Экипаж машины боевой - Кривенко Виталий Яковлевич. Страница 11

Мы отошли в сторону и приготовились наблюдать за тягачом.

– Как думаешь, с первого раза протаранит? – спросил ротный.

– Да запросто, – ответил я, и добавил, – тягач это тот же танк, только без башни.

Тягач развернулся, опустил лопату, отъехал назад метров сто, и с разгона шарахнул по краю стены. Поднялась пыль, посыпались глиняные кирпичи, и ворота стали на пару метров шире. Тягач въехал во двор кишлака и поехал к колодцу.

Я посмотрел на ротного и спросил:

– Товарищ старший лейтенант, а может, не будем жечь трупы? Закопаем их поглубже, и все, чего зря соляру палить, а то этот запах жареного мяса опять, я когда-нибудь сойду с ума от этого запаха.

– Ты думаешь, для меня это удовольствие? Я и так уже шашлыки до конца жизни жрать не смогу. Ладно, пойду скажу, чтоб не жгли. А замполиту надо доложить, что сожгли. Это же его идея, лично мне все это, как серпом по яйцам.

Ротный пошел к тягачу, а я побрел на свой БТР, там народу и так хватает и без меня управятся, я лучше с Туркменом посижу.

Запрыгнув в люк БТРа, я увидел там Хасана.

– Хасан, а ты чего здесь делаешь?

– Сижу вот, косяк забиваю. Жду, когда ты придешь, и мы курнем с тобой.

Туркмен вот, тоже захотел раскумариться.

– А как же виноград, а, Туркмен? Ты ж с виноградом хотел, – сказал я глядя на Туркмена.

– Да какой там виноград. Я ходил в кишлак и насмотрелся там винограда.

– А ты что, ходил к колодцу?

– Да, сидеть надоело, и решил сходить посмотреть.

– Ну и как тебе пейзаж?

– Уж лучше б я здесь сидел.

Хасан прикурил косяк и подсел к нам.

– Слушай, Хасан, как тебе лезет этот чарс? – спросил я Хасана.

– А тебе?

– Дак ты же постоянно рядом, и постоянно с косяком, куда ж тут денешься.

– А ты не кури, – сказал Хасан и передал косяк Туркмену.

– Я б не курил, да вот неохота смотреть трезвыми глазами на твою обдолбленную рожу.

– Ну, тогда кури и молчи.

– Там еще что-нибудь осталось из того, что Серега нам дал?

– Есть, на три косяка где-то.

– Хасан, если б у тебя был мешок чарса, ты бы сел, и за пять минут выкурил бы весь мешок?

– А ты дай мне мешок чарса, и увидишь.

– А что толку? Ты его один хрен за раз весь скуришь, а что не скуришь, сожрешь.

Пока мы болтали, Туркмен сидел и курил, слушая нас.

– Туркмен, ты что там прибился? Давай сюда косяк, – я забрал у него косяк и докурил его сам.

– Э, вы что это ребята, а где косяк? – очнулся Хасан.

– Туркмен скурил, мне только пятка досталась, – сказал я Хасану.

– Что, еще забивать, что ли?!

– Мне хватит, – сказал я.

– Мне тоже, –сказал Туркмен.

– Да пошли вы-, я тогда сам себе забью, –Хасан достал сигарету и стал потрошить.

– Хасан, ты когда план начал курить? –Спросил я.

– Еще до того как родился.

– А ты Туркмен?

– После того как родился.

– Ну а я тогда во время родов.

– Мужики! – воскликнул Хасан. – Приезжайте ко мне после дембеля, я вам мешок плана дам, там, где я живу, его растет навалом.

– Нашел чем удивить, – сказал спокойно я, – приезжайте ко мне в Алма-Ату, поедем к моему корешу, он в Чу живет, я вам вагон этой дряни накошу. Слышали наверно про Чуйскую долину? Хасан прикурил косяк, и сказал затягиваясь.

– У нас в Таджикистане план лучше.

– Хрен тебе, самый хороший план на Чуйской долине.

– Самый хороший план, это афганский чарс, – сказал Туркмен, и взял косяк у Хасана из рук.

– Туркмен, только не увлекайся, здесь я еще сижу, – сказал я шепотом Туркмену.

Туркмен протянул мне косяк со словами:

– На, Юрик, а то опять скажешь, что я все скурил.

Тут соскочил Хасан, и, ударившись головой о затвор пулемета, сел обратно, схватившись за голову.

– Хасан, ты хотел что-то сказать? – спросил я, и затянулся пару раз.

