Русалочка с Черешневой улицы (СИ) - Андерсенн Кейт. Страница 61

Дерек кивнул.

— Соберем хвороста. Согреться и отдохнуть. А потом осмотримся.

— Ты будто не рад, — выдохнула Даша и схватилась за живот — что ж больно-то так?..

— Рад… Очень… Но если мы тут умрем, то все пиши пропало… Знаешь, где мы?

Даша оторопела. Вроде бы он только что подтвердил…

— Где-то в Терре Инкогнита. Именно поэтому Гарсиа нас отправил в Ронду.

Дерек усмехнулся.

— Старый плут — придумал что-то про стих в мудехаре. Здесь королева нас на первое время не достанет, когда узнает, что мы все же… прошли.

— Но как… — пробормотала Даша.

— Потом, Русалочка, потом… Профессор предупредил, что нам будет плохо, очень плохо, особенно тебе. Ты уже ведь чувствуешь, да?

Она замерла, но кивнула. Стащила бесполезное в своей мокроте пальто. Осталась в той пижаме… Которой так восторгалась. Разницы по температуре — ноль.

— Я не знаю, что нас ждет здесь. Зато преследования уже не будет. Пока не дойдем до королевств. Так что начнем с того, что сделаем все, чтоб не замерзнуть и чтобы не загнуться. И нам еще пока нельзя спать, не забыла?..

Он толкнул девушку, что опустилась на траву без сил.

— А потому — хворост, костер, лагерь… Давай же! Не говори, что ты не умеешь, на практике педагоги ведь ездят в летние лагеря вожатыми?

— Все-то он знает, — пробормотала зло Даша.

— Шевелись, шевелись, если жить хочешь! Зарядку делай, чтобы не схватить воспаления легких.

Все в голове смешалось. Гранада, король, ген, операция, пули, каморка…

— А…

— Все вопросы позже. С тебя хворост, с меня — еда.

* * *

Даша знала, что оно вот так оно есть: пока не остановишься, пока ты хоть немного двигаешься, ты сознания не потеряешь. Но так хотелось!

— Далеко не отходи! — напутствовал Дерек.

Прямо тут на берегу и решили разбить лагерь. Было б из чего разбивать, конечно. Ее пальто, гитара Ульриха, одежда — вот и весь их скарб. А сумка…

Пронзило дрожью — в памяти загремели выстрелы, качнулась пропасть…. Решка дрожащими пальцами продолжила выстраивать пирамидку из настроганных лучинок, за отсутствием бумаги.

Рыцарь всия Руси приказал не уходить, разжигать костер и сушить вещи. Бросил на траву зажигалку и перочинный ножик с логотипом "Синий свитер" на каждом и ушел в лес.

Самый настоящий свитер. Упырь. Дракон.

Впрочем, чего на него все грехи вешать. Он ее доставил! Не совсем к Эрику, но… в его мир.

Она заглядывала в реку. Все, как он говорил — словно видение, она видела на дне тот каньон Ронды. Без поганой Бернадетт, к сожалению. Она была… есть подручной королевы Терезии?.. Но как это все?..

Костерок, к счастью, удалось развести уже с третьего раза. Даша встала на коленки и раздувала искорку между тонких лучинок, и вот он уже затрещал, и ветер ему не страшен. Девушка протянула руки — это робкое тепло… Только его катастрофически мало… По-прежнему трясло, тошнило, покачивало. Все сильней. А ветер выл в верхушках полуголых деревьев соответственно настроению, пронизывал сквозь ничтожную мокрую пижаму.

Да, тут самый настоящий лес! Такой… осенний… ноябрьский. Она снова схватила себя за продрогшие плечи. Вспомнился с тоской стрепсилс. Термос. Пирожки. Все теплые шарфы на полке в доме на Черешневой…

Не раскисать, Стрельцова. Во всяком случае — не сейчас. Решка вытерла набежавшие слезы рукавом, встала, сделала пару махов из элементарной гимнастики, как ом" Брэ и просил. Прорвало на кашель.

Надо… надо высушить пальто. Чтобы укрываться. Или на нем спать. Ё-моё, пионерские лагеря ёё к таким походам на выживание не готовили…

— В чем люди еще спят, когда холодно?.. На ветках, листьях, сухой траве… Займемся, Решка… А о тотальном постапе будем думать позднее.

Даша зевнула, на миг мир перед глазами пропал.

— Нельзя. Дерек сказал, нельзя… Что-то там про наркоз, да?.. Ха! Я ведь была под наркозом еще час назад… Или вечность?.. Как тут время считать, вообще…

Ее повело в сторону, но Даша оперлась о дерево.

