Самозванец (СИ) - Некрасов Николай Алексеевич. Страница 14

— Вы тоже пробуйте, у кого-то может и побочный дар открыться. Ну или проявите смекалку и сделайте хоть что-то.

Все занялись своими стаканами. Руби опять вся раскраснелась: она напряжённо посылала сигналы воде, выкидывала вперёд руки, потешно ругалась, отдавая приказы, сурово таращилась и зажимала пальцами виски. Шен вытягивался в длину, оплетая ножки столика, в попытках не расплескать содержимое и сдвинуть один к другому. Здоровяк пытался рассчитать силу и точность, нанося точечные удары по дну столика. Если я правильно понял его задумку, он хотел выбить воду из одного стакана, чтобы она попала в другой.

Но объективные шансы были пока только у Агаты, которая приманила кошку из вольера и пыталась заставить её правильным образом опрокинуть стакан. Но у кошки были лапки, и всё, что она делала, это тёрлась обо всё подряд.

— Давай же, гадина, — не выдержал я, когда очередная попытка пробудить в себе телекинез не принесла плодов.

По примеру Руби вскинул руки, направляя на столик, и, сосредоточившись на содержимом, всячески пыжился в надежде, что что-нибудь обязательно получится. Но время неумолимо ускользало, а воз был и ныне там.

— Кажется, дело дрянь… — прошептала Руби, но тренер всё равно услышал её и вклинился в разговор.

— У вас осталось пять минут. Раз до сих пор прогресса нет, могу предложить вам следующий вариант. Можете не переливать воду из одного стакана в другой, но каждый из вас должен опустошить его, используя дар и избегая прямого физического воздействия. Скинуть стакан со стола, сбить стол или выдернуть скатерть — не подойдет. И если хоть в одном стакане останется вода, то испытание не засчитается никому — ни в личный, ни в командный зачёт. Один за всех и все за одного. Согласны?

Ребята без энтузиазма покивали, хватаясь за соломинку, не особо веря, что это к чему-то приведёт.

— Давайте, собрались! — прикрикнул я. — Есть ещё пять минут, делайте, что делали, шанс есть.

И они послушались. Без энтузиазма, но послушались. Первой победу одержала Агата, заставившая кошку скинуть всё со стола на землю. Вторым оказался Терр, он всё-таки подобрал нужную силу удара и зарядил по дну стола так, что стакан опрокинулся, а вода из него выплеснулась и разлилась. Тёмно-зеленая скатерть тут же потемнела, напитываясь влагой.

Шен, вдохновлённый успехом других, наконец придумал, как обойти правила. Он подошёл к столу, вытянул руку, удлинил пальцы и сложил их в подобие трубочки, окунул в воду, не касаясь стеклянных стенок стакана, и начал потихоньку вытягивать воду, капля за каплей проливая её на стол.

— Одна минута, — произнёс тренер, а у нас с Руби всё ещё не было и намёка на успех.

Я глубоко вдохнул и выдохнул, раскинул руки в стороны. Одну направил на стакан Руби, другую на свой. Если уж ничего и не выйдет, то хотя бы в глазах общественности выглядеть буду как джентльмен, который пытался помочь не только себе. Закрыл глаза, попытался сосредоточиться. Ни взмахов, ни приказов, ни каких-либо других манипуляций, просто молчаливое спокойствие и сосредоточенность.

От напряжения по пальцам побежала дрожь, но я по-прежнему не ощущал никакого дара, никаких пульсаций. По телу Терра пробегал едва заметный импульс, окутывавший руки. Наверное, как-то так показывает себя дар, когда входит в активную фазу. У Шена и Руби я наблюдал похожее свечение, но как будто иной природы, отличной от той, что была у Терра. Если его можно увидеть, то его наверняка можно и почувствовать, и я всеми силами попытался пробудить что-то подобное в себе. Если верить сплетням, то хозяин этого тела не смог управится со своим даром и кого-то покалечил, за это и угодил в тюрьму, а значит, дар у него проявился довольно сильно.

Попытавшись сосредоточиться на ощущениях, напряг все свои органы чувств и усилил мысленный посыл, направляя его на стаканы. Если есть какие-то шансы, что Печать Потока мне близка, то всё ещё может получиться.

И тут я услышал какой-то глухой треск и как взволнованно ахнула Руби.

