Тихая квартирантка - Мишальон Клеменс. Страница 9

Ты нашла что искала, и безмолвное единение с ними разрывает тебя на части.

Икры сводит. Что-то поднимается из глубины. Ты должна снова найти людей, у которых он тебя забрал. Однажды сбежать к ним.

– Что ты делаешь?

Он остановился и смотрит на тебя, смотрящую на небо. Ты возвращаешь шею в привычное положение.

– Ничего. Извини.

Он качает головой и вновь тянет.

Небо лишило тебя спокойствия. Тебе хочется кричать, царапать грудь и бежать, бежать, бежать, хотя ты чертовски хорошо знаешь, чем это закончится.

Идиотка. Вот что происходит, когда думаешь о людях из внешнего мира.

Первое правило выживания за пределами сарая: не убегай, если не уверена.

Он опять останавливается. Ты резко тормозишь, как раз вовремя, чтобы не налететь на него. Вы рядом с машиной. Он открывает пассажирскую дверцу, и ты ставишь ящик на заднее сиденье. Последний промельк зеленых листьев, скрытный глоток свежего воздуха. Ты проскальзываешь вперед. Он со щелчком отмыкает свой браслет, заводит твои руки за спину и сковывает наручниками.

– Не двигайся.

Он наклоняется пристегнуть ремень безопасности. Не в его стиле рисковать остановкой за малейшее правонарушение. Он избегает неприятностей, и вселенная благоволит ему.

Дважды проверив ремень, он выпрямляется. Возится с поясом джинсов, вытаскивает пистолет из кобуры. Машет им у твоего лица. Твоя кожа превращается в ничто. Перед пистолетом тело беспомощно, беззащитно – набор частей, которые легко сломать. Бесконечное обещание боли.

– Не двигайся. Иначе я не обрадуюсь.

Ты киваешь, мысленно твердя «Я тебе верю», словно клятву, словно проповедь. Я всегда тебе верю.

Он захлопывает пассажирскую дверцу и переходит на сторону водителя, целя пистолетом в лобовое стекло, не спуская с тебя глаз. Дверца открывается. Он занимает свое место. Бросает пистолет на приборную панель, пристегивает ремень безопасности. Резко выдыхает.

– Поехали, – говорит скорее себе, чем тебе.

Включает зажигание. Возвращает пистолет в кобуру. Ты ждешь, пока он нажмет на педаль газа, но вместо этого он поворачивается к тебе. Ты сжимаешь челюсти. Возможно, он передумал. В самый последний миг решил, что затея нелепа. Что будет проще и лучше, если ты исчезнешь навсегда.

– Когда доберемся… Уже поздно. Она спит. Веди себя тихо. Я не хочу, чтобы она встала посреди ночи и начала задавать вопросы. – Ты киваешь. – Хорошо. А теперь закрой глаза.

Ты невольно хмуришься.

– Я сказал, закрой глаза.

Ты делаешь, как велено. Пикап с урчанием оживает и… Ну конечно! Он не хочет, чтобы ты видела, где находишься и куда едешь. Как и пять лет назад, когда похитил тебя. Только в тот раз он вручил тебе бандану и велел завязать глаза, пока вы ехали в его владения. Сейчас все иначе. Сейчас он тебя знает. Он знает, что ты делаешь, как велено.

В других обстоятельствах ты бы рискнула. Открыла бы глаза и быстро осмотрелась. Но не сегодня. Сегодня важно остаться в живых.

Ты следишь за колебаниями и рывками пикапа. Машина подпрыгивает на подъездной дорожке (судя по всему), затем достигает ровной поверхности – предположительно, асфальта. Шоссе. У тебя кружится голова, но не от качки, а от уймы возможностей. Что, если наклониться, насколько позволит ремень безопасности, и толкнуть его? Заставить выкрутить руль? Или самой повернуть его коленом, ступней или другой частью тела? Что, если вы оба понесетесь к ограждению или оврагу? У него не будет времени схватить пистолет. Возможно. Или же он вернет машину на дорогу за считаные секунды, уедет в укромное место, вытащит пистолет и прикончит тебя.

Поэтому ты сидишь тихо. Слышно только урчание мотора да отрывистое постукивание пальцев по рулю. Трудно сказать, сколько времени вы едете. Десять минут? Двадцать пять? В конце концов пикап замедляет скорость и останавливается. Звякает ключ, вынутый из замка зажигания.

