Игрушка олигарха - Ромеро Екатерина. Страница 5

Я чувствую, как начинаю заболевать, но всячески пытаюсь этого избежать, растирая себе ладони и ступни, свои мокрые от дождя кроссовки сбрасываю, так же как и носки.

Мне нельзя замерзнуть, а выпускать меня отсюда никто не станет раньше трех суток. Это вторые, и я не знаю, доживу ли так до третьих, если говорить по правде.

Очень хочется пить, хотя бы каплю воды, но я понимаю, что это гиблое дело. Лидия Ивановна хоть уже и ушла, на вечернюю смену заступила Римма. Такая же гнилая внутри, хоть и моложе.

Им плевать на нас, и если “угодных” бабочек они еще берегут, то неугодных, как я, быстро списывают. Они не боятся милиции и всяких там проверок. Уже повзрослев, я поняла, что их кто-то покрывает. Супруг Лидии Ивановны – какой-то там высокопоставленный мент, так что мои угрозы обратиться в милицию – не более чем наивная пустышка, в которую не верю ни я, ни сама Лидия Ивановна.

Я просыпаюсь ночью от какого-то шуршания под дверью. Поднимаюсь, прокашливаясь. Мне жутко холодно, и меня прямо трясет. Приложив руку ко лбу, понимаю, что у меня температура. Очень вовремя, Ксюша. Просто молодец, умница! С таким парадом ты не дотянешь даже до выпуска. Так держать.

– Ксюша…

Глухой скребок в дверь повторяется, и я поднимаюсь. Я узнаю ее голос сразу, и улыбка озаряет мое лицо. Меня пришли проведать.

– Таська, ты?

– Ну а кто? Я, конечно. Ты как… Больно было? – спрашивает осторожно, а я не хочу Таську пугать. Она как ромашка – такая нежная, пугливая, чуть что – сразу в слезы. Даже хуже меня.

– Нет… Тась, иди спать. Уже поздно.

– Я не могу уснуть. Мне страшно. Скажи, что там было? Мужчина… какой он был? Он тебя бил?

Таська на год младше, и она домашняя. Этим все сказано. Ее родители были какими-то шишками, она не знала голода и поначалу даже ревела от громкого голоса надзирательниц. Мне ее жаль, она совсем не приспособлена для такой жизни.

– Тась, меня никто не тронул. Все обошлось, только не говори никому.

– Не скажу. Ксюш, я… я пришла попрощаться.

– Что? В смысле?! Таська, что удумала? Не смей мне тут нюни разводить! Ты слышишь? Все нормально будет!

– Я слышала разговор Риммы и Лидии Ивановны. Они обо мне говорили, а потом я видела свою анкету у нее на столе и фото какого-то жирдяя со свиным лицом. Ему лет шестьдесят, наверное. Ксюш, я следующая. Он заберет меня через два дня. Там дата была. Я не стану бабочкой. Слышишь?! Не стану!

Поджимаю губы. Хочется сказать, что она напутала, но я сама знаю, что это правда.

– Тась, ну куда ты пойдешь? Зима на носу, уже морозы начались. Я сама боюсь сбегать, а ты тем более, мы никому и здесь-то не нужны, а за пределами так наверняка. Ты не выживешь.

– Выживу, а нет, так стану солнечным зайчиком! Помнишь, мы пускали зеркалами? Я буду так свободна! Я больше не могу здесь, Ксюш. Это какой-то ад, а не детский дом.

Слезы наворачиваются на глаза. Зайчики – было дело. Пускали, когда было солнечно. Про ад думать не хотелось.

– Помню. Все я помню, Тась.

– Прощай, Ксюша. Прости, что ничем не могу тебе помочь.

– Прощай, Тася…

Опираюсь о дверь, становится дико жарко. Поднимаю взгляд на синее-синее ночное небо, и почему-то вспоминаются глаза того мужчины из замка. Олигарх. У него тоже очень синие глаза, холодные, как айсберги.

Владлен.

Влад-лен.

Его имя перекатывается у меня на языке.

Я касаюсь пальцами спрятанных украденных часов на запястье. Они слишком велики для меня и висят на моей руке, как что-то инородное, но безумно красивое.

Мне не нужны, по сути, эти часы, но они мне очень понравились, и я захотела что-то взять от него. Чтобы позлить его, чтобы отплатить за “чучело”, которым он меня обозвал.

«У этого олигарха крупная рука», – подумала я. Моя будет намного тоньше.

***

– Поднимайся, живо!

