Мальчики Из Бразилии - Левин Айра. Страница 5
- Примерно по сорок каратов каждому.
- Ух, - сказал Фарнбах.
- Нет, камешки достаточно маленькие. По дюжине камней по три карата или около того. На сегодняшнем рынке каждый из них стоит около семи тысяч крузейро и, учитывая инфляцию, завтра их стоимость повысится. Так что в вашем распоряжении будет сумма в пределах девятисот тысяч крузейро на два с половиной года. Вы сможете существовать достаточно хорошо, как и подобает представителям крупной немецкой фирмы, и у вас будет более чем достаточно, средств для приобретения любого оборудования, что вам понадобится. Кстати, позаботьтесь, чтобы не брать с собой в самолет какое-либо оружие; сегодня обыскивают всех и каждого. Все, что у вас есть, оставьте у Австрийца. Хлопот с продажей алмазов не будет. По сути, вам придется, скорее, отгонять от себя покупателей. Всем ли все ясно?
- Как связываться? - спросил Гессен, отставляя в сторону свой атташе-кейс.
- Разве я не сказал? Первого числа каждого месяца звоните в бразильское отделение ваших компаний - то есть, конечно, в штаб-квартиру. Разговор должен носить характер деловой информации. Вас это особенно касается, Гессен: я уверен, что девять из десяти разговоров в США прослушиваются.
- Я не говорил по-норвежски, - сказал Траунштейнер, - со времен войны.
- Учите, - человек в белом улыбнулся. - Что-нибудь еще? Нет? Тогда давайте разольем коньяку и я хотел бы сказать тост, чтобы ваши дороги были легки.
Взяв свой портсигар, он вынул из него сигарету и закурил. Защелкнув крышку, он полюбовался на надпись на ней и, вытянув обшлаг рукава белоснежной рубашки, отполировал крышку до нестерпимого блеска.
***
Склонившись в поклоне, Цуруко поблагодарила сеньора. Опустив сложенную банкноту в проем кимоно, она скользнула мимо него и подошла к сервировочному столику, на котором Иошико собирала тарелки.
- Он дал мне двадцать пять, - шепнула Иошико по-японски. - А сколько ты получила?
- Еще не знаю, - шепнула в ответ Цуруко и, склонившись, накрыла крышкой большую чашку из-под риса, стоявшую под столом. - Еще не смотрела.
Обеими руками она приподняла большую плоскую чашу красного лака.
- Ручаюсь, что не меньше пятидесяти!
- Надеюсь, - приподнявшись, Цуруко с чашей в руках прошла мимо сеньора в белом и одного из гостей, шутившего с Мори, после чего оказалась в холле. Она прокладывала свой путь мимо остальных гостей, которые, переговариваясь, передавали друг другу рожок для обуви, стояли, согнувшись, и полусидели на корточках. Плечом она открыла двери.
По узкому лестничному пролету, освещенному единственной тусклой лампочкой, она, неся чашу, спустилась вниз и двинулась по такому же узкому коридору с облупившейся штукатуркой.
Проход привел ее в кухню, наполненную паром и звоном посуды, где древний вентилятор под потолком медленно вращал лопасти над кишением официанток, поваров и посыльных. Цуруко в своем розовом кимоно осторожно пронесла между них чашу; она миновала поваренка, споро рубившего овощи, и другого, с грудой тарелок, которой еле увернулся от нее.
Она поставила судок на стол, рядом с коробками с грибами и, повернувшись, взяла из груды несколько использованных льняных салфеток, которые, скомкав, бросила на металлическую поверхность стола. Подняв крышку судка, она отложила ее в сторону. На дне сосуда лежал поблескивающий черным пластиком и хромированным металлом диктофон «Панасоник» с английскими надписями на панели, и в окошечке было видно, как продолжали медленно вращаться кассеты. Цуруко протянула руку к клавишам управления, нерешительно нахмурилась и, вынув диктофон, положила его на разостланные салфетки. Затем аккуратно обернула его.
Прижимая узелок с диктофоном к груди, она подошла к стеклянным дверям и повернула ручку. Человек, сидящий у выхода, поднял на нее глаза.
- Остатки, - сказала она, мельком показывая ему узелок с диктофоном. - За ними приходит одна старушка.