Ты не двигаешься. Не открываешь глаза. Есть вещи, которые лучше не делать без его позволения. Но ты знаешь: вы на месте.

Чувствуешь, как дом взывает к тебе. Ждет тебя.

Глава 11

Женщина в доме

Открывается и хлопает водительская дверца. Через несколько секунд он подходит, тянется к твоим рукам, все еще заведенным за спину. Браслет соскальзывает с левого запястья. Возня, щелчок. Когда он разрешает открыть глаза, вы вновь прикованы друг к другу.

– Идем.

Ты не двигаешься с места. Он со вздохом наклоняется к ремню безопасности.

– Не могла сделать это сама?

«Чтобы ты взбесился? Ударил меня сзади рукояткой пистолета? Нет уж, спасибо».

Он дергает, и ты ступаешь на траву. Пока он достает с заднего сиденья твой ящик, у тебя есть шанс осмотреться. Вы у крошечного палисадника перед домом, на границе между его миром и тротуаром. Машина припаркована на небольшой подъездной дорожке, виднеются следы от шин. Дорога уходит в двух направлениях: туда, откуда вы приехали, и в неизвестность. Дверь со звонком и входным ковриком. Мусорные баки на колесах: зеленый и черный. Цокольный этаж с гаражными воротами. С другой стороны дома крошечный внутренний дворик, металлические стулья и такой же стол.

Все обыденно. Аккуратные атрибуты загородной жизни.

Он ведет тебя к дому, настоящему дому прямо перед тобой. С крышей, стенами, окнами и дощатой обшивкой – почти как в сарае, только больше, выше. На двери замок, куда входит появившийся из кармана ключ. Не успевает щелчок замка достигнуть твоих барабанных перепонок, как ты уже внутри.

– Живей.

Он подталкивает тебя к лестничному пролету. Дом предстает перед тобой набором хаотичных образов: диван, телевизор, рамки с фотографиями на книжных полках. Открытая кухня, едва слышный гул бытовой техники.

– Идем.

Ты следуешь за ним. Одна ступенька, вторая – и ты едва не заваливаешься вперед. Ловишь рукой перила, прежде чем клюнуть носом в пол. Смотришь под ноги. На ступеньках ковролин, а ты отвыкла от мягкой поверхности.

Он поворачивается, испепеляя тебя взглядом, от которого холодеет в животе. Затем устремляется наверх с удвоенным рвением. Тебе пора в отведенную комнату. Чтобы все было под контролем. Единственное, чего он хочет, – чтобы жизнь шла по его плану.

В темноте второго этажа ты замечаешь плакат на двери в конце коридора. Щуришься в попытке разглядеть изображение – безликая фигура поддерживает другую, поменьше, оранжевые и голубые пятна выступают из мрака. Ты фиксируешь все это мимоходом, а в голове – просто невероятно – вспыхивает: «Кит Харинг» [7]. Молния узнавания пробила груду обломков. Сарай не уничтожил тебя полностью.

Наверное, комната дочери. Его спальня, судя по всему, в ближнем конце коридора, слева. Он заслоняет собой закрытую голую дверь, хранящую секреты. Как будто не хочет, чтобы ты ее видела. Как будто за ней скрывается мир, недоступный тебе.

Справа еще одна дверь. Невзрачная. Безликая. Он достает другой ключ, вставляет в круглую дверную ручку и поворачивает. Плавно, бесшумно. Убийственно ловкий даже в темноте.

Комната маленькая и скудно обставленная. Справа от входа – односпальная кровать старого образца, с металлическими пружинами. В углу – небольшой письменный стол и стул, рядом – комод. На противоположной стене – радиатор. Окно завешено плотными шторами. Самая странная комната из тех, где ты бывала. Здесь есть все необходимое и нет ничего, она твоя и не твоя, дом и не дом.

Он закрывает дверь. На потолке подвесной светильник, который он даже не пытается включить. Просто опускает ящик на пол, расстегивает свой браслет наручников и указывает на кровать.

– Вперед.

Он ждет, пока ты ляжешь. Таков уговор: днем ты прикована к батарее, ночью к кровати. Ты садишься на матрас. Пружины стонут под твоим весом. Впервые за пять лет ты погружаешься во что-то мягкое и податливое. Поднимаешь и вытягиваешь ноги, опускаешь корпус; голова касается подушки.