Фантастика-буфф - Кривин Феликс Давидович. Страница 9

– Я запрещаю вам говорить о моих родителях!

– Простите. Я проявил бестактность, заговорив о тех, кто уже существует только в воображении. Вы видите, как далеко простираются границы воображения: оно предшествует действительности и продолжает ее. И если финин уже существует в воображении, то со временем он проникнет в действительность – как космический корабль из воображения Циолковского и паровоз из воображения Стефенсона.

– Нашли с чем сравнивать! Кому нужен ваш финин, зачем это превращать ощущения в свою противоположность?

– Представьте себе, что вы замерзаете на снегу Мороз тридцать градусов, и ничто вас уже не спасет, ничто не согреет. И тут вы достаете из кармана финин. Глотаете. И вы спасены. Вы лежите на снегу, температура которого плюс тридцать градусов.

– Вот еще выдумали – с чего это мне замерзать?

– Тогда представьте: вы прожили столько лет, что почти совсем утратили вкус к жизни. Пища вам кажется невкусной, работа неинтересной, юмор несмешным… И тогда вы принимаете финин, и все преображается. И несчастье ваше становится счастьем.

– Послушайте, как вас там…

– Человек по имени Гральд Криссби.

– Послушайте, Криссби, вы просто меня морочите, я не верю ни одному вашему слову. Если жена станет любимой, куда вы денете эту женщину Сю?

Гральд Криссби ответил не сразу. Он посмотрел на рукопись, одиноко лежащую на столе, и вздохнул:

– Сю поймет. Сейчас она не понимает, но когда примет финин, все поймет, и мы с ней останемся друзьями. Потому что… Вы понимаете, звезда Канопус – это лишь одна из миллионов и миллионов звезд, каждая из которых как-то влияет на человека. Как они влияют? Эта загадка пока еще не разгадана. И мы не знаем, с какой звезды к нам прилетает любовь, а какая звезда рождает в нас бессмертные мысли… И что еще принесут нам далекие звезды, свет которых летит до Земли миллиарды лет…

– Вот тогда и приходите. Когда долетит. А пока – заберите свои фантазии. Читатель ждет от нас других книг

Читатель ждет фактов. Ему нужна серьезная информация. Никакие выдумки его нс интересуют.

Факты, факты, факты и снова факты… Сколько их накопилось – и еще подавай!

Чем больше накапливается фактов, тем меньше остается фантазий. Некоторых фантазий жаль: это были такие прекрасные фантазии!

Факты наступают. Они идут развернутым строем, вооруженные точными данными, доказанными теоретически и экспериментально, превращают в прах воздушные замки, в которых обитали фантазии…

Это факт печальный: когда рушатся воздушные замки, не хватает воздуха, чтобы дышать.

Ничего этого не сказал Рокгаузу человек по имени Гральд Криссби. Он промолчал об этом, хотя это было в его жизни самое главное.

Он только спросил:

– Разве вы знаете, чего ждет читатель?

Рокгауз усмехнулся:

– Кому же знать, как не мне. Читатель, могу с уверенностью сказать, ждет от нас новых романов Дауккенса, рассказов о работе инспектора Хоста, мемуаров майора Стенли, научно-популярных брошюр доктора Фрайда… Вот чего ждет наш читатель… Слава богу, ему есть чего ждать. Но только не этого… – Рокгауз придвинул к себе рукопись, чтобы поиздеваться над этой дурацкой звездой Канопус, но прежнего текста там не нашел. Сейчас там было написано про какой-то трансметагалактический корабль, бороздивший просторы Метагалактики. Регулятор времени стоял на нуле, время внутри корабля было остановлено – этого требовала техника безопасности, оберегая жизнь экипажа в бесконечно долгом пути.

Вместе с кораблем двигался огромный огненный шар – внешний источник питания, и корабль вращался вокруг него, постоянно пополняя запасы энергии. Так они и двигались вдоль галактики с расчетной скоростью двести километров в секунду (время остановилось только внутри корабля).

«Надо бы почистить обшивку, Зют, – сказал капитан. – Опять нас облепило космической пылью».

Зют включил радиовизор. Экран был широк, но полной картины не давал. Зют вертел регулятор панорамирования, скользя взглядом по поверхности корабля. Ее было совсем не узнать – до того она была облеплена космической пылью. Но и космическую пыль тоже было нс узнать.