Человек устало посмотрел на нее и отвернул в сторону изможденное желтое лицо.
Открыв двери, она вышла наружу. Из мусорного ящика вылетела кошка и умчалась на улицу, освещенную фонарями и неоном рекламы.
Прикрыв за собой двери, Цуруко остановилась, вглядываясь в темноту.
- Эй, вы здесь? - тихо позвала она по-португальски. - Сеньор Хантер?
Из темноты показалась спешащая к ней фигура - высокий худой человек с заплечным мешком.
- Сделали?
- Да, - сказала она, разворачивая диктофон. - Он все еще крутится. Я не знала, какую кнопку нажимать.
- Отлично, отлично, неважно.
Он был молод; в свете, падавшем из дверей, были видны правильные черты его лица и каштановые завитки волос.
- Куда вы его засунули? - спросил он.
- В чашу с рисом, что стояла под сервировочным столиком, - она протянула ему диктофон. - А сверху была крышка, так что они ничего не видели.
Он поднес диктофон к свету и нажал одну за другой две клавиши, после чего пленка, чирикая, стала перематываться. Цуруко, наблюдая за его действиями, сдвинулась чуть в сторону, чтобы дать доступ свету.
- Запись шла недалеко от них? - спросил он. Его португальский явно оставлял желать лучшего.
- Как отсюда досюда, - она отмерила расстояние от себя до ближайшего мусорного бака.
- Отлично, отлично, - молодой человек нажал клавишу, положив конец чирканью, и нажал другую, после чего раздались доносившиеся словно бы издалека немецкие слова из уст человека в белом, сопровождаемые эхом. - Очень хорошо! - воскликнул молодой человек, нажатием другой клавиши остановив воспроизведение. Он показал на диктофон. - Когда началась запись?
- После того, как они кончили обедать и как раз перед тем, как услали нас. Они говорили около часу.
- Они ушли?
- Собирались, когда я выходила.
- Отлично, отлично, - молодой человек расстегнул молнию своей бело-синей сумки. На нем была короткая джинсовая куртка и такие же джинсы; он смахивал на типичного североамериканца, лет двадцати трех отроду. - Вы очень помогли мне, - сказал он Цуруко, засовывая диктофон в сумку. - Мой журнал будет просто счастлив, когда я притащу рассказ о сеньоре Аспьяцу. Он самый крупный продюсер кинопроизводства.
Из кармана брюк он вытащил бумажник и на свету открыл его.
Цуруко наблюдала за ним, по-прежнему прижимая к груди комок салфеток. - Американский журнал? - спросила она.
- Да, - ответил молодой человек, подсчитывая банкноты. - «Муви стори». Очень известный журнал по кино.
Широко улыбнувшись Цуруко, он протянул ей деньги.
- Сто пятьдесят крузейро. И большое спасибо. Вы просто колоссально помогли мне.
- Вам спасибо, - увидев банкноты, она улыбнулась ему, склонив голову.
- Какие аппетитные запахи доносятся из вашего ресторана, - сказал он, засовывая бумажник обратно в карман. - Жутко проголодался, пока ждал вас.
- Хотите, я вам что-нибудь вынесу? - Цуруко засунула банкноты за отворот кимоно. - Я бы могла...
- Нет, нет, - он коснулся ее руки. - Поем у себя в гостинице. Спасибо. Большое спасибо. Подав ей руку, он повернулся и широкими шагами исчез в темноте.
- Милости просим, сеньор Хантер, - сказала она ему вслед. Помедлив еще несколько секунд, она повернулась и, открыв дверь, исчезла за ней.
Они пропустили в баре еще по рюмочке на прощание, поддавшись уговорам вежливого японца, который представился Хиро Каваямой, одним из трех владельцев заведения; их настолько привлекла новейшая электронная игра в пинг-понг, что они позволили себе пропустить еще по рюмочке, но предложение не ограничиться только этим по рассуждению было все же отвергнуто.
Около половины двенадцатого они всем скопом явились в гардеробную за своими головными уборами. Облаченная в кимоно девушка, подавая Гессену его шляпу, улыбнулась и сказала:
- Сразу же после вас появился ваш приятель, но он не хотел подниматься наверх без приглашения.