Экипаж машины боевой - Кривенко Виталий Яковлевич. Страница 26

Я пристегнул магазин, передернул затвор, слегка стукнув по плечу Сапога, махнул ему, и мы побежали к своим.

Ротный метался и громко матерился:

– Ну надо же, е… твою мать! Довоевались, черт возьми, сколько людей положили и все бестолку, все бестолку! Ну что это за блядство! Скажите мне, а?! Один мудак броню загнал в кишлак, другой огневую поддержку вызвал по своим, эти козлы «зеленые» духам дали выйти (зелеными в Афгане называли сарбосов).

Мы все стояли и с недоумением смотрели на ротного, а он, сняв кепку, швырнул ее на землю и сел, схватившись за голову.

– Что случилось, командир? – спросил Грек.

– Что случилось, спрашиваешь?! А случилось вот что, духи прорвали сарбосовский заслон, и вышли с кишлака. Понял? Почти вся банда съеб-лась, остались, может быть, единицы, кто не успел слинять, но основная часть ушла нахер. Полкач дал команду выводить людей из кишлака, все, отвоевались. Все бестолку, бестолку. Понимаете?!

– Да вся эта война бестолку, если честно признаться. Сколько лет уже мудохаемся и никакого толку. И еще хоть сто лет будем тут защищать эту долбанную революцию, и все равно никакого толку не будет. Вот такие вот дела, – сделал заключение Грек.

– Ну ладно, хватит рассуждать, давай всем отбой и уходим от сюда быстрее, – скомандовал ротный.

Из-за дувала показались Закиров и Мосейко, они тащили Носорога.

– Кого несете? – крикнул им ротный.

– Носорога убили, – ответил Мосейко.

– Тьфу ты, черт! Ну, тащите его к машинам, там где-то стрекоза стоит, в нее погрузите, и Приходьку тоже заберите. И давайте пошли отсюда все, быстро давайте.

Мы все смотрели, как Мосейко с Закировым тащат Носорога, они тащили его за руки лицом вниз. У Носорога было две дырки одна в спине, одна в затылке. Проходя мимо, Закиров посмотрел в мою сторону, взгляды наши встретились, он сразу опустил глаза.

Да, не плохо Закиров приложил его, подумал я, глянув на Носорога. Потом я подошел к Хасану с Уралом.

– Хасан, а ты знаешь, что я сейчас живой, благодаря Сапогу.

– Не понял. Ты про че? – спросил Хасан.

– Я говорю, что Сапог меня от смерти спас.

И я рассказал пацанам, как это произошло. Все начали хвалить Сапога и дружески похлопывать его по плечу. В общем, Сапог был реабилитирован, теперь к нему все будут относиться по-другому.

Откуда-то нарисовались разведчики, Пипок с Серегой, и подошли к нам.

– Ну, как дела, соляра? – с приколом заявил Пипок, раскинув пальцы на руках как урка.

– Сам ты кто? – спросил его Хасан.

Мы не спеша направились обратно, к расположению полка.

– А это кто? – спросил Серега, показывая на убитого Приходьку.

– Прапор, командир третьего взвода, – ответил Урал.

– Ну че, духи дали вам просраться? – спросил Серега.

– А вам не дали? – спросил я в ответ.

– Да так, немного потрепали. Сане кисть оторвало пулей от ДШК. Когда к вертолету подъезжали, БМПшка развернулась боком к кишлаку, а оттуда залп из ДШК. Саня хотел люк захлопнуть, руку высунул и в это время ему пулей по руке и шарахнуло. Но это ерунда, в первой роте пятеро погибли, и ротного контузило. Мы недавно их видели, – рассказал Серега.

Ихнего ротного, наверное, контузило, когда только в кишлак входили, это, похоже, рядом с ним мина разорвалась, рассуждал я про себя. Потом спросил Серегу:

– А кто погиб, не спросили?

– Три узбека, годки, я их не знаю. Один дембель, тезка мой из Кишинева, Пипка земляк, и ара – Ваган, вроде, зовут. Знаешь таких?

– Да так, близко не общались, иногда, бывало, заходил к ним в роту по делам, там встречались.

– Да, жалко Саню, на гитаре он классно играл, – с сожалением промолвил Урал.

– А летчики живы остались? – спросил я.

– Да, их вертушка забрала. А у вас-то как дела? – спросил Пипок.

– Хреново, Пипок, хреново, – ответил я ему.

– Мы слыхали, что вас САУшки бомбили. Правда, да?