Экран был расцвечен зеленым, желтым, белым, оранжевым, голубым… Каких только красок здесь не было, но преобладали зеленые и голубые… Голубые набегали на желтые, рассыпаясь брызгами, пенясь и откатываясь назад, а зеленые устремлялись в другую голубизну, застывшую над ними сверкающим куполом. И над всем этим царил золотистый огненный шар – источник питания.

«Да, облепило нас… – сказал капитан, бросив взгляд на радиовизор. – Пожалуй, и не счистишь за один раз».

Зют покрутил увеличитель. «Смотрите, капитан: там какие-то фигурки. Они движутся!»

Ровные геометрические конструкции, испещренные рядами блестящих квадратов, возвышались на поверхности корабля, а между ними пролегали ровные полосы, по которым двигались маленькие фигурки…

«Будем счищать, капитан?»

Зеленое смешивалось с белым и желтым и окуналось в голубое, и над всем этим сверкал и искрился источник питания. И корабль уже не был похож на корабль, а был похож на что-то разноцветное, праздничное, и, казалось, жил он ке только внутри, но и снаружи, и как раз там, снаружи, была главная его жизнь.

«Не будем трогать, – сказал капитан. – Это ж какая красота! Может, удастся довезти – вот наши обрадуются! «

Издатель поднял глаза, но посетителя уже не было. Возможно, он вернулся обратно в рукопись, воспользовавшись тем, что Рокгауз ее открыл…

Человек по имени Гральд Криссби… Как будто он боится забыть о том, что он человек, и сам себе все время об этом напоминает.

Проходимец какой-то. Нужно проверить, не унес ли он чего-нибудь. Издатель Рокгауз окинул комнату проверяющим взглядом, и первое, что ему бросилось в глаза, – это неизвестно откуда возникшая на столе бумажка. Он развернул ее и прочитал:

Какое Южнорыбье? Где ночь, а где день?

Издатель Рокгауз чувствовал себя в этом самом состоянии зет, в котором находится вещество финин в результате воздействия луча звезды Канопус. Он развел руки в стороны, поднял их вверх, затем

сделал несколько приседаний. Бумажка не исчезала, и на ней значилась все та же чушь.

Издатель сокрушенно покачал головой и поспешил к доктору Фрайду.

Глава восьмая. ЧЕЛОВЕК ИЗ МАШИНЫ

Любознательность – могучий двигатель прогресса, но если этот двигатель на холостом ходу, он превращается в праздное любопытство. Миссис Смит вела титаническую борьбу со своим позорным любопытством и всякий раз терпела поражение.

Первое крупное поражение за сегодняшний день она потерпела, уходя от миссис Хост и забывая у нее сумочку, за которой вскоре предполагала вернуться. Вторым крупным поражением была не захлопнутая, а лишь слегка прикрытая дверь (чтобы, отступая, не закрывать себе путей к наступлению). И. наконец, третье крупное поражение, точнее, полную капитуляцию перед своим любопытством миссис Смит продемонстрировала, вторично появляясь в комнате, где, подтверждая ее опасения и оправдывая надежды, незнакомый мужчина сидел за столом, который, видимо, накрывали к ужину.

Улика была налицо, но преступник, как сказал бы хозяин этого дома, скрылся в неизвестном направлении. Может быть, на кухню.

– О, простите, я, право, не думала… – заговорила миссис Смит в понятной растерянности. – Я вернулась за своей сумочкой, дверь была незаперта… Я считала, что миссис Хост одна, иначе бы я не осмелилась… Личная жизнь человека – это его личная жизнь, особенно женщины… А у вас тут вино, очень мило. Значит, вы не даете миссис Хост скучать.

– Я жду инспектора, – сказал Гарри Уатт.

– Вы хорошо подготовились к встрече, – миссис Смит кивнула на стол, накрытый к ужину. – Если б инспектор знал, как его ждут, он бы поторопился, как вы думаете? Вы не знаете? Оказывается, вы правдивый человек. Ну что вам стоило сказать «да»? «Да» – такое короткое слово. Но иногда легче сказать длинную фразу, чем коротенькое слово «да».