Дорога из пепла и стекла - Белецкая Екатерина. Страница 4

– Дома маску можно не носить, – сказал Рифат. – Дома не нужно. В других местах без маски нельзя. Ты поняла?

Скрипач кивнул.

– Очень пыльная, – признался он. – Можно её постирать?

– Негде, холодно, – покачал головой Рифат. – Ничего, пыль выбьет ветер с моря. Она тёплая. Будет удобно работать.

– А как это называется? – спросил Ит. Он смотрел на Скрипача без тени улыбки, пристально и внимательно.

– Скиб, – ответил Рифат. – Неполный скиб. Полный – который с покрывалом. Этот без. Был только такой.

– А женщины тоже носят скиб? – спросил Ит.

– Разумеется, – пожал плечами Рифат. – Не голыми же они ходят? Итта, когда ты встанешь, ты тоже будешь носить скиб. Скоро надо будет пытаться.

– Хорошо, – кивнул Ит. – Я буду пытаться.

– Правильно, – одобрил Рифат. – Скиа, пойдем. Ночь будет холодная, надо собирать плавник, иначе мы замерзнем.

***

Одежду, которая была на них в тот день, когда встретили Рифата, разумеется, осмотрели, но одежда эта не говорила ни о чём. Ткань – дешевый синт, который мог быть произведен где угодно. В любом мире, от четвертого уровня, и выше. Модель бесшовная, по сути – отливка, которую может натянуть на себя человек, да и не человек тоже. Подходит для практически любого размера, и для любой расы. Серый неброский цвет, полное отсутствие какой бы то ни было маркировки. Одноразовые вещи, которые обычно носят сутки, ну, двое, а потом отправляют в утилизатор. Следов носки нет, значит, вещи новые.

– То есть нас сначала кто-то избил, потом на нас нацепили эти шмотки, и выкинули на тот берег, так? – рассуждал Скрипач. – Кто и зачем?

– И когда, – добавил Ит. – Ничего не понятно. Вообще ничего.

Рифат снова куда-то ушел, и они остались на час, как минимум, предоставлены сами себе.

– Абсурд какой-то, – покачал головой Скрипач. – Рифат сказал, что нас таким образом пытались убить. Десант. Что за десант? Зачем им таким странным образом кого-то убивать? И как мы вообще оказались здесь?

– А так же – где это «здесь», – закончил за него Ит. – Ох, рыжий, что-то мне подсказывает, что мы сейчас очень далеко.

– Далеко – от чего именно? – спросил Скрипач.

– От мест, где мы бывали раньше, – Ит вздохнул. – Помнишь, Пятый выдал версию о том, что Слепой Стрелок работает по экстерриториальному принципу, в той же модели, что и Контроль Мадженты? Если это действительно так, то представить себе невозможно, где мы находимся в результате. Ты обратил внимание, насколько сильно искажен всеобщий, на котором вы говорили в первые дни?

– Обратил, – Скрипач нахмурился. – Сейчас я понимаю, что это он для нас искаженный. Мы его так слышим. А для Рифата это нормальная форма языка.

– Рифат знает всеобщий, – добавил Ит. – Пусть в этой форме, но знает. Тебя не смущает, что он, зная всеобщий, собирает плавник, чтобы топить им чугунную печку?

– Издеваешься? – спросил Скрипач. – Меня смущает вообще всё. И то, что мы остались живы, и Рифат, и плавник, и каша из танели, и десант, и этот проклятый скиб. Чихать от пыли, когда болит рука, больно, между прочим. А чихаю я в этой тряпке постоянно.

– Придется потерпеть, – Ит примирительно улыбнулся. – Помнишь? Терпение – главная добродетель. Вот и думай.

– Да я-то думаю, – Скрипач обреченно вздохнул. – Надо сварить кашу. И, замечу, это не очень удобно делать одной рукой.

– Рыжий, вот даже не знаю, что хуже – варить кашу одной рукой, или лежать, как бревно, два месяца кряду, – Ит вздохнул. – Бронхит ещё этот, будь он неладен. Кашлять тоже больно. Тебе чихать, мне кашлять.

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Скрипач. – Я же так… в шутку сказал. Давай я тебя чуть повыше подниму, чтобы было лучше видно, и буду варить.