– Да, черт возьми. Чуть не забомбили, суки. Хорошо мы не успели дальше продвинуться, – ответил Хасан.

– Это первая рота их навела, они там нарвались на засаду, четыре точки с ДШК по ним влупили. Они отошли и дали координаты артдивизиону, а замполит сдуру броню в кишлак заслал. Один танк кумулятивкой сожгли, водила погиб, остальным повезло, они сидел на трансмиссии.

– Сарбосы мудаки, банду упустили. Слышали да? – обратился я к Сереге.

– Да слышали, конечно. Тут что-то нечисто с этими сарбосами, по-моему, все это было спецом устроено. И сарбосы не зря левый фланг прикрывать вызвались, там ущелье за кишлаком, в него духи и проскользнули. У этих сарбосов, наверно, наполовину духи служат, да и все они там духи, все друг другу родня, их хрен поймет там. Одно ясно, вояки с них никудышные.

– Да оно и понятно, мы, возможно, когда-то покинем Афган, а им здесь оставаться. Так что они особое рвение не проявляют, – сказал я.

Мы в свою очередь рассказали им, что здесь с нами происходило, кого ранило, кто погиб.

Выйдя с кишлака, мы все погрузились в машины, БТРы в это время подъехали поближе. Тут же не далеко стояла санитарная вертушка, в нее грузили раненых и погибших. Вдоль кишлака мотались три «таблетки». Первая и вторая роты уже погрузились в машины и отъехали, танкисты буксировали из кишлака подбитый танк.

Вот так и закончилась наша очередная горе-проческа. И на хрена мы вообще в этот кишлак лезли, непонятно, и за что пацаны погибли, тоже вопрос.

НЕБОЛЬШОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Наши БТРы двинулись к дороге, на которой наш полк выстраивался в колонну. Ветер задувал все сильнее и сильнее, техника, маневрируя, поднимала пыль, и без того гонимую ветром. Мы все запрыгнули в десантный отсек и стали сбрасывать лифчики и бронежилеты. Потом Урал с Сапогом залезли на броню, а я и Хасан остались в БТРе.

– Ну, как вы там, мужики? – спросил нас Туркмен.

– Да мы-то нормально, чего нельзя сказать о некоторых других, – ответил я.

– Да я на рации сидел все время, так что в некотором роде я в курсе, что за бардак был в кишлаке.

– На рации одно, а в кишлаке совсем другое.

– Знаете, мужики? Не легко вот так сидеть и ждать, когда вы вернетесь из этого кошмара, все ли вернетесь. Лучше я бы бросил эту чертову машину, и был бы рядом с вами, это намного легче. Сколько мы вместе служим, когда вы на проческе, когда отправляетесь в горы или в зеленку, я все время на нервах и ни на секунду не слезаю с эфира. Когда от танкистов весточку получил, спокойнее на душе стало, хоть и жалко Мамеда с Приходькой, но то, что вы, пацаны, живы, это меня успокоило хоть немного.

– Все будет нормально, водила ты наш. А пожрать не мешало бы, – выкрикнул Хасан.

– Давай похаваем, какой базар, – предложил я Хасану.

– Да разогреть бы хавку на костре, а то горячего давно не жрал. Запарила уже эта сухомятка.

БТР наш пристроился к колонне и остановился. В люк заглянул Сапог и обратился к Хасану:

– Хасан, тебя ротный зовет.

– Где он? – спросил Хасан.

– На БТРе своем сидит, впереди нас.

Хасан вылез из люка, и мы с Туркменом остались одни. Туркмен сидел и молчал, положив голову на руль.

– Да ладно, Туркмен, не переживай, мы всегда возвращались, вернемся и в следующий раз. А когда в Союз вернемся, то обязательно когда-нибудь встретимся вместе, и будем вспоминать этот сучий кошмар уже в прошлом, – сказал я Туркмену и похлопал его по плечу.

– Пусть слова твои Юра, дойдут до бога, – сказал Туркмен.

– Дойдут, дойдут, вот увидишь. Может к медикам заскочим, проведаем Качка.

– Ах да, забыл. Качка вертушка забрала с ранеными, у него температура поднялась, заражение вроде пошло.

– Вот черт, я так и знал, у него температура была еще тогда, я думал это у него от браги.

– Я подъезжал к вертушке, когда его грузили, вид у него был не важный. Вам привет передавал.

– Ну ничего, выкарабкается, Качок пацан здоровый.

– Будем надеяться.

– Туркмен, а ты знаешь? Если бы не Сапог, не сидел бы я тут с вами.