Сибирский рубеж (СИ) - "Amazerak". Страница 65

— Пока нет. С моим артефактом её можно закрыть часа за три. Предлагаю заняться, раз уж мы здесь.

— Хреново это, конечно, но нет, мы должны патрулировать дорогу.

— И какой смысл бороться с последствиями? Можно хоть целыми днями кататься вдоль границы, но если поблизости бездна, твари не прекратят лезть.

— Мы и так нарушили приказ тем, что поехали сюда. Нельзя здесь больше оставаться. Я могу только доложить командованию.

— Тогда я останусь, а вы езжайте. Через три часа заберёте меня.

Лешего долго уговаривать не пришлось. Взяв рюкзак с артефактом, я отправился в лес, а прапорщик с экипажем поехал выполнять боевое задание.

По-хорошему, военным следовало прочесать лес вдоль и поперёк и позакрывать все ямы, пока те не разрослись до невероятных размеров, ведь в противном случае форты на рубеже окажутся фактически в осаде, и никакой пользы от границы не будет. Придётся сдвигать её на запад, и люди снова уступят тьме часть своей территории, пусть и безлюдной. Так, шаг за шагом лет через сто-двести человек превратится из хозяина планеты в вымирающий вид. Ведь рано или поздно явятся тёмные боги, и их не сдержит ни колючая проволока, ни бетонные стены.

На закрытие бездны ушло чуть больше трёх часов. Разобравшись с этой проблемой, я дождался Лешего, и мы продолжили выполнять задание.

Вечером, когда вернулись в форт, я узнал, что пропал Хитров. Меня вызвал подполковник, сообщил новость. Сказал, что капитан уехал утром один на ротном «Ониксе» в сторону тёмной области, и с тех пор его никто не видел. Связь, понятное дело, тоже отсутствовала. Подполковник просил отправиться на поиски.

До темноты оставалось не так уж и много времени, но пара часов у меня была, точнее, у нас. Лешего и Ольгу тоже послали со мной, а заодно ещё трёх бойцов. Поехали мы на одном из «Носорогов». На обычном армейском внедорожнике капитан вряд ли мог далеко углубиться в лес по непролазной колее. Нашей задачей было проверить единственную дорогу, ведущую от ворот вглубь тёмной области.

Колея вела к заброшенному форту старой оборонительной линии, что располагалась вёрстах в пятидесяти отсюда. Правда Леший утверждал, что проехать там сейчас можно разве что на танке, поскольку туда очень давно никто не ездил.

Мы проехали чуть дальше того места, где недавно закрывали бездну, и очутились на заросшей сухой травой тропе, на которой тем не менее виднелись свежие автомобильные. А ещё вёрст через пять нашли и сам внедорожник. Он стоял рядом с поваленным деревом, преградившим дорогу. Вокруг валялось множество дохлых тенебрисов. По пути мы встречали не так уж и много существ, но сюда они словно сбежались со всей округи. Водительская дверь была открыта.

Я сказал, чтобы все оставались в машине, а сам вылез и направился к внедорожнику.

За рулём сидел Хитров, на его коленях лежал арбалет, рядом на сиденье — каска и несколько болтов с наконечниками из рассеивающего камня. Они были запачканы чёрной жижей, а значит, уже побывали в телах монстров и, возможно, не раз.

Капитан ничего не сказал. Лишь окинул меня равнодушным взглядом и снова уставился вдаль. Я и так догадывался, что у него проблемы с башкой, но тут всё стало предельно ясно. Такое иногда случалось на рубеже. Не все выдерживают. Я даже злиться на него перестал.

— Отдыхаете, капитан? — спросил я.

— Да какой тут отдых, — глухо произнёс он. — Твари прут целый день.

— Да, их тут много. Хотя и меньше стало по сравнению с тем, что было недавно. А нас за вами послали. Поехали в форт. Какой смысл здесь сидеть? Уже темнеет, а в темноте тварей трудно заметить.

Капитан промолчал.

Я обошёл внедорожник, убрал с пассажирского кресла болты и каски и сел рядом с капитаном. Он продолжал молчать.

— Иногда такое случается, — проговорил я. — Бывает, что у кого-то не выдерживают нервы. Порой даже спустя десять-двадцать лет службы однажды наступает такой момент, когда в башке что-то щёлкает и всё меняется. И неважно, насколько ты храбрый и сколько совершил подвигов. Такое может произойти с каждым.

— Откуда вы знаете? — безразлично произнёс капитан.

— Много общался с ветеранами. Просто о таких вещах стараются не говорить во всеуслышание, чтобы не подкосить моральный дух. Но поверьте, подобные случаи нередки, и нет ни малодушия, ни трусости в том, чтобы уйти, когда чувствуешь, что больше не тянешь. Сколько вы уже здесь?

— Семь лет.

— Постоянно или вахтами?

— Постоянно.

— Это серьёзный срок. Пора бы и на покой. Думаю, вы хорошо послужили, но вам пора. Подайте в отставку, поезжайте домой. У вас же семья есть?

Капитан покачал головой.

— Ну вот, заведёте семью, ну или не заведёте. Там командиров нет, указывать никто не станет. Займётесь, чем хотите. Например, дело своё откроете. Сбережения же есть какие-нибудь? Ну или в штаб переведётесь. Пыжов не будет вам мешать, он и сам всё понимает.

— Пыжов? Хм. Пыжов меня под трибунал грозился отдать.

— Пыжов — разумный человек. Иногда его слова слишком резки, но это ничего не значит. Если хотите, я ещё раз поговорю с ним.

— Меня будет защищать салага, который даже учебку не окончил, — печально усмехнулся капитан.

— Жизнь полна превратностей.

— Это точно.

— Уже темнеет, поехали обратно.

— Я ещё здесь не закончил.

— Хотите погибнуть, как герой?

— Как знать…

— В этом нет никакого смысла. Ваше время ещё не пришло.

— Никто не может знать, когда наступит его час.

— Если бы вам было суждено сегодня погибнуть, это уже случилось бы. Весь день здесь торчите? Ваша служба окончена, но жизнь, считайте, только начинается. Знаете, Хитров, сюда приехали я, Скавронская, Левшин и ещё трое солдат. Хотите, чтобы мы в темноте торчали? Мы же без вас не уедем. Подвергаете неоправданному риску подчинённых? За такое медали не дают.

Капитан задумался, на его лице читалась внутренняя борьба. Вероятно, он считал позором добровольный уход в отставку и потому хотел закончить карьеру, став героем посмертно, но, видимо, что-то у него внутри противилось этому.

— Ладно, возвращаемся, — буркнул Хитров. — Уговорили. Отслужил я своё, кажется.

Я вернулся в броневик, и мы поехали обратно через сумрачный мёртвый лес.