Бераника. Медвежье счастье - Дэвлин Джейд. Страница 8

Меня на работу никто не возьмет, да и врагов в ближайших соседях я себе нежданно-негаданно нажила. Белокурый офицер с лицом благородного викинга не в счет – после моей отповеди он не станет мстить слабой женщине и детям. А вот трактирщик, которого прямо обвинили в сладострастии и похоти к маленьким девочкам, и староста, которому не досталась моя земля, – это серьезные противники. Серьезные-серьезные, и пакостей наделать могут много.

А самое главное, что мимо них мне ведь некуда сунуться ни за продуктами, ни за чем другим. Назло палки в колеса вставлять будут, знаю я эту гнилую породу.

Если только напрямую через этого викинга к коменданту гарнизона обратиться… но это позже. Пусть остынет господин лейтенант, а потом можно будет попробовать сыграть на его благородстве и чувстве вины – зацепили же его мои слова.

Но до этого момента еще надо дожить и детей сберечь. Я ведь, пока этих четверых отбивала, даже не вспомнила о какой-то там сделке с нечистым. Потому что и без договоров всяких не бросила бы…

Я потерла лоб ладонью – голова гудела – и вышла на крыльцо. Закат над кромкой леса медленно выцветал в ночь. Левее калитки за поваленным плетнем сквозь заросли крапивы пробивались острые стрелы камыша и звучал негромкий, но стройный лягушачий хор. М-да, огород в той стороне не разобьешь.

Так, стоп. Камыш? А сейчас у нас весна? Та-ак…

Ну что, баба Ника, тьфу, надо отвыкать… Бераника Коршевская. Вспомни первую молодость. Голодать не один раз приходилось. И в двадцатых, и в тридцатых, и во время войны, и сразу после. Но выжила, и дети твои все выжили. А все почему?

Потому, что знания – сила.

Глава 8

– Она сошла с ума, да? – печальным шепотом спросила Кристис у старшего брата, вытаскивая на берег очередную охапку рогоза. Камыш по этому берегу они уже изрядно проредили, собирая его сладковатые мучнистые клубни.

– Не знаю, – мрачно отозвался Лисандр, с отвращением принимаясь очищать корневища от липкой грязи. – Но…

– Но сладкий салат и лепешки на ужин вам понравились, – я ополоснула измазанные в иле ноги, выбралась на твердый берег и расправила подоткнутый подол. – Ничего, дети. Нам главное первое время продержаться. А там с огородом разберемся, ягоды пойдут, орехи, грибы… и на ярмарку съездим. А сейчас придется поработать.

– Но нас не учили! – протестующе выдала Эмилина, зло бросила в грязь стебель рогоза и шлепнула себя по щеке, раздавив комара. – Это ужасно! У меня будут пятна на лице! И грязь под ногтями! И я не хочу ходить босиком! Зачем ты забрала нашу обувь?!

Да-да, пошли уже третьи сутки с того момента, как у меня дома побывали представители власти. Детки отошли от потрясения и снова начали демонстрировать характер. Ну да ничего, это поправимо.

– Я предлагала тебе намазаться от комаров мазью с дегтем, ты не захотела. Теперь терпи. А грязь из-под ногтей тебе никто не мешает вычистить, когда закончим работу.

– Твоя мазь воняет! – возмутилась девочка. – Это отвратительно!

– Ну, либо – либо. Или вонь, к которой, кстати, быстро привыкаешь, или комары. Подай мне вот эту охапку, зачем ты ее в ил бросила? И пойди собери то, что я надергала с той стороны. Там немного осталось.

Эмилина зло зашипела, как рассерженный котенок, снова со всей силы шлепнула себя по щеке и, бурча что-то себе под нос, подняла брошенные стебли, а потом удалилась за неровную занавесь камышей.

Саботировать мои просьбы и распоряжения она уже пробовала. Ей не понравилось. Без ужина и без сказки.

За прошедшее время я успела оценить, что значит вернуться в молодое, сильное, здоровое тело. Я и в девяносто не болела, но это же не сравнить! Столько сил – дайте мне точку опоры, и я этот мир запросто переверну.

Для начала успела перевернуть все подворье, навести в комнатах относительный порядок, обшарить доставшийся мне в приданое дом от подпола до конька на крыше, найти массу нужной, хотя и не новой утвари, починить большую часть, влезть в печь и рассмотреть, что вывалившийся от старости кирпич закупорил дымоход и надо разобрать часть кладки.

