Ингвар (СИ) - Назипов Ринат. Страница 3

А через три недели из областного центра, в сопровождении Святослава Сухова, в поселок вернулась доктор Рюрик с ребенком на руках, документами в кармане и четвертью ставки педиатра в трудовом договоре.

Рюрик за Сухова замуж не вышла, но отчество ребенку дала по его настоянию Святославович, да и назвали ребенка необычно — Ингвар, потому как был он очень спокойный и очень игривый. Так в поселке «Горный» появился новый житель — Ингвар Станиславович Рюрик, прошу любить и жаловать, это я, собственной персоной.

Само собой, что никто меня в эту историю не посвящал, да и не собирался. До трех лет не было у меня ближе людей, чем мама Маша, папа Слава, тетя Сталинида и бабушка Клава. А потом бабушка умерла, а я еще долго не мог понять, почему она ко мне не приходит и со мной не играет, не гуляет, а дверь в квартиру всегда закрыта. В две тысячи восьмом я потерял ещё одного близкого мне человека — умерла тетя Сталинида. Мама Маша пережила ее на полгода — отошла тихо, во сне, как сказал мне папа Слава, когда забирал меня из школы-интерната, где я уже учился во втором классе и куда я после этого уже никогда не возвращался. Не знаю, чего это стоило, но папа Слава как-то умудрился перевести меня на домашнее обучение. Умных, а главное, очень грамотных, пусть уже и в преклонных годах, людей в поселке оказалось более чем предостаточно. Да и военное училище, которое закончил отец, дает высшее образование, пусть и несколько однобокое. По крайней мере, все экзамены и зачеты я всегда сдавал только на «отлично». Как говорил отец, нельзя быть беременным на половину, так же нельзя быть наполовину образованным. Именно с восьми лет, когда моим образованием занялся отец, началась настоящая школа. Как вы думаете, чему может научить отставной полковник ВДВ, проведший половину своей жизни на войне? Думаете, драться, стрелять, маскироваться? Нет, и этому, конечно, тоже, а еще ножевому бою, боевому самбо, а когда заметил, что меня заинтересовало фехтование, то нашел прекрасного учителя, бывшего своего сослуживца, из потомственных донских казаков, такого же уже старого, седого, как лунь, но все еще крепкого и сильного мужчину. Когда приехал дядя Степан, в первый раз за все это время открылась бабушкина квартира. Оказывается, баба Клава успела написать на отца завещание. Впрочем, как и тетя Сталинида. В общем, моей боевой подготовке отец уделял далеко не первостатейное значение, физической, то да, а боевой нет. В первую очередь он учил меня всегда оставаться человеком, мужчиной. Во вторую очередь он учил меня соизмерять свои возможности и трезво их оценивать. В третью очередь он учил меня, как позаботиться о себе даже в глухой тайге, среди болот. Учил охотиться, с ружьем, с ножом, с палкой и просто голыми руками. Потом к этой учебе добавились уроки и от дяди Степана. Он учил меня охотиться на самого страшного хищника нашей планеты — на человека. Нет, он не заставлял меня убивать людей, но очень скрупулезно объяснял и показывал, как это можно сделать.

В пятнадцать лет, сразу после получения свидетельства о неполном среднем образовании, эти два маньяка устроили мне ещё одни экзамены. Отвезли за полсотни километров от поселка, дали ижевскую вертикалку, два пулевых патрона, в тайге медведь хозяин, нож, коробок спичек и аптечку, которую я должен был собрать сам, а потом поставили задачу выйти к посёлку за неделю. И я вышел, еще и кабанью ляжку приволок. Ни отец, ни дядя Степан мне тогда ничего не сказали, но в глазах у отца я, в первый раз в жизни, заметил слезы, и это были слезы гордости.

Этой же осенью две тысячи пятнадцатого я уехал из поселка — надо было получать среднее образование, а значит, «здравствуй школа». И опять помогли отцовские друзья-однополчане. Ехать, правда, пришлось далеко, в самый центр России, в неофициальную столицу Сибири — славный город Красноярск. Там нашелся отцовский однополчанин, у которого сын работал директором школы и была пустая однушка в Первомайском районе города. После смерти мамы Маши мне начислили пенсию по потере кормильца, небольшую, но на жизнь мне вполне должно было хватать. Обслужить себя, постирать, приготовить поесть, сходить в магазин, я был вполне способен, а директор школы закрывал глаза на то, что несовершеннолетний живет один. Пару недель отец еще пожил со мной, а потом уехал домой, сказав на прощанье, что я уже вполне взрослый мужчина и могу позаботиться о себе сам. А если нет… то, значит, он плохой отец и не смог воспитать меня как положено. Я пообещал, что все будет в порядке, а на летние каникулы пусть меня ждет.

