Б-11 - Рой Олег Юрьевич. Страница 25

Ответ открылся им через несколько десятков шагов, когда в свете фонариков появились знакомые предметы – ящики, рассыпавшиеся по земле, завалившийся набок контейнер с открывшейся створкой…

…и белая стена из снега за ними.

– М…мать… – выдавил из себя Игорь, – в смысле, мама мне говорила, что такое бывает, она в Сибири росла, но чтоб увидеть своими глазами…

– Сугроб высотой в пять метров, – констатировала Таня. – Твоя рация возьмет сквозь такой сугроб? Или надо прокапывать выход?

– Не знаю, – ответил Игорь, снимая со спины рацию, которую Таня, как ни пыталась, отнять у него так и не смогла. Впрочем, она тоже не шла налегке – несла с собой громоздкий чемодан с аккумуляторами и ручным динамо, не говоря об оружии. – А я еще сердился, что Макс с собой такую машинерию тащит, я имею ввиду, генератор и все такое. Думал солнечные батареи развернуть. И сидели бы мы сейчас без света…

– Тихо, – тихо сказала Таня, поставив на землю свою ношу и, одновременно, сбрасывая с плеча автомат. – Ты ничего не заметил?

– Нет, – так же тихо ответил Игорь. – А что?

– Там что-то двигалось, – сказала Таня, указав чуть в сторону от пути, по которому они шли.

– Может, это Павел Петрович? – полушепотом спросил Игорь.

– Может, – кивнула Таня, – но автомат с предохранителя все-таки сними, не нравится мне все это…

Вначале Игорь попытался отыскать кабель, ведущий к установленной ими вчера антенне, но тот как корова языком слизнула.

– Чёрт, – выругался Игорь. – Блин. Ёкарный бабай. Без внешней антенны я точно не пробьюсь. И куда он мог деться, спрашивается? Я точно помню, что тут, между ящиками его закрепил. И камушком привалил для верности.

Таня повела фонарем, освещая ящики, которые непогода, перед тем, как запечатать вход под камень, привела в полнейший беспорядок. На мгновение, ей показалось, что что-то мелькнуло, как будто пыталось убежать от луча фонаря. Но движение не повторилось, и Таня решила, что это ей почудилось.

– Здесь такой бардак был, судя по ящикам, что неудивительно, что твоя антенна улетела куда-то, – сказала она. – И что теперь?

– Попробую так пробиться, – сказал Игорь, после чего подключил громоздкую аппаратуру к аккумуляторам, включил интегрированный планшет, модем, и принялся священнодействовать. Таня села рядом с ним на один из ящиков, бдительно посматривая по сторонам.

– …Нет, – сказал Игорь спустя полчаса, снимая наушники с головы. – Не пробиться. Ни по радиоканалу, ни по мобильному. Вообще никак.

– Плохо, – заметила Таня.

– Да уж… – согласился Игорь, – я, правда, попытался настроить хотя бы внутреннюю сетку, чтобы мы могли друг с другом по мобилке связываться. Программа поставилась, но заработает, или нет – бабушка надвое гадала. Тут какие-то помехи, судя по всему – от шахты. Глушат абсолютно все. Подумать только, я и не предполагал, что так долго смогу обходиться без интернета, а поди ж ты… а что у тебя?

– Тихо, – ответила Таня. – Черт его знает, может, и почудилось мне все это, нервы, сам понимаешь, не железные.

– Но со связью надо что-то решать, – сказал Игорь, осматривая снежную стену, перекрывшую выход из-под камня. – Как думаешь, реально нам прокопать тоннель наружу?

– И думать забудь, – ответила Таня, – хочешь, чтобы нас завалило? Снег такая штука – заровняет, и хоронить не надо.

– Может, обойдем по периметру? – предложил Игорь. – Технику оставим, все равно ее здесь никакой черт не заберет…

Таня приложила ему пальцы к губам, и Игорь недоуменно замолчал. Было видно, что Таня напряженно прислушивается к чему-то.

– Тьфу ты, – наконец, сказала она. – С нервами у меня, определенно, что-то неладно. Показалось, что кто-то шипит… или что-то.

– Здесь, под камнем, такая акустика интересная, – ответил Игорь, – может, какой-то звук из лагеря донесся, кто его знает… ну что, идем?

