Куда идем мы 5 (СИ) - Нестеров Вадим. Страница 33

Псих заржал и пододвинул миску свину:

— Ешь, свинота! Только по одному, а то опять рыдать будешь. Но учти — за каждый скормленный твоей утробе витамин я потребую от тебя множество мелких услуг!

— Все, что ты хочешь, кроме интима! — заверил Жир, набрасываясь на вторую порцию, и Психу показалось, что глаза хозяина как-то странно блеснули.

— Ну где там еда-то? Светка заснула что ли? — посетовал хозяин и встал. — Пойду посмотрю, куда она там пропала.

— Да погоди, это не горит, — остановил его обезьян. — Наоборот, дольше поболтаем, больше аппетит нагуляем. Я вот давно спросить хотел — имя у тебя такое интересное: Мизгирь. Что оно означает-то?

— Это опера такая была, про Снегурочку, — улыбнулся хозяин. — Там одного из главных героев так звали.

— Да про оперу я тоже слышал, — вернул улыбку обезьян. — Берендей, Лель, Мизгирь… Молодого купца так звали, да. А означает оно что?

Но ответить хозяин не успел.

— Х-р-р-р-р… — захрипел Жир и мешком завалился на бок. Из его пасти клочьями повалила коричневая пена.

Псих быстро повернул голову.

Четвертого тоже повело, Тот пока держался, но почти закатившие глаза не оставляли сомнений в его ближайших перспективах.

— Паук, — раздался голос хозяина. — Мое имя означает «паук». Большой ядовитый и очень опасный паук на Руси назывался «мизгирь» или «тенетник».

Хозяин уже стоял в боевой стойке, выставив в сторону обезьяна руку открытой ладонью вперед. Секунда — и из нее в сторону Психа выстрелила толстая паутина.

От первого удара обезьян уклонился перекатом, на ходу выхватывая посох. Но из открывшихся дверей в обеденный зал уже забегали девушки-паучихи. Забегали грамотно, тут же занимая свои места, не перекрывая друг другу сектор обстрела, и изготавливаясь к стрельбе.

«Их восемь. — успел подумать Псих. — Через секунду в воздухе будет не протолкнуться от летящей паутины. Повяжут. Спеленают как колбасу-вязанку».

Мысль он додумывал, уже делая заднее сальто в направлении окна.

Звон разбитого стекла и треск выдавленной рамы раздался одновременно со звуком лопнувшей паутины — Мизгирь все-таки успел заарканить гостя, но его природное лассо перерезали торчавшие осколки стекла.

Девушки в недоумении перевели взгляд на учителя, но Мизгирь уже прыгал «рыбкой» в выбитое Психом окно.

Приземлившись во внутреннем дворике гостиницы на руки, он сделал кувырок, вскочил и крикнул в спину уже подбегавшему к стене обезьяну:

— Стой, Псих! Да стой ты! Выслушай меня!

Обезьян затормозил у стены и повернулся.

— У тебя двадцать секунд, потом я перемахну эту оградку. Это на случай, если ты тянешь время. Так что постарайся сказать что-то интересное, отравитель.

— У нас с тобой пат, Псих, — спокойно сказал паук. — Мы оба проигрываем. Паучий яд смертелен, если я в течении четверти часа не введу противоядия, твоих спутников уже никто не спасет. Даже я сам. Девчонки в комнате караулят их тела, за 15 минут ты ничего не успеешь придумать. Ты уже проиграл.

Обезьян скорчил скептическую рожу, но кивнул:

— Вопрос спорный, но предположим. Продолжай, занятно излагаешь.

Паук кивнул в ответ.

— Ты проиграл, но ты сорвался с крючка. А это уже мой проигрыш. Мне необходимо было зачистить всех, знающих нашу тайну. Если ты уйдешь, смерти остальных окажутся бессмысленными. А помешать тебе уйти я не смогу, я реально оцениваю свои шансы. В итоге мы с тобой, как те два ковбоя из анекдота, просто бесплатно дерьма наедимся.

Обезьян почесался совершенно по-собачьи.

— И чо, как обычно философски интересуются наши с тобой соотечественники?

Паук опять пожал плечами.

— Нам надо разговаривать, Псих. Разговаривать и договариваться. И времени у нас не очень много.