Если честно, то этот год выдался для меня очень тяжелым. Не привык я к общению со сверстниками. Поэтому очень быстро прослыл «дикарем» и заучкой-ботаном. Учился я очень хорошо, сказывалась база, да и вообще, учиться мне было интересно. Неожиданно увлекся физикой. Пару раз одноклассники пытались наставить меня на «путь истинный», но обломались и больше не лезли. Да и выглядел я в свои почти шестнадцать лет так на восемнадцать, хотя все еще детское выражение лица никуда не делось. Нашел поблизости неплохой спортзал и ежедневно ходил туда тренироваться. В общем, жил себе тихо-мирно, никого не трогал и меня никто не трогал. Занимался, учился, читал книги. Вот книги я читал просто запоем, благо интернет был и проблем с ними не было никаких.

А в апреле я получил страшную весть. Отец вместе с дядей Степаном погибли. Погибли глупо, поехали на озеро, на подледный лов, а лед-то уже тонкий. В общем, лёд не выдержал тяжести УАЗа-буханки, а старики не успели из него выбраться, вместе с машиной под лед и ушли. Так я остался на этом свете совсем один, даже на похороны не поехал. Чего туда ехать-то, на пустые гробы смотреть? Смысл? В любом случае, они оба остались со мной навсегда, в сердце, в мыслях, в душе, во мне, как человеке, которого они из меня слепили.

До «Горного» я добрался только в июне. Пару дней провёл практически никуда не выходя из квартиры отца. А потом меня как будто что-то торкнуло — мне надо на то место, где погибли близкие мне люди.

К сожалению, сейчас не зима, и даже не поздняя осень и не ранняя весна, посуху до места гибели отца и дяди Степана я добраться не смогу. Была бы зима, добрался бы на снегоходе, у отца в гараже стоял старый, но надёжный «Буран» еще советского производства. Придется на лодке, по рекам и озерам, а это дня три только в одну сторону, назад чуть дольше, часто придется идти против течения, пусть и несильного, но скорость будет меньше, а расход горючки, соответственно, больше. Поэтому собирался я основательно, но недолго, всё отработано. Однако, поскольку это важно, опишу подробней. Итак, рейдовый комплект таёжного выживальщика выглядит так.

Лодка. Отцова гордость, хотя есть уже много моделей новей и лучше. «Казанка-2». Выпускалась давно и, если верить слухам, все чертежи и техдокументацию наши доблестные разведчики скоммуниздили у финнов. Мотор, японский тридцатисильный двухцилиндровый «Меркурий», весит больше пятидесяти килограммов, тяжелый, зараза, но мощный и надежный, не один раз мною разобранный до винтика и собранный заново. Сумка с инструментом и ремкомплектом к двигателю. Там же лежит маленький топорик. Подвесной котелок, тренога и кружка. Газовая мини-печка, к ней два баллона с газом, китайские, как, впрочем, и сама печка, так, на всякий случай, готовить, если придётся, планирую на костре. Девайс под названием «ложка-вилка-нож». Фонарь. Баллистол, классное универсальное средство и оружие обслужить, и раны заживить. Само-собой, аптечка. Отцов спиннинг и ящичек с самыми разными приблудами. Гладкоствольный полуавтомат в пластмассовом кофре и патронташ на тридцать два патрона. Четыре пулевых, в наших краях есть и медведь, и росомаха, и рысь встречается. Картечи в магазине не было, взял десяток патронов с крупной дробью. Остальные патроны чисто на утку.

На поясе мультитул в кожаном чехле, ничего особенного, ещё зимой купил в охотничьем магазине в подарок отцу, да вот не сложилось, и старый, по-моему, еще кованный охотничий нож. Продуктов почти не брал, есть планирую то, что добуду. Пакет со специями и солью, их много, но всё лёгкое, не о чем говорить. Большая пачка ржаных сухарей, да пакет обжаренных белых сухариков, типа кириешек, но без химии. Картошка — целый пакет, а вот лук и чеснок свежие, это для ухи или шурпы. Три плитки горького шоколада, грешен, люблю. Бутыль подсолнечного масла. Пакетики «кофе-сахар», да чай, хороший, тоже покупал в Красноярске, дядька Степан чай очень уважал. В термосе горячий сладкий кофе. Пара кило сахара, пакет с рисом, две пачки спагетти, да полкило ирисок. Остальное по мелочам, несколько дешёвых китайских зажигалок, пара коробок спичек, да в карманах всякое-разное. Прошелся по ещё маминым запасам и нашел поллитра чистого спирта, тоже взял, сам не пью, но иногда просто необходимо двадцать капель, в Сибири как-никак живем, здесь вода и в июле далеко не парное молоко, вымокнешь, считай, заболел. Окинул все собранное взглядом, вроде ничего не забыл, все самое необходимое взял, а палатка и спальник в гараже, где и лодка, там же и канистры с бензином и маслом. Ну вот и ладно, убедился, что готов, и отправился спать, в путь решил отправляться завтра, еще потемну.