Пересмотрела, пересчитала, пересортировала и перепрятала все вещи, что мы привезли с собой в ссылку, тридцать раз поругалась с выздоровевшими девчонками на тему того, что им придется мести пол, трясти одеяла и рвать крапиву, раз они хотят, чтобы я их кормила. Правдами и неправдами уломала Шона полежать в кровати еще денек – вот уж кому хотелось и веник, и крапиву, и бегать босиком по двору, и залезть в пруд!

Но злая мачеха упорно заставляла лежать и пить горькую гадость, хотя кашель вот почти совсем прошел, а жара и вовсе не было.

Еще я умудрилась воспользоваться шоковым состоянием старшего: у него тоже отобрала и отличные кожаные ботинки, и штаны из дорогой ткани, и даже форменный гимназический китель, в котором он фасонил по лесу.

Попытка устроить скандал была пресечена на корню – предложением отправляться жаловаться коменданту гарнизона в чем есть, то есть в исподнем.

Я тут мама. Я за всех отвечаю. Я главная. И мои команды исполняются без пререканий! А кому не нравится – милости просим в самостоятельную жизнь. Не держу.

Ну, на самом-то деле держу… не зря портки и ботинки отобрала. Далеко босиком по лесу не уйдет. Но из педагогических соображений поднесла это под нужным соусом.

Всем детям я сшила просторные рубашки и штаны из невыбеленного льна – оказалось, что в эту практичную ткань были завернуты книги и тетради Эдриана и ею же обтянуты все его сундуки изнутри и снаружи. Ну и мой собственный короб с рукодельем ой как пригодился – где бы еще я взяла в лесу иголки, нитки и ножницы?

Лен с сундуков спорола в момент и с радостью, хватило всех обшить, себя в том числе. И еще запас остался. Нам тут еще зимовать… Кто знает, на что придется обменивать тонкие кружева с шелковых рубашек, на хлеб или на уголь. Жизнь важнее нарядов.

А если, даст бог, обойдется – еще лучше. Дети вырастут, через пять лет за смертью главного фигуранта для них кончится срок ссылки и поражения в правах. Дворянство им автоматически не вернут, но уехать в центральные губернии мы сможем. И там первое время тоже надо будет на что-то жить… и учиться выживанию придется не откладывая в долгий ящик.

Так что старшие дети с кислыми минами помогают мне заготавливать корневища камыша и рогоза. Не картошка, конечно, но сейчас, весной, в них полно крахмала и прочих полезных питательных веществ. Можно варить, печь, сушить, молоть в муку. Хорошее подспорье!

Заодно и про ботинки временно забыли – шлепать по грязи босиком даже удобнее.

Эх, одно плохо: шумные и неуклюжие потомки графа Аддерли лягушек распугали… Придется вечером идти на охоту на дальний конец запруды. И готовить обед на завтра, когда дети уснут. А то ведь истерика будет, если узнают, чье это белое, похожее на куриное мясо в похлебке.

Шон и так уже вчера спросил, почему у птицы в супе такая длинная-длинная шея и ни одного крылышка. Ну, я не стала объяснять, что у ужей с крыльями вообще не очень. Сказала, что это не одна птичья шея, а несколько. А крылышки разварились, и косточки я выкинула. Все поверили.

С одной стороны, хорошо, что у юных графьев не очень с биологией и кулинарией. С другой – рано или поздно мне же и придется их учить. И пресекать истерики. У меня на лягушек вообще грандиозные планы – вспомнила, как мы с дедом в середине девяностых бизнес с французами делали. И ничего, машину на те деньги купили.

– Ну все, здесь пока достаточно, – объявила я, прикинув количество заготовленных клубней.

Мне ответом был радостный стон, который тут же перешел в разочарованный, потому что я вытерла пот со лба рукавом и продолжила:

– Пять минут перерыв, чтобы умыться, и идем на крапиву. Чего «У-у-у-у-у»? Вы хотите специальную обувь, чтобы по лесу бегать, или вы не хотите специальную обувь? Вот. А ну бегом к мосткам, кто последний, того защекочу! Купаться! Так и быть, полчаса вместо пяти минут! – ох и хорошо, что конец весны нынче жаркий, вода на отмели прогревается не хуже, чем в ванной.