Эпицентр - Андерсон Кевин Джей. Страница 10

— И тем не менее каждый день шел на работу. Вот это одержимость!

Малдер бродил по пустому дому, ища сам не зная что. Выйдя из гостиной, он направился в холл, за которым располагались спальни и кабинет. Здесь все выглядело совсем иначе.

Стены пестрели развешанными как попало фотографиями в рамках, словно у хозяина под рукой оказался молоток с гвоздями, а искать линейку и карандаш он поленился. Доктор Грэгори, очевидно, собирал коллекцию снимков давно и вешал туда, где было свободное место.

Несмотря на различие, все снимки объединяло одно: на них был запечатлен момент ядерного взрыва. А отличались они лишь фоном и размером грибовидного облака: одни были сняты в пустыне, другие — в океане, с борта эсминца. Рядом с морскими офицерами и другими военными стояли, улыбаясь в камеру, ученые (их нетрудно было узнать по одежде и очкам в темной оправе).

— А кто-то собирает фотографии Элвиса Пресли, — заметил Малдер, рассматривая ядерные грибы.

— Послушай, некоторые снимки я узнаю, — сказала у него за спиной только что подошедшая Скалли. — Теперь они принадлежат истории. Вот эти сняты в середине пятидесятых годов на Маршалловых островах во время испытаний водородной бомбы. Вон те… если не ошибаюсь, на ядерном полигоне в Неваде, где проводили наземные взрывы, проект «Орало».

Она вдруг замолчала.

— В чем дело? — спросил Малдер, заметив странное выражение ее лица.

Покачав головой, Скалли убрала за ухо выпавшую прядь золотисто-рыжих волос.

— Ничего особенного, просто вспомнила: и досье доктора Грэгори упоминается, что он занимался разработкой ядерного оружия еще со времен Манхэттенского проекта. Присутствовал на первых ядерных испытаниях, работал в Лос-Аламосе. В пятидесятых не раз принимал участие в испытаниях водородной бомбы.

Малдер остановился у снимка самого мощного взрыва, поднявшего над океаном громадное облако-гриб из воды, огня и дыма. Казалось, в единый миг был уничтожен целый остров. Внизу на глянце виднелась подпись: Замок Браво.

— Представляешь, что это было за зрелище! — невольно восхитился Малдер.

— Представляю, но надеюсь, ничего подобного в жизни не увижу, — выпалила Скалли. метнув на него удивленный взгляд.

— Я тоже. Это я так, к слову, — объясни Малдер, продолжая читать подписи на снимках

Все фотографии были подписаны одной рукой, некоторые давно — чернила с годами выцвели, некоторые недавно.

Зуб Пилы.

Микрофон.

Печка Бикини.

Оранжерея.

Плющ.

Песчаный Х-луч.

— Это что, шифр? — спросил Малдер.

— Нет, это кодовые названия испытаний бомб разных конструкций. Им специально давали абсурдные имена. Из самих испытаний большой тайны не делали, засекречивали только устройство, время, расчетную мощность и компоновку ядра. Одну серию подземных взрывов в Неваде, например, назвали именами городов-призраков в Калифорнии, другую — названиями разных сортов сыра.

— Ну и веселая подобралась компашка! Оставив позади фотогалерею, Малдер вошел в просторный захламленный кабинет. Хотя папки, журналы и книги были разбросаны повсюду, Малдеру показалось, что сам доктор Грэгори отлично ориентировался в этом рабочем беспорядке. Берлога мужчины, то есть его кабинет, — это святая святых, и, несмотря на внешний разгром, старый ученый с годами все обустроил так, как считал нужным.

Глядя на неоконченные записи на желтых линованных листах и в прошитых лабораторных тетрадях, Малдер почувствовал всю глубину драмы оборвавшейся жизни. Как будто режиссер-кинолюбитель нажал на кнопку «ПАУЗА» на своей видеокамере, и доктор Грэгори ушел навсегда в левую кулису, а декорации так и стоят на месте.

Тщательно ознакомившись с записями, документами и чертежами, Малдер наткнулся на кипу ярких рекламных туристских буклетов по мелким тихоокеанским островам. Некоторые — на глянцевой бумаге, сделанные профессионально, другие сработаны грубо, явно дилетантами.

