А разве здесь можно жить? (СИ) - "listokklevera". Страница 10

- Нет, не ясно. Мои тетя с дядей живут вместе, сколько я себя помню, но у них нету детей, не размножаются они. И что тогда с ними?

- Не знаю, - протянул Макс, - бывает и такое, когда у людей по какой-то причине нет детей. Но они все равно семья, пара, живут вместе и возможно любят друг друга.

- Так в чем разница, когда живут вместе мужчина с женщиной или двое мужчин, которые любят друг друга, но и у тех, и у других детей нет?

Макс взлохматил свои волосы:

- Да не знаю я! Я о таких вещах вообще никогда не задумывался, это ты, видно, любитель пофилософствовать.

- Философия тут не причем. Я сейчас попал в реальную жизнь, у меня идет переосмысление ценностей, выработка новых принципов, накопление опыта. Я не могу позволить, чтобы меня снова заперли, поэтому я должен приобрести как можно больше знаний об окружающем меня реальном мире и прежде всего о людском сообществе.

- Ну что ж, пошли тогда на пляж, приобретать для тебя жизненный опыт общения с людьми, - ухмыльнулся Макс, - но ты помнишь, по-русски ни слова.

Взяв, купленные вчера короткие шорты Nike, которые, по словам Макса, должны заменить шорты и плавки одновременно, Арсений отправился переодеваться в ванную.

***

Российский дворянский род Бартеневых прослеживался с начала XVI века, и теперь единственный его наследник исчез в почти неизвестном направлении. Никогда Станислав Бартенев и помыслить не мог, что так крепко привяжется к своему племяннику. Сколько Стас (Славой его называла только жена) себя помнил, отец всегда уделял внимание только старшему сыну Ярославу, натаскивая и обучая его семейному бизнесу, с тем чтобы постепенно отойти от руководства и передать ему бразды правления компанией. У Стаса это вызывало и ревность, и зависть, он тоже хотел во всем участвовать, но разница в возрасте с братом в десять лет, плавно его отстранила от этого. Было больно и обидно, особенно потому, что отец его стараний не замечал вовсе. Скандалы, устраиваемые Стасом, только укрепили отца в правильности своих намерений, а уж то, что он посмел жениться без его благословения, да еще и на дочери конкурента, так и вовсе чуть не вычеркнуло его из завещания.

Неожиданная смерть отца от сердечного приступа, оставила ему в наследство это имение в Богом забытой глуши, а Ярославу - весь бизнес, огромную квартиру в Москве, особняк в Подмосковье и неизвестно сколько еще недвижимости по всей Европе. Такая несправедливость толкала Стаса судиться с братом, но понимание, что это скорее всего приведет к разорению самого Стаса, остановило его.

Он освоился в усадьбе, наладил свое дело и постепенно заменил всю обслугу на верных и преданных людей, служащих ему не за деньги, а за совесть. Каждого из них он вытащил из какой-то беды: болезни, тюрьмы, долгов либо от того же спас их близких. Каждый из них практически побывал за гранью жизни, он мог положиться на любого из них, как на самого себя. Жизнь постепенно входила в свою колею, единственное, что ее портило - это отсутствие детей, и причиной этого оказался сам Стас, как показали многочисленные обследования в самых престижных клиниках.

Трагическая новость о гибели брата, его жены и их двадцатидвухлетней дочери, застала тридцатипятилетнего Стаса врасплох. Неожиданно он оказался опекуном трехлетнего Арсения и фактическим владельцем всего его состояния. Заперев никчемного малолетнего наследника в усадьбе и обеспечив его не только всем необходимым, но и сверх того, сам он окунулся с головой в семейный бизнес, по воле отца ставшего бизнесом Ярослава. Арсения он решил устранить сразу и из общественной жизни и из бизнеса, намеренно не обучая и не рассказывая ему ничего. Даже то, что на самом деле все принадлежит племяннику, а он всего лишь является управляющим до его совершеннолетия, его не останавливало. Поначалу жена только радовалась тому, что мальчик постоянно находится в усадьбе, но постепенно она обратила внимание, что Стас никогда не выводит его в свет, выезжая туда сам. Начались нерво-трепательные беседы и, наконец, когда он согласился с тем, что придется все-таки Арсения ввести в курс дела, так на следующий день мальчишка исчез.

***

Макс привел Арсения на остановку, поминутно искоса поглядывая на него и все больше нервничая: Арсений в коротких черных шортах и белой майке выглядел сногсшибательно. Но ведь он парень! Разве Макс должен употреблять такие выражения по отношению к другому парню? Разве ему не должно быть все равно? А вот не было, и от этого настроение портилось все сильнее.

Подошла маршрутка с конечной остановкой "Гидропарк". Звучало это намного громче, чем было на самом деле, но городские власти кое-как все-таки облагородили кусок берега, сделав из него более-менее приличный пляж с парой небольших водных горок и лодочной станцией. Естественно, в такой теплый августовский день, возможно, один из последних, действительно, летних, весь город рванул на речку и маршрутка оказалась битком забита.

Макс подпихнул Арсения поближе к двери и шепнул:

- Залезай давай, и ни звука.

Горячее дыхание Макса вызвало неожиданную волну мурашек, которые пробежали от шеи по всему телу и подняли дыбом короткие светлые волоски на руках и пояснице. Он покраснел и попытался отстраниться, но Макс, крепко схватив его одной рукой за предплечье, второй подтолкнул в спину:

- Двигайся.

Арсений, в ужасе от напирающей со всех сторон толпы, не представлял, как и куда он должен двигаться. Неужели Макс хочет запихнуть его в эту человеческую массу? Но Макс не только хотел, он еще и усиленно пропихивал Арсения внутрь. Наконец, устроив его возле сидящей женщины, а сам встав сзади, прошипел:

- Держись за поручни, а то упадешь, когда маршрутка тронется.

Арсений, оглядев предлагаемые поручни, брезгливо скривился:

- Не могу, они же грязные. Это негигиенично.

- Грязные, блядь. Держись, говорю, пока не упал.

Тут, набитая до отказа, маршрутка тронулась, Арсений качнулся, но вместо того, чтобы завалиться на стоявшего рядом пассажира, плавно развернулся и крепко обхватил, стоящего сзади Макса за пояс.

- Ты что творишь, блядь? А ну, стань нормально, - зашипел разъяренной гюрзой Макс.

Вместо ответа, Арсений положил ему на плечо свою голову и закрыл глаза, усиленно представляя, что его вообще нет в этой жуткой маршрутке. Вот, что стоило Максу взять свою машину?

Макс же, сравнявшись цветом с флагом Дании, но очень надеясь, что за загаром это незаметно, молился лишь о том, чтобы у него не встал и, чтобы в маршрутке не ехал никто из знакомых.