под башней неудобно, стоишь скрюченный весь, ну патрон и взорвался, пацану разнесло все лицо в клочья. Я постоянно говорил пацанам, случись чего с пулеметом, обращайтесь ко мне, у меня в оружейке были все запчасти на все оружие, и затворов этих я перебрал уйму и знал, что там за причины.

Я один был в полку оружейник, хотя в Афгане каждый знал устройство своего оружия. Но у меня были все запчасти, и поэтому приходилось постоянно где-то разъезжать, то по заставам (наш участок был от Герата до Шинданта), то по точкам охранения полка, да и в полку работы море, да еще как рейд, так мой тягач с танкистами идет. С артдивизионом было без проблем, там пацаны сами за САУ смотрели, а ко мне приходили только за противооткатной жидкостью. Танкисты обращались, бывало, но не очень часто, и на мне оставалась должность замкомвзвода, стрелковое оружие и ДШК на тягаче, а то если б на меня насели артиллерия с танкистами, я бы вешался вообще. Подчинялось мое отделение службе РАВ (ракетно-артиллерийское вооружение), и офицеры с роты не могли мне приказывать, что делать, а что нет, и прежде чем меня куда-нибудь припахать, они спрашивали разрешение у начальника службы РАВ. А тот всегда отвечал, чтоб меня никто никуда не дергал, за исключением боевых действий, я на них был и как пулеметчик и как мастер по вооружению.