— Малдер, что ты надеешься здесь откопать? Вряд ли доктор Грэгори приносил секретные материалы домой.

— Ты права. Но ведь он работал еще в старые добрые времена Манхэттенского проекта, когда все трудились бок о бок на благо родины против одного общего врага, и служба безопасности еще не была такой строгой.

— А мы по-прежнему все делаем и делаем новые бомбы, чтобы уничтожить нашего общего врага. Правда, теперь уже и не знаем, какого, — словно мысля вслух заметила Скалли.

— Что это было, агент Скалли? Комментарий редактора? — поднял бровь Малдер.

Вместо ответа она взяла с книжной полки снятый со стены диплом в рамке (на стене по-прежнему торчал гвоздь).

— Интересно, почему он его снял? — спросила она, повернув диплом к Малдеру.

Это была распечатка с лазерного принтера, логотип явно позаимствован из какого-то примитивного графического редактора, просто чья-то шутка, но выполненная с усердием и любовью. В центре этого «пергамента» красовался стилизованный колокол, заключенный в круг и перечеркнутый наклонной чертой, как стандартный запрещающий знак, а внизу подпись: Настоящим дипломом удостоверяется, что коллеги доктора Грэгори по проекту «Брайт Энвил» присуждают ему почетную премию Ноу-Белла [6] .

— Премия Ноу-Белла! — простонал Малдер. — А Бэр Доули, первый помощник доктора Грэгори, вчера с пеной у рта доказывал мне, что никакого проекта «Брайт Энвил» нет и быть не может! А чья подпись на дипломе?

— Мириел Брэмен. Той самой, что работала с доктором Грэгори, пока не возглавила общество «Нет ядерному безумию!».

— Вот как! В таком случае нам пора с ней познакомиться. Кстати, и Бэр Доули советовал. Их штаб-квартира, кажется, в Беркли? Да ведь это совсем близко отсюда.

— Малдер, ты не против, если я сама поговорю с ней? — с озабоченным видом попросила Скалли.

— Решила дать мне возможность расслабиться? — удивился он.

— Это старая история. И никакого отношения к делу не имеет.

Малдер молча кивнул. Он знал, что расспрашивать ее сейчас нет смысла: придет время, и она расскажет сама.

Центр ядерных исследований Тэллера.

Среда, 12. 08

В течение двух кошмарных дней, пока сдирали со стен асбестовую изоляцию, в кабинете Бэра Доули все покрылось тонким белым налетом — стол, бумаги, компьютерный терминал, телефон…

Вытирая бумажной салфеткой покрытые пылью поверхности, он уговаривал себя, что это всего лишь известка, штукатурка, гипс — в общем, ничего опасного. А все асбестовые волокна тщательно всосали пылесосы: ведь подрядчики в конце концов государственные служащие и отлично выполнили работу.

При мысли о работе Доули невольно поморщился.

Как бы ему хотелось поскорей вернуться в свои старый кабинет! Здесь все так неудобно, все равно что жить зимой в палатке. Какая уж тут работа!

Все эти переезды сейчас очень некстати. Проект «Брайт Энвил» слишком много значит для него и его коллег, а теперь, из-за расследования обстоятельств смерти доктора Грэгори, они вынуждены терпеть сплошные неудобства. Ну какое отношение имеет следствие к подготовке испытаний? И вообще, кто и где решает, что важнее? Проект ограничен жесткими временными рамками, да и условия для испытания должны быть идеальными. А расследование преступления может продолжаться сколько угодно, независимо от времени года и погодных условий.

Лишь бы провести испытания без сучка и задоринки, а потом пусть себе агенты ФБР вынюхивают, сколько им влезет.

Доули взглянул на часы. Свежие спутниковые снимки должны были принести еще десять минут назад. Он потянулся к телефону, но передумал и сокрушенно вздохнул. Ведь он не у себя в кабинете, где все нужные номера телефонов введены в автоматический набор. Порывшись в ящике стола, он нашел телефонную книжку и, отыскав номер Виктора Ожильви, набрал его на диске. Кончики пальцев побелели от вездесущей пыли. Брезгливо поморщившись, Доули вытер руку о джинсы.

Трубку подняли после второго звонка.

— Виктор, где метеосводка? — не тратя времени на приветствия и любезности, спросил он. Молодой помощник наверняка узнал его по голосу.