Сибирский рубеж (СИ) - "Amazerak". Страница 4

— Не шучу, — улыбнулся я, глядя на искреннюю радость Светы. — Я тоже этому рад.

— Только вот Ирина с Анжеликой рады не будут, кажется, — Света злорадно усмехнулась.

Кто это ещё такие? Другие сёстры или… мачехи? Вспоминалось с трудом, хотя имена были знакомыми.

— Не будут, ну и хрен с ними, — я хотел поскорее отвязаться от девчонки, поскольку общение с двумя родственниками подряд — это было слишком. — Я пойду. Устал немного. Давай потом поболтаем.

— А что отец? Он сильно ругался?

— О! — рассмеялся я. — Уготовил мне страшное наказание, оставил без празднования Дня Рождения.

— Серьёзно⁈ Он оставил тебя без праздника? На восемнадцать лет⁈ — сестру новость огорчила гораздо больше, чем меня.

— Да ничего страшного. Говорю, давай потом побеседуем.

— Ага, но после ужина ты всё расскажешь. Ты, кстати, к Остерманам поедешь?

— Не, отец сказал, чтобы я остался дома. Ничего, и это как-нибудь переживу.

— Везунчик, — вдохнула Света. — Я бы тоже с радостью осталась дома. Ненавижу эти ужины у Остерманов.

— Пустяки, не на казнь идёшь.

— Ты так думаешь? Да это настоящая казнь скукой. Ладно, мне пора. Ирина и так с самого утра недовольная ходит. Задержусь, она меня съест.

Я взбежал на четвёртый этаж, зашёл в комнату. Наконец-то, снова один. Если родственники уедут на званый ужин, то до самого вечера, а то и до завтрашнего утра меня никто не потревожит, будет время вжиться в свой новый образ.

Телефон-раскладушка, лежащий на письменном столе, завибрировал. Номер оказался незнакомый, но как было отмечено на экране, звонили мне с него за последние десять минут уже третий раз.

— Алло, — ответил я.

— Алло, это Алексей Озёров? — раздался в трубке хрипловатый мужской голос.

— Он самый. С кем говорю?

— Здравствуйте, ваше сиятельство. Меня зовут Егор Гаврилов, я управляющий Дмитрия Давыдова, брата вашей покойной матушки. У меня имеется очень важное дело, которое я должен обсудить с вами при личной встрече.

Пора уже было отправляться к Остерманам, но перед выездом Михаил перекинулся парой слов с лекарем. Травмы у парней оказались серьёзные: у Виктора раздроблена челюсть, у Павла обширные ушибы внутренних органов, но для магической медицины, а тем более для Иллариона Тимофеевича — одного из лучших врачевателей Нижнего Новгорода, всё это не представляло проблемы. Ребят уже отвезли в лечебницу, а Илларион Тимофеевич обещал, что максимум через неделю братья вернутся домой как новые.

Лекарь очень удивился тому, что парни умудрились так травмировать друг друга, но Михаил уклонился от ответа на вопрос, как это произошло. Он и сам толком не мог понять, что случилось.

— И ты его не накажешь? — возмутилась Ирина, когда целитель ушёл. — Поганец достоин более строгого наказания, чем просто лишиться праздника. Ты видел, что он сделал с Витей? Нашему сыну понадобится пластический хирург!

— Не преувеличивай, — проворчал Михаил. — Всего-то челюсть сломана. У кого такого не было? Все дрались в детстве.

— Он посмел поднять руку на твоего наследника. И ты оставишь это без наказания?

— Хватит, Ирина! Хватит болтовни. Всё будет в порядке с Виктором. Иди собирайся, нам выезжать пора. И за ужином чтоб ни слова о произошедшем, ясно? Твоим родственникам вовсе незачем знать такие вещи. Если спрашивать будут, скажи, что тренировка неудачно прошла.

— Конечно, дорогой, поняла. Ты сам, главное, не беспокойся сильно. Вот же негодный мальчишка, заставил нас всех понервничать. А тебе и вовсе вредно волноваться, — прощебетала Ирина с притворной заботой, пытаясь изобразить любящую супругу.

— Да без тебя знаю. Иди собирайся, — проговорил Михаил мягче. — Выезд через десять минут. Твой отец не любит, когда кто-то опаздывает. И я, между прочим, тоже.

Ирина ушла. Следом и Михаил покинул гостиную. Он спустился на первый этаж. Перед крыльцом уже стояла колонна автомобилей, готовая везти семейство в гости.