Утром меня грубо отрывают от пола, выводят из изолятора. Мне плохо, я совсем разболелась, но все еще не понимаю, почему так рано. Трех суток еще не прошло. Ориентировалась по красивым часам олигарха, которые все это время были на моей руке.

– Зачем так рано?! Хочешь, чтобы все увидели, что такое сходит с рук? – голос Лидии Ивановны звенит над ухом. Я опираюсь о стену спиной, чтобы не упасть от слабости. Облизываю пересохшие губы, не очень радует быть неугодной утке, но и сдаваться так просто я не стану, и на колени падать, умоляя ее о теплой чашке чая, тоже не собираюсь.

– Она заболела! Окочурится еще, не приведи господи, а нам потом снова доказывай что да как! У нее жар, смотри, никакая уже просто. Медсестру надо вызывать. В том изоляторе минусовая температура!

– Сами разбирайтесь, это не мои проблемы, но чтобы к вечеру Зайцева была на ногах! Римма, делай с ней, что хочешь! Павел Николаевич уже аванс передал, он снова звонил и больше ждать не намерен, – шипит как змея, схватив Римму под руку.

Их товар разболелся, вот они и бесятся, а это уже меня радует.

Глава 5

– Лида, да она же простуженная, ты что, не видишь? Замени на другую девочку. У тебя же все там уже налажено.

– Нет, он хочет именно Ксюшу, и он ее получит, а ты пасть свою закрой! Я достаточно тебе плачу.

Они не выбирали выражений, думая, что я в отключке уже, но я все слышала. Просто не было сил подняться и открыть глаза. Голова гудела, то и дело горло подпирал кашель.

Римма взяла меня под руку и отвела к медсестре. Мне дали горсть каких-то таблеток и теплой воды. Я выпила, после чего Римма отправила меня в душ и, когда я вымылась, дала чистую сухую одежду.

Я была в отдельной комнате, не в нашей общей, меня словно отделили от других девочек. В коридорах было тихо, и, как я ни старалась взглядом найти Таську, ее не было. Я уже не сомневалась, что она сбежала и вот-вот из-за этого поднимут шум.

Так и случилось. Таську кинулись искать перед ужином, ее не было, и, конечно, никто ничего не видел. Я же мысленно пожелала ей удачи. Она была самой слабой и хрупкой из нас, удача ей точно пригодится.

Чисто для вида вызвали ментов, опрашивали всех, но меня не трогали. Римма караулила меня особенно тщательно, чтобы я чего лишнего не сболтнула обрюзгшему лысеющему милиционеру. Я держала язык за зубами, да и толку. Муж Лидии Ивановны все равно их отмоет, если что. На них не было управы, они сами были для нас законом.

Потемнело быстро, я только и успела поесть, а после Римма помогла мне расчесать волосы и велела снова переодеться. Тонкие колготки и короткая юбка в красную клетку, белая тоненькая блузка.

Вещи были не моими, варианта отказа не было, и у меня слезы отчаяния навернулись на глаза. Тупик и беспомощность, хоть в петлю лезь, честное слово. В этот раз мне не повезет. Они нарядили меня, как маленькую куколку. Специально. Лидия Ивановна очень хотела, чтобы я понравилась Павлу Николаевичу, которого я даже в глаза не видела.

– А это что такое?! Боже… Дай сюда!

С руки больно сдирают часы. Те самые, которые я стащила у того олигарха. Не ради денег, а просто… сама не знаю почему. Они мне понравились, и я хотела насолить ему за его обидное “чучело” в мою сторону.

– Не трогайте, это мое!

– Стащила небось! Я думала, ты не воруешь. Господи… они же фирменные! Швейцарские. Они стоят баснословных денег. Откуда?

Ее глазенки округляются, и Римма крутит эти часы на свету, как что-то драгоценное, а после быстро засовывает их себе глубоко в карман.

– Верните.

– Закрой рот, не то Лидии Ивановне расскажу, что ты клиента обворовала! Она шкуру с тебя спустит за такое. Изолятор тебе сказкой покажется! Идем.

Меня снова забирает какая-то машина, но водитель другой. Я не ела два дня до этого, поэтому слабо соображаю и практически не запоминаю дорогу. Помню только, что за город снова выезжаем, тени деревьев мелькают за окном, а я руками себя обхватываю, стараясь согреться. Кажется, действие таблеток уже прошло, и меня снова дико морозит, трясет, как зайчишку, в этой тонкой блузке в конце ноября.