Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ) - Селиванов Дмитрий. Страница 9

***

– А сама думаю: жаль. Если уже готов, то слишком быстро получится.

– Зря переживала. Я же слышала, что ты после меня ещё раз на Мишку забралась.

– Оль... – Голос Ирины с задорного сменился на просящий. – Что ты постоянно Мишу как... Как собаку.

– Ми-и-и-шу. Не «Михаилом» же звать, слишком официально.

– Но и не «Мишкой». Ему же обидно...

– Думаешь?

– Точно говорю. Меня, знаешь, как бесило, когда Андрей так называл...

– Мишкой? – Со смехом перебила подруга.

– Не-е-е! – Ира тоже рассмеялась. – Кхы... Иркой когда... Сначала не замечала, а потом: что он со мной, как с собачкой.

– А если это я? Я ведь тоже тебя иногда «Иркой» называю.

Девушка задумалась, прокручивая в уме разговоры.

– Странно... Не, от тебя нравится. Ты так... Как мама. Маме можно.

– Эй! Какая я тебе мама? А Миша что – папа?

– Да ну, скажешь тоже. Папа. Что у меня, Эдипов комплекс? Или как называется, если между дочерью и отцом?

– Инцест это называется.

– Да понятно. Эдипов комплекс – тоже инцест. И между братом и сестрой – тоже. Только между сыном и матерью своё название есть, а у остальных не слышала.

– Эдипов, насколько я помню, вообще тяга к родителю противоположного пола. То ли вариант инцеста, то ли нет. Но инцест, пожалуй, звучит как-то грубо. Так ты не сказала: если я – мама, то Мишк... Миша? – Исправилась она на ходу.

– Миша – муж. Что непонятного. И ты не мама. И вообще, не надо про маму.

Девушке взгрустнулось. Со вздохом она продолжила:

– Ты – жена, Оля. И, надеюсь, подруга.

– Думаешь, две жены могут оставаться подругами? – Хмыкнула Ольга. – Муж с женой перестают быть друзьями.

– У некоторых получается... Чшшш... Наш ползёт.

Стукнула дверь комнаты. Потом в неосвещённом тамбуре мелькнула тень и зажурчало в туалете.

– Интересно, он что-то слышал?

Девушки захихикали, склоняясь ближе друг к дружке.

– Доброе утро, жёнушки!

Михаил с подозрением смотрел, как они шепчут что-то одна другой в розовеющие ушки. Повернулся к умывальнику...

Почти хором в ответ:

– Доброе утро, муж мой.

Переглянулись и поправились:

– Наш!

И смех.

– Ваш, ваш... Чей же ещё? А завтрак готов?

– Так почти обед уже. – Это Ольга.

– Значит, поздний завтрак. А обеда не будет.

– То есть как? – Теперь Ира.

– А вот так.

Мужчина уселся во главе кухонного стола. Козырное место, ещё дед его занимал. Тут тебе и буфет со всяким (в том числе с бутылочкой), и стол, и батарея – зимой греться, и форточка, чтобы курить. Он сам не дымил, но место нравилось. Опять же, стул удобный. Всё ещё цел. Умели делать предки. Михаил откинулся на крепкую спинку.

– Бычка надо доконать. Вот вы шкуру обработали?

– Поскоблили и золой присыпали.

Ольга победно улыбнулась – не получилось их лентяйками выставить.

– А остальное?

– Мясо: и отваренное, и сырое, сложено в голбце в приямок. Отвар для желе тоже там. На улице уже не слишком жарко по ночам. Но там совсем прохлада. В яму, извини, не стали спускать.

– Это понятно. Без лестницы-то... Как смогу, сделаю новую лестницу. И загородки там тоже поломаны.

Он встряхнулся.

– Ну, так как? Завтракаем и колбасу крутить?

– Мы уже всё. Поели, больше не хотим.

– Да я и сам не очень хочу. Так, больше по привычке. Может, рыбку принесёте?

Старшая моментально спустила по команде:

– Ира?

– Я сейчас!

– Не очень крупную! – Крикнул Михаил вдогонку. – Чтобы просушенная попалась.

– Ага! – Услышали они ответ уже сквозь пол.

Девушка успела спуститься по лестнице в прирубе и зайти в голбец, тянувшийся под кухней и большой комнатой. Ольга потянула люк возле печи и пояснила:

– Думаю, так лучше. Больше света.

И уже вниз:

– Так ведь? Хоть что-то видно там в потёмках.

– Спасибо! Я на ощупь. Такая пойдёт?

