Синайский мираж - Тамоников Александр Александрович. Страница 30

Потеряв почти половину людей, нападавшие стали один за другим спускаться в ложбину, в мертвый оазис. Здесь их не могли достать пули, которыми их щедро угощали Терко, Муромцев и Фарис. Здесь они рассчитывали перегруппироваться, рассчитать свои силы и вновь пойти на приступ.

Но внизу их ожидали Богданов и Рябов. Как только первые всадники возникли на гребне бархана и стали спускаться вниз, Богданов и Рябов открыли из своего укрытия по ним огонь. Всадники шарахнулись в сторону, но там их встретил огнем Максум. Надежно укрыв лошадей, он также включился в бой. Нападавшие повернули лошадей, стараясь выбраться из погибельной для них долины, но как только они появлялись на гребне бархана, по ним начинали стрелять Терко, Фарис и Муромцев. Конечно, нападавшие стреляли в ответ, но толку от такой стрельбы было немного. Одно дело, когда ты стреляешь из засады, и совсем другое дело, когда ты верхом на коне и стреляешь в ответ. Спецназовцы взяли нападавших в клещи, и эти клещи для нападавших были погибельными.

– А вот этот красавец мой! – сказал Терко Муромцеву, указывая на одного из всадников. – Глянь, как он мечется и размахивает руками! Должно быть, старший… Значит, надо взять его живьем, чтобы спросить – кто они такие и что им от нас надо!

Как можно, будучи пешим, взять живым вооруженного всадника? Хорошо, если есть такая возможность – неожиданно обрушиться на всадника откуда-то сверху. Тут весь смысл – именно в неожиданности. Обрушился, ну а дальше дело техники. А вот как быть, если спрыгнуть сверху на всадника неоткуда? Если всадник от тебя в отдалении? Если к нему незамеченным не подобраться? Тут остается одно – подстрелить под ним коня. Конь упадет, придавит собой всадника, вот тут-то и бери его тепленьким. А даже если и не придавит, даже если всадник успеет освободить ноги из стремян – все равно он будет уже пешим. А с пешим справиться куда как проще, чем с конным. Жалко, конечно, лошадку, но что поделать? На войне как на войне.

Терко вздохнул и прицелился в коня. Но выстрелить он не успел, этому помешал Фарис. Он угадал замысел Степана, тронул его за плечо и сказал:

– Не надо стрелять в коня! Слышишь, не стреляй в коня!

– Да я и сам не хочу, – сказал Терко. – Но ведь как же…

– Все, что нужно, я сделаю сам, – сказал Фарис. – А ты меня прикрой.

Оказалось, что у Фариса с собой имелась веревка. Когда он успел отвязать ее от седла, было непонятно. Но успел и сейчас держал веревку в руках. Это была длинная, тонкая и прочная веревка, ее можно было использовать как аркан.

Закинув автомат за спину и держа веревку в руке, извиваясь между камней, он пополз в сторону гарцевавшего всадника. Сейчас Фарис напоминал собой невиданную пустынную змею – гибкую, целеустремленную и беспощадную, готовую в любой момент стремительно броситься на свою жертву. Терко только рот открыл в изумлении, наблюдая за ловкими телодвижениями Фариса.

Оставаясь незамеченным, египтянин подполз к гарцующему всаднику совсем близко. Какое-то время он лежал неподвижно, затем, выбрав момент, стремительно встал и взмахнул рукой. И – почти в тот же миг аркан обвился вокруг гарцующего всадника. Конь испуганно шарахнулся, сам всадник также испуганно, стремясь избавиться от захлестнувшего его аркана, интуитивно выдернул ноги из стремян – и это его погубило. Миг – и всадник оказался выдернутым из седла. Он упал на песок, вскочил, но Фарис изо всей силы дернул аркан, и человек опять упал. Он лихорадочно потянулся за оружием, но Терко тут же дал короткую очередь из автомата. Пули подняли фонтанчики из песка вокруг повязанного арканом всадника, но ни одна из них его не задела. Фарис тем временем в два прыжка достиг человека, навалился на него, вышиб из рук автомат, затем нанес резкий, короткий удар, и противник на миг потерял сознание. Тут же к Фарису подполз Терко, и они вдвоем уволокли пленника в укрытие за камнями.

Все произошло настолько неожиданно и быстро, что никто плененному даже не попытался прийти на помощь. Да и некому было помогать. Никаких мельтешащих всадников поблизости видно не было, выстрелы тоже затихли.

