Хищники - Шаттам Максим. Страница 4

Кулидж замолчал, перебирая факты и никак не желая согласиться с ними.

— Хуже того, это преднамеренное убийство, — прибавил Фревен.

— Как?.. — пробормотал морской офицер.

— У вас на борту есть бараны? Поскольку голова свежая, это очевидно. Подойдите.

Стоявший у входа в столовую Кулидж выпрямился и, не двигаясь, положил руки на пояс. Не став настаивать, Фревен продолжил развивать свою мысль:

— Ночной дежурный при каждом проходе заглядывает в этот зал?

— Нет… Они всегда патрулируют только коридоры, разные уровни, помещения, но столовую проверяют только в начале, в середине и в конце дежурства. Я расспросил двух матросов, которые патрулировали судно сегодня ночью. Один из них проверял столовую в двадцать два часа, а потом только в час ночи.

— Это дает нам три часа. Тип, который совершил это, хорошо знал распорядок, действующий на вашем судне.

Лейтенант скрестил руки на груди, размышляя над тем, что видел.

— Вы действительно уверены, что он был жив? — с сомнением сказал Кулидж.

— Посмотрите на удаленность от трупа брызг на полу. Добрых полтора метра, а то и два. Сердце билось, оно проталкивало кровь в тело, которому были нанесены глубокие раны. Сердце продолжало биться, качая всю эту кровь и выбрасывая ее…

Фревен встал из-за стола и, отступив на три шага назад, указал на большую красную лужу недалеко от входа.

— Жертва была застигнута здесь, между столами.

Энн внезапно приблизилась и присела на корточки, желая рассмотреть то, что она только что заметила.

— Здесь какие-то буквы, — проговорила она.

Фревен наклонился, чтобы их разглядеть. За большой лужей следовал ряд маленьких лужиц и полосы, тянувшиеся до места, где висело мертвое тело. Его волокли или неумело несли. Энн показала пальцем на два кровавых развода:

— ОТ… — громко произнесла она. — Это начало слова?

— Или инициалы, — заметил Фревен.

Энн втянула носом воздух, это помогало ей сохранять спокойствие. В начале своей деятельности в качестве медсестры она думала, что привыкнет к виду крови. Она ошибалась. Она научилась стойкости, развившейся при работе с открытыми ранами, но поняла, что на самом деле так и не привыкла к виду крови. И приняла это как должное. Некоторые из ее коллег не испытывали никаких чувств при виде крови, Энн их жалела. Они определенным образом дистанцировались от того, что видели или делали, забывая о самом главном — о жизни. Когда из тела вытекает кровь, это уходит жизнь, в чистом виде кровь — это основа души, и каждая капля сверкает, как знамя жизни. Энн развила в себе особое отношение к крови. Каждое столкновение с ней было работой над другими и работой над собой. А так как такая борьба происходила постоянно, ее восприятие крови не менялось, Энн считала: что касается профессии, она на своем месте.

— Он хотел оставить сообщение, чтобы обнаружили его убийцу? — спросила она.

Фревен молчал.

— Вы не верите? — удивилась она. — У него руки в крови и кончики пальцев тоже.

Лейтенант покачал головой.

— Мисс Доусон, — мрачным тоном заговорил он, — в таких случаях человек паникует, ужас раздирает его так же, как нож, вонзаемый в тело, разрывает кожу, мускулы, вены, артерии, голосовые связки. Кровь начинает стекать внутрь, в трахею, и вытекает наружу. Человек ощущает как боль, так и ужас, открывая дорогу смерти, которая рассекает его пополам. В подобном случае никто бы даже не подумал оставить указание на своего убийцу. Поверьте мне, никто. Так случается только в романах. А на самом деле есть только бульканье, страдание и неимоверный страх.

— Тогда что это такое? Вы же видите, что это не случайные метки!

Он открыл перед ней ладони, как бы констатируя очевидное.

— Это написал сам убийца.

Энн нахмурилась.

— Почему же он сделал это? — Она повернулась и указала на пол. — Надпись почти скрыта под скамьей.

— Я не знаю. Это случайность, вот и все.