– Да, кашу мы заварили преизрядную, – кивнул Ит. – И, кажется, мы действительно продолжаем варить её дальше…

Глава 2. Четыре стены

На третий месяц всё-таки отважились. Рифат против попытки выбраться на улицу возражал категорически, но Скрипач заявил, что пока Ит находится в душной комнате, с вечно коптящей печкой, от бронхита он точно не избавится. Нужно на воздух. Пусть пока просто сидит у двери, если ходить не может. Так дальше нельзя. Потому что сегодня бронхит, а завтра, такими темпами, будет пневмония. Из которой Ит уже точно не выберется, потому что лечить нечем, да и диета из танели выздоровлению не способствует.

Ходить Ит не мог, но, по мнению Скрипача, через месяц-другой, и с костылями – сможет. Левая нога, перелом на которой вправляли, вела себя неплохо, и её даже удалось немного разработать, а вот правая, увы, по словам Рифата, была «совсем плохая нога». Скрипач небезосновательно подозревал трансцервикальный перелом шейки бедра с последующим образованием костной мозоли, причем перелом этот был на фоне ряда других переломов, и… и шансов что-то сделать с «плохой ногой» в данных условиях не было никаких. Разве что подвязать веревочкой, чтобы не мешала во время ходьбы на костылях.

– Трындец, – констатировал Скрипач, когда Рифат в очередной раз куда-то ушел, и они остались одни. – Эта твоя нога полный трындец.

– Равно как и твоя рука, – покачал головой Ит. – Кстати, давай её сюда. Чёрт бы побрал эту контрактуру.

Контрактуру лучезапястного сустава они упустили, и сейчас Ит пытался изобрести некое подобие ортеза, используя для этого подходящий по размеру и форме кусок плавника и обрывок какой-то тряпки, чтобы вывести кисть хотя бы в подобие нормального положения. Было больно, но Скрипач терпел – ему сведенная кисть нравилась ещё меньше, чем Иту. Руку он прятал теперь под накидкой скиба, а то и под сам скиб. И приматывал к телу, особенно тогда, когда нужно было идти за плавником. Рука болела и тяготила, не давала нормально спать, и была, увы, совершенно бесполезна. Скрипач иногда думал, что лучше бы её вообще отнять, потому что культя так не мешает, не болит, да и ухаживать за ней в разы проще. Жил же он какое-то время без ноги? И без руки прожил бы. Наверное.

– Я хотя бы ходить могу, – вздохнул Скрипач. – А вот ты…

– Ты обещал смотаться в лес, и поискать палки для костылей, – напомнил Ит. – И давай ещё раз выйдем на улицу. Пожалуйста.

– Ну, нет, это только с Рифатом, – возразил Скрипач. – Я тебя одной рукой обратно не затащу, если ты снова в обморок грохнешься.

– Не грохнусь, – пообещал Ит.

– Сказал же, нет, – строго произнес Скрипач. – Мне первого раза хватило.

Первый раз действительно получился не очень – на улице Ит через минуту потерял сознание, и пришлось волочь его внутрь в три руки, а потом час приводить в себя. Отвык. От неба отвык, от воздуха, от пространства. И от холода. Сейчас зима, объяснил Рифат. Ещё три месяца будет зима, она здесь долгая. Весной будет лучше. Дожить бы ещё до той весны, подумалось тогда Скрипачу, и не сдохнуть в процессе – от болезней, от недоедания, или от ещё чего-то, о чём они пока даже представления не имеют. Добиться от Рифата ответа про десант так и не получилось. И про мир не получилось. Разве что про зиму, и про то, что танели нужно экономить, потому что танели у него, Рифата, только на одного, а их теперь тут трое. Может быть, рыбу можно добыть? спросил Скрипач, но Рифат ответил, что нет, зима, ушла рыба. И ацха ушла, и птицы улетели. Еду брать негде. А если купить? Нельзя купить, река, ответил Рифат. Что – река? Скрипач не понимал. Зимой река разливается, в горах дожди. Нет перехода, нет дороги. Поэтому, Скиа, собирай плавник. И не задавай ненужные вопросы.

Больше всего изматывал холод, от которого, кажется, вообще не было никакого спасения. Даже в комнате с печью, и то было по-настоящему тепло только у самой печи, а там, где стояли скамьи, на которых полагалось спать, становилось уже прохладно. Попытки лечь рядом на одну скамью, чтобы согреться, тут же пресекал Рифат, который говорил, что это непристойно, и так спать не разрешается. Холодно? И что с того? Лучше терпеть холод, чем позор.