Они пошли – по часовой стрелке, вправо от контейнера. Игорь подсвечивал фонарем стену из снега, Таня светила вперед, иногда поводя фонариком по сторонам. При этом, свой автомат она держала на изготовку, чему немало способствовала его компактность. Игорь пытался ей подражать, но не особо преуспел – автомат Игоря был тяжелым, громоздким, и он, вначале пытавшийся походить на какого-нибудь киногероя, в конце концов, оставил эти попытки и думал только о том, как бы этот самый автомат не уронить…

– На плечо забрось, – посоветовала Таня, заметив его мучения. – Стволом вниз. Если что, просто дернешь его на себя, и он сам у тебя в руке окажется. Ты не служил?

– У меня военка, – потупился Игорь. – Выпустился лейтенантом.

– Черти-что, – прокомментировала Таня. – Что ж это за лейтенант, которого с автоматом обращаться не научили? Ой, прости, вопрос, по сути, не к тебе, а к системе.

– Ты не находишь это странным? – спросил Игорь. – Я имею ввиду, то, как Макс снарядил нашу экспедицию. Мощная аппаратура, оружие…

– Оружие – это хорошо, – ответила Таня. – Особенно там, где люди появляются только после дождичка в четверг, когда рак на горе свистит. Другое дело, что мне кажется, что Макс какое-то такое развитие событий предполагал. Вот увидишь, когда мы ему расскажем про сугроб-переросток, он не удивится. Может… да что ты мучаешься? Дай, помогу!

– Да я сам…, – попытался, было, отстраниться Игорь, но Таня шагнула вперед, почти прижав его к снежной стене, и стала поправлять автомат, придавая ему более удобное положение на плече:

– Вот так, – сказала она. – Лучше, правда? Если понадобится, просто чуть отводишь его вперед-вниз и вуаля. И сними его с предохранителя, кстати, я ж тебе говорила …

Но Игорь уже ее не слышал. Бывает так, что одно какое-то чувство отнимает ресурсы у всех остальных. Когда человек, например, активно к чему-то прислушивается, говорят, что «он весь обратился в слух». А Игорь, если можно так выразиться, обратился в зрение. Позабыв, что у него есть фонарик, он пытался понять, что за темное пятно нависло над Таней, и угрожает ли оно ей. Когда пятно приобрело более различимые очертания, Игорь понял – угрожает. И не оно одно…

– …никаких следов, – констатировал Македонский. – Этот чертов камень, кажется, не менялся те чертовы миллиарды лет, что он здесь стоит. Единственное, что я могу утверждать: с края обрыва кто-то отливал.

– Это я, – без малейшего смущения заявил Макарыч, подкуривая одну из своих ядреных папирос. – Говорю вам, он подорвал отсюда, как только узнал, кто я.

– Куда? – спросил Макс. – Наружу? В буран? Чтобы погибнуть?

– Что ему какой-то буран, – Макарыч, наконец-то, раскурил папиросу и принялся с упоением травить атмосферу вокруг себя, – по сравнением с позором и унижением, которые его с гарантией постигнут, когда он увидит, что правы были мы со Славиком? Вы не представляете, какая гордость у таких типусов, как наш Пал Петрович: если бы их самомнение росло, как опухоль, она была бы уже больше его самого.

– А я думаю, – сказал Мишка, – что это Вы с ним что-то сделали.

– Ага, – согласился Макарыч. – Напугал до мокрых подштанников. Он-то думал, что похоронил нас со Славиком, но сначала Славку отпустила карательная психиатрия, а когда он его уже со счетов списал, появляюсь я, и говорю, что все еще не закончилось, все только начинается. Тут не только в буран – тут в ад прыгнуть можно со страху… как там в Библии? «Говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?»… а сегодня день гнева моего.

– Вы убили его, – сказал Мишка, исподлобья глядя на Макарыча. Тот выпустил в его сторону неаккуратную струю дыма:

– Говорю тебе, мне незачем его убивать. Убить – не значит наказать, кто-то мудрый сказал, но я с ним согласен. А вот выставить это чучело на всеобщее посмешище – вот это месть… пусть бежит! Никуда от меня он не скроется, найду даже в преисподней, клянусь, чем хочешь.

– За что Вы его так ненавидите? – спросил Мишка тихо. – Только за то, что он с Вашей теорией не согласился?