— Он шевельнулся! — с придыханием произнесла она. Я открыл глаза и несколько раз поморгал, чтобы сфокусировать зрение при ярком солнечном свете.

— Стакан шевельнулся! — повторила Руби, но я не понял её восторга. Не видел ни движения, ни результата. Стаканы всё ещё стояли на своих местах. Если даже один из них сдвинулся, у нас уже не хватало времени, чтобы закончить дело, и мне ничего не оставалось, как признать поражение. Подвести команду сейчас на финишной прямой было особенно горько.

— Простите, ребята, ничего не вышло, — голос предательски осип.

— Да посмотри ты внимательно! — восторженно прокричала Руби и коснулась моего плеча, привлекая внимание и указывая на стол. — Там нет воды!

Не сразу понял, о чём она говорит, ведь перевернуть ни один стакан мне так и не удалось, а стол и скатерть оставались сухими. И только когда остальные тоже восторженно ахнули, заметил, что в стаканах действительно больше ничего не было, все они оказались абсолютно пустыми. Один из них даже треснул, и стало ясно, что это был за глухой треск — с таким звуком лопается стекло.

— Но как? Куда делась вода?.. Её даже на скатерти нет… — мои вопросы повисли в воздухе без ответа.

Всем было плевать. Все завопили в победном крике от радости, что прошли все испытания.

Глава 11

Утром всё тело беспощадно ныло. Нагрузка на полосе препятствий и нервное напряжение на испытаниях не могли не сказаться. Хотелось только двух вещей: умереть или сдохнуть. Радовало, что сегодня был выходной, и можно было привести себя в порядок, а не ползти на лекции.

Сделав зарядку и приняв душ, почти избавился от крепатуры и ощутил, что всё не так плохо. Мне даже показалось, что тело дохляка, в котором я очутился, слегка окрепло за время моего руководства. И я бы даже продолжил заниматься его прокачкой, если бы не увидел на ожившем от спячки телевизоре новое уведомление.

Руководство Высшей Школы Героев приглашало меня проследовать в медпункт для проведения обследования. В пояснении пояснялось, что я показал приемлемые, но странные результаты и теперь требуется некоторая диагностика для составления полного профиля. В конце послания руководство выражало благодарность за доверие и оптимистичный настрой, что после проведения всех необходимых тестов принадлежность моего дара к какой-либо Печати, наконец, будет определена.

В конце была форма записи на приём в определенное время, чтобы не создавать толчею с другими студентами, которым тоже требуется провести дополнительные тесты. Радовало, что кроме меня были ещё особо отличившиеся с неявным даром. И меня пока никто не собирался отчислять, а значит, голуби не летят над нашей школой, и мне можно не разучивать местный тюремный шансон.

По пути в медицинский корпус успел позавтракать на привычные три монеты. На обед и ужин оставалось ещё шесть. Можно было сэкономить и выбрать более скудный бизнес-ланч или, наоборот, шикануть и добавить в рацион что-то особенное. Но я решил пока придерживаться стандартной схемы питания.

Каждый день у меня оставалось по одной лишней монете, коих уже накопилось девять штук на счету. Глядя на ценники в локациях для золотых мальчиков и девочек, словил лёгкое чувство обескураженности. Моих накопленных девяти монет не хватило бы даже на половину чашки кофе. Для сравнения в бронзовом секторе за десятку мне бы удалось урвать максимум треть обеда.

Не то чтобы такой анализ был необходим, но хотелось понимать, как устроена местная студенческая экономика. Прикинув разницу во всех секторах, пришёл к выводу, что цены с бронзовыми браслетами различаются примерно в десять раз, с серебряными — в шестьдесят, а с золотыми — в сто. То есть позавтракать у нас можно было за три монеты, в бронзе — за тридцать, в серебре за сто восемьдесят, а в золоте — триста. И ни одного тракториста не пострадало.

Принципиальная разница в цене крылась в качестве сервиса и комфорте.

Меню отличалось, но не настолько, чтобы нас кормили кашей или яичницей, а остальных какой-то экзотикой. В золотом секторе не было ни щупалец Кракена, ни ухи из русалочки, ни жареных крылышек гиппогрифа в винном соусе. Такая же еда, более ресторанная, элегантная и дорогая, но всё равно понятная и вполне «земная».