— Значит, будем искать листья.

Нашла подходящую ветку на земле — рогатину.

— Заменишь мне грабли, — ткнула Даша в нее пальцами и засмеялась. — Так сходят с ума, да?.. Е-есть в графском па-арке черный пру-уд…

И она отправилась в лес, оставляя дымный костерок у реки ориентиром позади.

Кроссовки чвакали и не давали упасть и заснуть. Даша собирала листья в кучи; раздобыв еще одну рогатину, уже проворнее орудовала самопальными "граблями", толкала все это дело к лагерю. И распевала осипшим вдруг горлом "Черный пруд" снова и снова, а затем и весь свой плейлист из "Таверны" по кругу. Срывалась на кашель, на колени, но упорно продолжала и продолжала.

Костер разгорелся; Даша потрогала пальто — не высохло, конечно, но хоть цвет поменяло с венозно-кровавого на свой оригинальный вишневый. Критически осмотрела кучи листьев. Расчистила рядом с костром место. Осторожно рогатинами передвинула горящие поленья туда. На теплый же пепел набросала еще хвороста, затем — листья.

И как она еще на ногах держится? Листья чуть разлетались, лежбище вышло так себе, но — плевать. Даша щедрыми горстями от локтя засыпала пепел.

Оглянулась, хотя уже и так было все равно. Но и далее — ни души. Быстро стянула пижамный верх через голову, кроссовки и затем штаны — снизу. Оставшись в белье, нанизала пижаму на рогатины перед костром, рядом с пальто.

— Не будешь белой, но… зато, может быть сухой, — прошептала она, чтобы не тревожить севшее горло.

И нырнула в листья. Не сказать, чтобы невероятно помогло, но… Даша вкапывалась старательно, основательно, до теплого пепла. И, осознавая, как теперь грязна, чуточку согревалась.

— Это все, что я могла сделать…

И в конце концов не смогла больше сопротивляться наркозу. Заснула.

* * *

Стрельцова летела все ниже и ниже, вздрогнула, пытаясь бороться, остановиться и… почувствовала, что надежно лежит на земле. Открыла глаза и села. Вокруг зашуршало, посыпалось что-то. Тут же затошнило нещадно, а в глазах потемнело. Или это вокруг темно?..

Даша сдержала рвотный позыв, увидела, что это нечто вроде предрассветного тумана над рекой. Значит, сутки?.. Проморгала, потерла плечи. Заметила, что поверх листьев наброшено что-то легкое и блестящее. Фольга?..

Огромный кусок золотистой с одной стороны и серебристой с другой. Подоткнуто под ноги. А верх… Даша инстинктивно прикрылась. Ну и что, что вся в пепле..? Грязь — не одежда. Но смотреть некому, вокруг молчал лес. А… рыцарь, рыцарь-то?..

По соседству блестела вторая фольга. И тоже куча листьев, и еще она вздымалась. Даша крякнула. Хрюшка-повторюшка… Осторожно сдвинула свою фольгу: тонкая… Шмыгнула к рогатинам с пижамой, что торчали на опушке словно торжественное знамя капитуляции. Синий свитер повис на соседней. А под рогатинами нашлось несколько розовых яблок. Даша пощупала пижаму: высохла, надо же! Посмотрела на себя: все серая, грязная, насквозь пропитавшаяся костром, белье ни на что теперь непохоже… Но о чистоте — позже. Или… сейчас?..

Туман над рекой очень даже красив. Нет, вдруг… она свалится в Ронду. Оно ей надо? Второй раз со скобы она не спрыгнет, ни за что. К тому же… Бернадетт. Даша решительно надела пижаму. Поискала желтые кроссовки.

Они развесились на ветках, как переспевшая хурма. И спрашивать не надо, кому в голову пришло так изобретательно поиздеваться над обувью. Хотя его — синие, кто бы сомневался — тем же макаром прицеплены на проветривание и просушку. Обе пары еще влажные. Пальто тоже. И свитер. Только в теории натуральному хлопку пижамы повезло.

Даша прошлепала босиком к реке. По дороге стянула фольгу, закуталась в нее осторожненько, чтобы не порвать. Наверное, она ж как-то действует на то, чтоб тепло не терять. Встала на берегу. Заглянула вниз. А там — ничего. Хм… Не приснилось же?..

Мутило. Да чтоб ему пусто было, желудку этому! Сколько можно?.. Хотя да… ему пустовато. Даша вернулась за яблоком. Надкусила: твердое, мням! Свежее. Ароматное. Кисловатое.