– Ба! – вглядевшись в пленника, удивленно воскликнул Терко. – Да это же знакомые нам лица! Никак наш друг Салим собственной персоной! Надо же! Ну, здравствуй, что ли, родимая душа! Давно не виделись!

Фарис же и вовсе ничего не сказал, лишь глянул вначале на Терко, а затем на плененного Салима и, сузив глаза, чтобы защитить их от песка, стал внимательно смотреть по сторонам, высматривая неприятельских всадников.

Салим же тем временем пришел в себя и что-то прохрипел по-арабски.

– А что, русский язык ты с испугу позабыл? – усмехнулся Степан. – Ну что ты поделаешь! А ведь намедни так хорошо изъяснялся по-русски! Даже лучше, чем я сам! Фарис, что ему надо? О чем он лопочет?

– Спрашивает, кто мы такие, – все так же ощупывая глазами пространство вокруг, перевел Фарис.

– Ну надо же! – удивился Степан. – Кто мы такие! Да ты-то сам, человече, кто таков? Ведь чуть не перестрелял всех нас – безвинных…

Кажется, до Салима начало доходить, что с ним и в чьи руки он попал. Во всяком случае, он посмотрел на Терко вполне осмысленным взглядом.

– Ну, вот видишь! – похлопал его по плечу Степан. – Вот ты и вошел в понятие… Ну, коль так, то и хорошо. Полежи пока в связанном виде, а то нам не до тебя. У нас покамест другие заботы.

И Степан также стал окидывать взглядом видимую часть пустыни в поисках рыскающих всадников. Но никого поблизости видно не было: то ли спецназовцы перебили всех нападавших, то ли те, кто уцелел, отступили, уйдя в пустыню. На песке виднелись несколько неподвижных человеческих тел, над ними, склонив головы, стояли кони. И больше – ничего и никого.

– Кажется, бой окончен, – отозвался Василий Муромцев. – Как там наши внизу? Что-то и там не слышно никакого шума…

– А вот я сейчас это дело разведаю, – сказал Терко. – Я мигом. А вы никуда не отлучайтесь и караульте нашу добычу. И смотрите, чтобы Салим не кричал. Объясните ему популярным образом… А то как крикнет да позовет своих… Ну, я пошел.

И Терко тотчас же скрылся с глаз, будто растворился в пустыне, будто его и вовсе не было среди этих песков и камней.

Примерно через полчаса он вновь возник, будто вдруг вылепился из горячего пустынного песка.

– А вот и я, – сказал он. – Внизу все так же, как и у нас. Тишь и благодать. Богданов зовет всех к себе. И нашего пленника тоже. Так что поднимаемся и идем. Думаю, опасаться больше нечего.

– А вдруг они затаились за камнями? – недоверчиво произнес Муромцев. – И вот мы поднимемся, а они…

– Это вряд ли, – сказал Терко. – Я ведь, когда ползал в долину и обратно, произвел по пути небольшую разведку. И, вообразите, ничьего присутствия не обнаружил и не учуял. Нет там никого за камнями… Так что встаем – и вперед! Точнее, вниз. Не забывая поглядывать по сторонам. На всякий случай… Вставай, болезный, и пойдем! – последние слова относились к Салиму.

По пути в долину они и впрямь никого не встретили. Мертвые тела были, а живых – никого. Фарис лично проверял каждого – вдруг он лишь прикидывается мертвым, а на самом деле жив, затаился и выбирает момент, чтобы выстрелить в спину кому-то из спецназовцев? Но никого живых не оказалось, все были мертвы, все были поражены меткими выстрелами Степана Терко, Василия Муромцева и Фариса. Всего же спецназовцы насчитали десять человек убитыми. И десять неприкаянных лошадей стояли над трупами своих хозяев.

Внизу их встретили Богданов, Рябов и Максум. Никаких трогательных и сентиментальных слов не было, просто все посмотрели друг другу в глаза и скупо улыбнулись.

– Вот, принимайте гостя, – указал Терко на пленного. – Наш старый знакомец Салим! Ну никак не хочет с нами расставаться, что тут поделаешь! Вот даже пустился за нами в погоню. Только лишь чтобы быть с нами вместе. Вот ведь какая добрая душа! А, Салим! Я правильно сказал насчет твоей души? Она у тебя и в самом деле добрая?

Богданов глянул на Терко, Фариса и Муромцева и поднял вверх большой палец. Плененный враг в той ситуации, в которой пребывали сейчас спецназовцы, значил очень многое. Конечно, если удастся его разговорить…