Михаил прекрасно знал, из-за чего переживает Ирина. Виктор должен стать наследником рода, поскольку являлся самым старшим и до сегодняшнего дня самым способным отпрыском в семье. А теперь она испугалась, что у её сынка появился конкурент.

Но Михаил вовсе не собирался менять своё решение и объявлять наследником Алексея, и дело было даже не в том, что тот родился на три месяца позже Виктора. Это ерунда. Но родственники не поймут, если Алексея станет наследником, после того, как его мать пришлось со скандалом выгнать из дома, да и сам Михаил этого не желал.

Тем не менее после сегодняшней тренировки стало очевидно, что у Алексея, который всегда был самым слабым в семье и до сих пор и не поднялся выше ученика первой ступени, внезапно прорезались силы. Надо бы выяснить, на что малец теперь способен. Сильный отпрыск — это благословение для любого рода. Такой всегда может принести пользу.

Вот только вряд ли Алексей захочет служить семье. Вон как он дерзить начал, едва силу почувствовал. Хотя чему тут удивляться? Его ж после изгнания матери все подряд шпыняли, особенно Витя с Пашей. Вот и допрыгались, идиоты. Алексею скоро восемнадцать исполнится, и он с радостью убежит к первому же роду, который его приголубит. Сильный владеющий долго без работы не засидится. Следовало что-то придумать…

За сегодняшний день столько всего произошло, что звонок от управляющего моего дяди нисколечко меня не удивил, хотя должен был. Гаврилов почти ничего сказал, кроме того что хочет пообщаться со мной лично и обсудить с глазу на глаз некое очень важное дело. Для этого он предложил встретиться в кафе в пять часов вечера.

Во второй половине дня семейство Озёровых в полном составе, если не считать двух братьев, уехавших на скорой помощи, отправилось в гости к каким-то Остерманам. Воспоминания нового тела говорили, что они — родственники той высокой блондинки, матери Виктора. Действительно, было в её чертах что-то… немецкое.

А у меня как раз выдалось свободное время. Я остался в особняке один, точнее, с кучей слуг, которые весь день с утра до вечера суетились по дому. Здесь одних горничных работало более десятка человек, не говоря уж о садовниках, поварах, охране и прочих. Я надеялся, никто из них не помешает мне пойти прогуляться.

Почти вся одежда оказалась гербованной. На пиджаках, рубашках, джемперах и куртках красовались нашивки с изображением древнерусского шлема, меча и булавы на бело-зелёном фоне. Вероятно, гербы носили для того, чтобы окружающие отличали аристократа от простолюдина. В моём мире такими опознавательными знаками уже давно не пользовались, у нас было не принято выпячивать сословную принадлежность в повседневной жизни, а здесь, похоже, это считалось очень важным.

Наш герб имел серебристую кайму. У боярских гербов кайма отсутствовала, а у гербов князей императорской крови она была золотой. Каждому следовало различать их и обращаться соответствующим образом: к боярам — «ваша почтенность», к князьям — «ваше сиятельство», к князьям императорской крови — «ваше высочество».

Однако мне сейчас, с непривычки, совсем не хотелось мелькать гербами, поэтому я надел простую домашнюю футболку, а поверх неё — синюю олимпийку без опознавательных знаков, и в таком виде отправился на встречу с управляющим дяди.

На выходе с территории поместья меня встретил охранник — мордоворот в чёрном костюме.

— Долго будете отсутствовать, ваше сиятельство? — спросил он.

— А что?

— Ваш батюшка вернётся, будет спрашивать. Я обязан доложить ему.

— Вечером вернусь, — сказал я. — Все на ужин поехали, а мне дома сидеть? Пойду свежим воздухом подышу.

— Хорошей прогулки, ваше сиятельство.

С помощью приложения в телефоне я вызвал такси. Прибыло оно минут через десять. Заплатить было чем: на банковской карточке лежало сто с лишним рублей, тогда как такси обошлось мне всего в два с половиной.

Вначале мне подумалось, что особняк Озёровых находится за городом, поскольку вокруг ничего кроме нашего дома не было, но вскоре я понял, что ошибся. Такси проехало мимо длинной ограды и оказалось в городской застройке. Вдоль улиц толпились трёх-четырёх этажные здания, а вдали виднелись небоскрёбы. Вскоре машина остановилась возле кафе «Очаг», в котором мы с Гавриловым договорились встретиться. Оно располагалось в угловом доме с полукруглым стеклянным фасадом.