Ледяная колыбель - Роллинс Джеймс. Страница 26

– Скоро на нас обрушится война, – продолжал Канте. – Пожалуй, имеет смысл окончательно укрепить те узы, что свяжут наши земли, и чем скорей, тем лучше. Дожидаясь зимнего солнцестояния, можно с этим и опоздать.

Рами переменил позу, опершись на локоть и глядя прямо на него.

– Ты желаешь ускорить свою женитьбу на моей сестре? – Клашанский принц, видимо, прочел нерешительность на лице у Канте и решил высказать все без обиняков. – Это то, чего ты и сам хочешь?

– Это… это могло бы наилучшим образом всем нам послужить.

Глаза у Рами сузились:

– В том числе и тебе?

Канте понял, что врать не стоит.

Рами с тяжелым вздохом откинулся назад.

– Так вот почему ты сегодня явился сюда на ночь глядя? Ходатайствовать передо мной по этому поводу?

– Да, – прямо ответил Канте. – И это вовсе не значит, что я не ценю нашу дружбу – наше будущее родство. Но я слишком хорошо знаю своего отца. Он наверняка прознал о предстоящей свадьбе и спалит весь Венец, чтобы остановить ее. Но если я уже буду женат, это ослабит ветер, дующий в его паруса.

– Или еще больше его разозлит.

– Верно. Но если есть хотя бы один шанс остановить полномасштабную войну, то мы должны попытаться это сделать. Перенос даты бракосочетания – довольно простой ход, который может быть вознагражден прекращением враждебных действий. По крайней мере, на какое-то время. А может, и достаточно надолго, чтобы уладить дело обычной дипломатией.

Рами еще раз глубоко затянулся своей трубкой и медленно выпустил дым, прежде чем заговорить.

– Ты вот говоришь, что хорошо знаешь своего отца… Как и я своего. Император подобен горе, которую нелегко сдвинуть с места. Поскольку он уже объявил свою волю, перенести эту дату будет нелегко.

– Но день зимнего солнцестояния…

– Позволь-ка мне кое-чем по секрету поделиться. – Рами вновь встретился взглядом с Канте. – Дело не только в том, что этот день считается у моего народа наиболее благоприятным, – император уже посоветовался с Ораклом из Казена, пророком-чародеем, к которому мой отец прислушивается больше, чем к любому из своих тридцати трех чааенов. Эта личность имеет большое влияние на императора.

– Я знаю кое-кого подобного. – Канте стиснул зубы, представив себе Исповедника Врита, продажную ифлеленскую свинью, вечно нашептывающую на ухо его собственному отцу.

– И я сильно подозреваю, что причина, по которой император столь редко покидает дворцовую цитадель, заключается в каком-то полученном им в Казене прорицании, хотя я не могу это доказать или опровергнуть. – Рами глубоко нахмурился. – Это Оракл выбрал дату вашей свадьбы.

Канте со стоном откинулся на спинку кресла.

– Выходит, императора Хэшана никак не сдвинуть с места?

– Как упрямейшего из буйволов.

Канте поник головой, в основном разочарованный, но также испытав и некоторое облегчение.

– Спасибо тебе, Рами, что поделился со мной этим откровением…

– Всегда пожалуйста, друг мой. Но хочу попросить тебя взамен об одном очень маленьком одолжении.

Канте натужно сглотнул, догадываясь, о чем именно его собираются попросить. Стараясь не смотреть в сторону двери спальни, он изо всех сил пытался придумать, как бы помягче отговориться от подобной расплаты.

Однако в намерения Рами входило вовсе не это.

– Я поделился правдой, – произнес клашанский принц, – и теперь вынужден попросить о том же взамен.

Канте с облегчением выдохнул:

– Спрашивай все, что угодно!

Рами выпрямился, повернулся и посмотрел Канте прямо в глаза:

– Так все-таки зачем вы все явились сюда? Вы утверждали, будто отправились в добровольное изгнание, дабы избежать преследования за предательские действия, кои были ложно возложены на вас…

Руки и ноги у Канте похолодели. Он был уже близок к тому, чтобы выронить трубку, из которой выпало несколько крупинок тлеющего пепла, и пришлось покрепче сжать ее в пальцах. Никто из них так и не поделился истинной причиной, по которой их группа оказалась здесь. Апокалиптические предзнаменования редко приветствовались, особенно во время войны. Это было доказано еще в Халендии, где все их попытки предостеречь остальных привели лишь к кровопролитию и гибели людей.