Девушка подала рыбину через люк.

– Пойдёт, – вынес вердикт муж.

– Слушай, достань сразу вчерашнее мясо.

Ира, уже шагнувшая на выход, вздохнула.

– Я же не подниму. Кастрюли ладно. А бак с костями – точно нет.

– Ох, ты ж твою через забор... Опять корячиться.

Женщина зашагала к лестнице, матерясь в полголоса. В подполье даже Ире приходилось беречь голову. А ей вообще в три погибели сгибаться. И копать глубже опасно – весной затопит.

Вдвоём девушки приволокли бак к выходу, а все кастрюли составили пол люком.

– Я буду подавать, а ты принимай. – Сказала старшая. – Потом через окно сразу во двор спустим. Так быстрее получится.

Ольге пол приходился на уровне груди и она легко выставляла посудины перед печью. Здесь их подхватывала Ира и таскала в комнату к окну во внешний двор. На землю спускали в обратном порядке: Ира внутри, а Оля снаружи – ей проще было снять кастрюли с подоконника, который находился чуть выше макушки. Низкорослой девушке пришлось бы хватать в прыжке. Или с табуретки работать, что тоже чревато.

Муж за это время раскидал рыбную тушку, выдрал хребет и основные кости. Пусть девушки побалуются чистым мясом. Чайник заново вскипятил. Газ, кстати, как там? Мужчина постучал по баллону и пожал плечами. Поднять его всё равно не сможет. А второй способ определения работает только зимой, когда замёрзший баллон заносят в тепло. Через десять минут уже видна граница сжиженного и испарившегося газа.

***

Завтраком сильно не нагружались. Копчёная солоноватая рыба и чуть сладкий травяной чай. Запыхавшиеся девушки быстро запили рыбу кипятком и занялись мясозаготовками. Начали с сырого. То есть нет. Начали с растопки печи, куда поставили бак с костями. Бульон за ночь застыл до состояния холодца. Теперь снова предстояло его растопить. Аккуратненько, пока печь ещё не сильно прогрелась. Как печь стала горячее, желе убрали и поставили пару кастрюль с водой. Когда закипит – надеялись уже первую партию колбас накрутить.

Вернулись к мясу. По очереди крутили мясорубку, куда кидали вперемешку мясо и сало. Сало от первого ещё зубра. Говядина слишком сухая штука. В свинину, и то добавляют. Поэтому сала решили не жалеть. А также лук и чеснок. Может, хоть этим компенсировать малое количество соли. Соль пока оставалась, не не более, чем для вкуса. Для консервирования уже жалко. Ещё надо яйца, но вот с этим облом. Возможно, удастся стабилизировать форму за счёт желатина и сала, которые пропитают фарш, растопятся, а потом обратно застынут. Ещё белок в мясе должен свернуться и склеить кусочки.

Перемешали, ещё раз прогнали через мясорубку. Михаилу пришлось трижды подтачивать ножи у мясорубки. Хорошо, что их в хозяйстве парочка за многие годы образовалась. Можно один точить, а другим пользоваться.

Наконец, торжественно приступили к набиванию. Михаил поставил подходящую по размеру насадку и попробовал натянуть на неё кусок кишки. Оказалось, что подходящая по диаметру не вмещает этот самый кусок. Пришлось разбирать инструмент и ставить более тонкую трубку. Теперь дело пошло: все полтора метра собрались гармошкой на относительно короткой насадке. Мужчина, завязав кончик красивым бантиком, крутанул ручку... И с ворчанием принялся резать нитку. В самом начале получился воздушный пузырь. Прогнали мясо до выхода, завязали по новой. Теперь дело пошло. Набить кишку примерно на четверть метра. Завязать дважды на небольшом расстоянии. Это чтобы палку колбасы можно было отрезать от общей гирлянды, не вскрывая соседнюю колбаску. Снова набить двадцать пять сантиметр. И так до конца. Шесть средних по длине и толщине колбасок. Готовую гроздь Иринка сразу уносила в подпол – пусть схватятся.

– А вода кипит и кипит... – Меланхолично заметила девушка, вернувшись в очередной раз.

Шев-повар поморщился.

– Снимайте. Не подумали мы про это. Колбасе всё равно надо отлежаться пару часов. Чего зря-то...

– Не подумаЛИ или не подумаЛЛЛ?

Сарказм из Ольги так и пёр.

– Окей! Да, я. Я не подумал. – Очень уж мужчине не хотелось портить настроение перепалкой. – Довольна?