– Да… да… дай сюда косяк! Вы оху…ли оба, я себе забил, а тут уже х…й ночевал, а кто-то вроде не хотел больше.

Хасан забрал у меня косяк и начал курить, глядя на нас по очереди, то на меня, то на Туркмена.

– Ну че уставились, хрен вам, вы свое выкурили, – сказал он.

Мы с Туркменом посмотрели друг на друга и оба «раскололись». Не помню, сколько я угарал, наверное, минут пять. Туркмен от хохота вообще вылез на броню, а Хасан сидел, и с деловым видом докуривал косяк.

– Э-э-э, наши возвращаются, – крикнул сверху Туркмен.

Я сел в командирское сидение, а Хасан запрыгнул за руль.

– Я поеду, – сказал он заплетающимся языком.

– Ты смотри, не заедь куда-нибудь.

– Не ссы, Маруся! – крикнул Хасан и запустил движки.

– Ты подожди ехать, пацаны еще не запрыгнули.

Тут в люк заглянул Туркмен.

– Эй, вы чего там?

– Тут все занято, так что сиди на броне, – сказал я Туркмену.

– Ты Юра смотри за Хасаном, а то он опять, куда-нибудь заедет.

Хасан вытолкнул рукой голову Туркмена из люка.

– Да не надо меня учить, вы еще под стол пешком ходили, когда я первый раз за руль сел.

– За руль чего, ишака? – подколол я Хасана. – У моего деда был УАЗик военного образца, я на нем по пескам рассекал.

– А-а-а, ну тогда понятно, тогда поехали, раз такое дело.

Я стукнул автоматом по броне и крикнул:

– Наверху все?

– Да, да, все нормально, – раздался голос сверху.

– Хасан, ну давай трогай, машина ротного уже отъехала. Или ты забыл, как трогаться? Стремена в бока и кнутом по жопе, а когда остановиться надо, потяни за уздечку. Тебя, наверное, так дед учил?

– Юра, подколешь меня, когда я срать сяду.

– Хасан, ты этот прикол от меня слышал, да?

– Нет. Я его еще по гражданке слышал.

– Твой дед, наверное, так тебя подкалывал.

– Бабушка так меня подкалывала! Доволен? – Хасан в упор посмотрел мне в лицо.

– Да, да, конечно, доволен, только поехать уже давно пора. Тебе не кажется? БТР тронулся, и медленно начал набирать ход, Хасан сидел за рулем с деловым видом. Я надел шлемофон и настроил волну на «Голос Америки», там как раз шла трансляция про бой в горах, которые находились в трех километрах от нас. «Голос Америки» вещал на всех языках пятнадцати Советских республик, в этот момент шла трансляция на Украинском языке, я толком ничего не мог разобрать, и снял шлемофон, выставив рацию на общий эфир.

Мы направлялись в сторону бетонки, но вдруг ротный, показал рукой по направлению вправо и их БТР свернул вправо.

– Куда это они? – спросил удивленно Хасан.

– Куда, куда. На танковую точку. Он же обещал заскочить туда по пути, – сказал я Хасану.

– А зачем?

– Пиз…ы танкистам вставить. У них под носом средь белого дня кишлак вырезали. Может, и их тоже замочили. Надо же проверить, как ты считаешь, а, Хасан?

– Я никак не считаю, мне похеру. Мы направились за машиной ротного. Подъехав к танковой точке, мы с Хасаном высунулись из люков, и стали наблюдать за происходящим. А произошло вот что.

Ротный, спрыгнув с БТРа направился в капонир, там должен был находиться экипаж танка, стоящего на охранении полка.

Из двери показался сержант, – видно, услышав звук наших моторов, он решил посмотреть, кого там принесло.

Увидев офицера, он приложил руку к помятой панаме, и стал докладывать, его слегка качало, как антенну на ветру.

– Товаищ сташий ейтенант, докладывает командил танковой точки, сейжант Собоев, – заплетающимся языком пролепетал сержант.

Из капонира раздался крик:

– Соболь, кого там хрен принес?

Ротный долбанул сержанта кулаком в лоб, и быстрым шагом направился к двери, открыв дверь пинком, он скрылся внутри капонира.

Сержант сидел на заднице и тряс головой, он и так был в полной прострации, а тут еще по башке получил от ротного.

Из капонира раздавался грохот, звон посуды и шквал матов, потом появился ротный, держа в руках двадцатилитровый стеклянный бутыль, в котором было чуть больше половины браги.

– Петруха! Хватай бутыль и тащи в БТР, – крикнул ротный.