— Ну давай попробуем, — кивнул Псих. — Попробуй для начала объяснить мне — зачем ты так рьяно рвешься зачистить всех свидетелей существования вашей общины? Упреждая напрашивающийся вопрос — сразу объясню, зачем это мне. Разойтись бортами мы с тобой сможем в одном-единственном случае — если я прощу тебе попытку убить меня и моих друзей. А здесь последовательность действий не меняется веками — сначала надо понять человека, и только потом имеет смысл прощать.

Паук покрутил головой.

— Что же ты с козырей-то сразу заходишь…

Он задумался ненадолго, потом, явно приняв решение, тряхнул головой.

— Ладно, с тобой уже как в бане — скрывать что-нибудь смысла мало. Ты столько знаешь про нас, что еще несколько деталей принципиальной разницы не имеют.

Мизгирь опять замолчал и молчал так долго, что Псих вынужден был напомнить:

— Я жду.

Паук посмотрел ему в глаза и спросил:

— Как ты думаешь, где родились эти семеро девушек?

— Полагаю, что в России, — ледяным голосом ответил Псих.

— А конкретнее? — не отставал Мизгирь.

— Слушай, давай без загадок и ближе к делу? — не выдержал обезьян. — Часики тикают, твои бабы в тепле и безопасности, а мои парни под ядом.

— Ладно, без загадок, так без загадок, — паук присел на поваленное бревно и принялся невидяще разглядывать забор. — Старшая родилась в Карпатах, вторая — в Чирчике, это Узбекистан, потом Архангельск, Владимир, Чита, Кишинев и Нижний Тагил. Эти семеро девчонок плюс восьмой я составляем сто процентов нашей популяции на просторах бывшего Советского Союза. Больше демонов-пауков в стране нет.

— А ты уверен в этом? — на всякий случай спросил Псих.

— Абсолютно, — кивнул Мизгирь. — Я сразу чувствую появление новых демонов-пауков, и по мере прокачки умения даже могу понять — где это случилось. Пусть не очень точно, но локализовать новорожденную в пространстве.

— То есть этих семерых ты…

— Да, — кивнул Мизгирь. — Каждую из них я нашел и вытащил сюда порталом. Большинство — после весьма остросюжетных приключений. Но, к сожалению, на семь удачных экспедиций приходится сорок четыре неудачи. И еще двенадцать погибли сразу, я даже стартовать не успел.

— Не очень оптимистичная статистика, — хмыкнул Псих.

— Именно это я и хотел донести до тебя, — кивнул Мизгирь. — Если называть вещи своими именами, мы нежизнеспособная раса. Мало того, что мы исключительно редко перерождаемся — примерно в течении года после перерождения мы невероятно слабы. Нас с легкостью уничтожит любой желающий.

— Ну так качаться надо, — посоветовал Псих. — Сильнее становится.

— У нас прокачка возможна только с помощью заклинаний, мы природные маги. Причем в арсенале примерно на 80% — магия, которая недоступна никому, кроме нас. Использование никому не известных заклинаний мгновенно привлекает к тебе внимание. Практически все попытки прокачаться быстро завершаются разоблачением, а ты — не забывай — еще невероятно слаб. Ну а разоблачение — это смертный приговор как у людей, так и у демонов. Мы ведь чужие и для тех, и для других.

— А затаится, спрятаться, затихариться? — с любопытством поинтересовался Псих.

— Разумеется, это первое, что приходит на ум. Более того, нас к этому подталкивают — как ты наверняка заметил, мимикрия в нас встроена, в отличие от животных демонов, мы перерождаемся неотличимыми от людей. Но это тупик. Пытающиеся спрятаться среди людей не могут качаться, а, следовательно, совершенно не развиваются, оставаясь невероятно слабыми. И это шило тоже в мешке не спрятать. Думаю, тебе не надо объяснять, какая судьба ожидает в нашем мире красивую, но очень слабую женщину, которая не может постоять за себя и которую некому защитить.

— Почему обязательно женщину? — приподнял бровь Псих.

— Потому что мужчин нет.

— А ты?

— А я необъяснимый феномен, — невесело хмыкнул Мизгирь. — Демонами у нас становятся только самки. По крайней мере, за последние сто двадцать лет исключений не было. Подозреваю, что самцы просто не успевают докачаться до перерождения, поскольку еще в животной форме самки убивают нас после спаривания.

— Да, да, «черная вдова», наслышан. Но тебе-то удалось? — не отставал Псих.