Рами подался ближе к нему.

– Так в чем причина, по которой вы на самом деле оказались здесь? – Глаза его ярко горели, выдавая немалую проницательность, которую он до сих пор скрывал. – И при чем тут луна?

Глава 18

Влекомый через императорские сады четырьмя Дреш’ри, Фрелль пытался дышать поглубже. Каждый глоток свежего воздуха понемногу прояснял голову. Вращающийся мир обретал некое подобие порядка.

И все же собственное тело отказывалось повиноваться ему. Отчетливо ощущая железную хватку на своих руках и ногах, Фрелль никак не мог сопротивляться ей. Даже не мог поднять голову, которая безвольно свесилась набок, покачиваясь при каждом шаге по благоухающей земле.

Под сандалиями хрустел гравий. Мимо проносились подстриженные кусты. За мантию цеплялись шипы пурпурных эмпирейских роз. В каменных фонтанах журчала вода. В тени двора, обнесенного высокой стеной, горели фонари.

Фрелль замечал и каких-то других людей в балахонах биор-га, которые поспешно убирались с их пути, – слуг, которые наверняка хорошо знали, что лучше помалкивать о том, чему они стали свидетелями.

Наконец группа достигла высокой мраморной арки в самом центре садовой территории. По бокам от нее стояла пара стражников, держа на цепи огромных боевых псов, которые угрожающе зарычали. Но и тут никто не предпринял ни малейших попыток остановить или допросить отряд Дреш’ри во главе с Зенгом ри Перрином.

Фрелля протащили за порог, но путь там сразу же преградила пара черных железных дверей. Зенг воздел белый посох, украшенный древними символами, и двери распахнулись внутрь, приветствуя возвращение хранителей библиотеки.

К этому моменту свежий воздух уже достаточно очистил легкие Фрелля от оцепеняющей алхимии, чтобы ему удалось получше сосредоточиться. Миновав двери, группа вошла в небольшой каменный закуток, из которого вроде не было никакого иного выхода. Семеро Дреш’ри тесно прижались друг к другу, освобождая место для опоздавшего, еще одного члена их ордена.

Никто не произнес ни слова.

Зенг переместился к рычагу на полу, ухватился за него и опустил вниз. Каменная плита дрогнула, затем мелко затряслась. Фрелль уже достаточно овладел своим телом, чтобы приглушенно ахнуть, когда пол начал опускаться, сопровождаемый звуком льющейся воды.

Фрелль не смог скрыть своего изумления. «Какая-то хитроумная механика, приводимая в действие водяным давлением…»

И все же ему не стоило столь удивляться. Что касается всяких замысловатых механизмов и приспособлений, то тут клашанские алхимики просто не знали себе равных.

Пока пол опускался, над Фреллем открывался все удлиняющийся колодец. Каменные стены его были настолько гладко отполированы, что взобраться по ним было нечего и думать. Что лишь подтверждало недавнее предупреждение Зенга: «Ты уже никогда не выйдешь оттуда».

Когда каменная плита наконец остановилась, свет факелов у входа наверху был уже почти едва различим. Открылась еще одна железная дверь. Фрелля встретил знакомый и приветливый запах – запах пыли, высохшей кожи и потемневшего пергамента. Это было все равно как опять оказаться дома. Он понял, куда они вот-вот попадут.

«В Кодекс Бездны…»

Фрелля пронесли по короткому коридору в освещенное фонарями просторное помещение, от невероятных размеров которого у него захватило дух.

Куполообразный потолок располагался так высоко, что его вершина терялась в тени. Многочисленные стеллажи, плотно уставленные томами и запечатанными свитками, поднимались почти на такую же высоту. К самым верхним ярусам тянулись длинные стремянки, на перекладинах которых примостились несколько закутанных в капюшоны ученых, освещенных прикрепленными к их плечам крошечными фонариками. На огромном пространстве тут и там мерцали маленькие яркие звездочки, отмечая других Дреш’ри.