Последнюю фразу лейтенант произнес рассеянно, его внимание уже переключилось на что-то другое. Он направился к стене и показал на ночник. Лампочка была разбита, и на полу блестели осколки стекла.

— Это здесь они, должно быть, дрались? — подал голос Кулидж.

— Нет, здесь нет крови, — возразил Фревен. — И я не думаю, что они дрались. Мне кажется, что жертва пришла сюда ночью с определенной целью. Было совершенно темно, так как ночник оказался разбит. Почему он не зажег большие лампы? Чтобы его не обнаружил патруль?

Кулидж сделал знак, что он не согласен.

— Нет, дверь запирается плотно, и свет через нее не проходит, он мог спокойно включить освещение, не опасаясь, что его заметят.

Фревен принялся размышлять вслух:

— Тем не менее жертва вошла в полной темноте и осталась здесь. Она даже прошла несколько метров вперед, вот сюда. — Он указал пальцем на лужицу и капли крови. — Либо этот парень хотел остаться в темноте, либо он не знал, где находится выключатель.

— Чужой человек на корабле?

Фревен медленно кивнул и продолжил:

— Убийца появился у него за спиной внезапно. Все капли примерно в одном месте, это произошло довольно быстро, жертва не сопротивлялась, она была застигнута врасплох.

— Ему подстроили ловушку… — вставила Энн.

— Может быть. Он пришел сюда, потому что его позвали. Убийца подготовил свое нападение, разбив лампочку.

Вмешался Кулидж, уверенно сказав:

— Убийца погасил свет, когда уходил отсюда!

Фревен обвел глазами столовую.

— В помещении нет ни одного укромного уголка, даже под столами все хорошо просматривается, так что здесь никто не мог спрятаться, его было бы видно даже от входа.

— В конце концов, я не понимаю вашего упорства, лейтенант! Свет все-таки мог здесь гореть! — гнул свое Кулидж. — Если это действительно убийство, то, наверное, двое мужчин, которые, конечно, знали друг друга, что-то не поделили между собой, и когда один из них повернулся на мгновение к другому спиной, все и произошло!

Фревен указал подбородком на осколки ночника:

— Почему же тогда разбита лампочка? Это сделали для того, чтобы в столовой была полная темнота. Чтобы его не смогли увидеть, надеясь броситься на беднягу, который осмелился прийти сюда, и вонзить нож ему в шею. И тот, кто разбил лампочку, знал, что жертва войдет и не зажжет свет. Не знаю почему, но он это знал!

Открылась дверь, и на пороге появился Маттерс.

— Лейтенант, носилки уже здесь…

Он осекся, увидев труп с головой зверя.

— Входите, Маттерс! — приказал Фревен.

Молодой сержант подчинился, стараясь не смотреть на висящее на крюках «существо».

— Маттерс, помогите мне осмотреть помещение, я хочу убедиться, что здесь ничего не осталось незамеченным. Энн! — Медсестра резко поднялась и повернула к нему голову. — Присоединяйтесь к нам, посмотрите под столами.

Они приступили к осмотру. Удивившись, что ее выбрали, Энн испытала определенное облегчение. Это позволило ей перевести дух и направить мысли с трупа на что-то другое.

Везде было чисто, все тщательно привели в порядок. Дверь вела в соседнее помещение — огромную кухню и подсобки. Они не нашли там ничего примечательного. Фревен не скрывал разочарования.

— Маттерс, скажите Клаувицу, чтобы он разбудил в лагере Форрела, и вместе как следует обследуйте кухню. Переверните все, проверьте стенные шкафы, мебель, не забудьте мусорные баки. Этот тип, конечно, не мог обезглавить человека, не имея инструментов, а затем он от них избавился.

Маттерс кивнул и вышел в коридор.

— Если он заранее замыслил нападение, может быть, он принес с собой оружие, — предположила Энн.

В осмотре трупа для нее не было ничего отталкивающего, напротив, это могло освободить ее от тревоги. От страдания, связанного с убийством. Ничего общего с ранами войны. В данном случае каждая капля крови напоминала о своевольном действии, доставлявшем определенное удовольствие. Вплоть до замены человеческой головы бараньей.