Белорусский барон. Том 1 (СИ) - Рекс Вова. Страница 2

Оказывается, если верить памяти хозяина моего нового тела, а я ему верю, ведь не могу же я не верить своей же второй печати, которую наложил. Так вот, оказывается, что я принадлежи Древнему роду Великих.

Конечно, я уже успел себя осмотреть и даже сравнить с размерами других, поэтому понял, что «Великих» — это сильно сказано. Рост пацана был где-то 168 сантиметров, а может, и того меньше.

Но то, что этот Род действительно был Древним — нет никакого сомнения. Так что не удивительно, что вокруг пострадало столько зданий, когда пытались разнести мою тачку.

Итак, перейдём непосредственно к двум мужикам из СББИ, которые как раз подошли ко мне. А так как лекарей я рядом не заметил, то никому не сообщали, что здесь что-то произошло.

И да, всё так и есть. Мои мысли подтвердил один из мужчин в красно-зелёной форме. Он вызвал ко мне лекарей.

— С вами всё хорошо? — первое, что спросил мужчина. При этом он сразу же представился. — Я старший инспектор СББИ, Герасимчук Валерий Николаевич.

— Очень приятно, — кивнул я, хоть мог и не говорить и не кивать. Тут у магов свои градации и эти, как их там, положения в обществе.

Короче говоря, в этой «мясной цепочке» я был выше инспектора, хоть и старшего. Поэтому мог вообще ничего не говорить. Но зачем? У меня и без того куча проблем, зачем себе создавать новые.

— Скажите, а что с моими родителями? — сразу же начал я, хоть и видел, как Валерий Николаевич смотрит на мою дыру в груди.

— Вам точно не нужна помощь? — вопросом на вопрос ответил старший инспектор, продолжая глазеть на мою дыру, которая потихоньку зарастала.

Ну а что, я же из Великого Рода, или Древнего. Короче, какая разница, если на любую дичь, которую может увидеть Герасимчук, я всегда могу ответить ему, мол, это секрет Рода. И это чертовски радует, хоть я и недолюбливаю чертов, бесов и всю эту адскую шваль.

— Нет, мне помощь не нужна, — улыбнулся я. — Лучше скажите, что с моими родителями?

На самом деле я уже знал, что моих родителей убили ещё до убийства моего хозяина нового тела. Но я хотел всё же убедиться, что моя печать в этом мире работает правильно и я действительно начинаю вспоминать прошлую жизнь этого паренька, в котором нахожусь.

Как говорится, доверяй, но проверяй.

Я верил своей печати, но когда убедился в правдивости, ещё больше заулыбался. Это вызвало лёгкое недопонимание у старшего инспектора.

Он мне рассказал, что моих родителей взорвали по такой же схеме, как хотели взорвать меня.

— Почему это хотели? — встрял я. — Те, кто напали на меня, они действительно взорвали меня, а не только лишь хотели. Но я выжил. Силён, оказывается. А насчёт того, почему я улыбаюсь. Знаете, я понимаю, что могу перед вами не отчитываться. Однако больно уж хорошее настроение у меня сегодня. Поэтому слушайте внимательно.

И я рассказал Герасимчуку, что улыбался я насчёт смерти своих родителей не потому, что это совпало с моей второй печатью, а потому, что мой отец не верил в меня, и говорил, что я вырасту оболтусом, который будет прожигать деньги. И в какой-то момент я нарвусь на уродов, которые меня просто грохнут.

Что же, отец был прав лишь в одном — я, похоже, нарвался на уродов.

— Но получилось ли меня грохнуть? — задал я риторический вопрос. И сам же ответил: — Конечно же нет. Ведь я стою перед вами. А в остальном — да, это секрет Рода. Так что, Валерий Николаевич, хорошей вам ночки, ну а мне нужно валить домой. И да, я знаю, что могу себе это позволить. И вы, надеюсь, тоже это понимаете.

Мужчина пристально смотрел на меня, а потом слегка улыбнулся и сказал:

— Да, я всё понимаю, Дмитрий Михайлович. Вы можете быть свободны. — И Герасимчук направился к взорванной машине и всем тем зданиям, которые пострадали.

В общем, пусть решают вопросы свои, а я буду решать свои.

Вторая печать указала по памяти реципиента, где его дом. Поэтому я направился туда пешком.

А почему бы и нет.

Хочу прогуляться посреди ночи. Всё равно же ясно, что нападение было спланировано, и никто бы не подделал всё так, как было на самом деле, если бы это было спонтанное убийство.

Нет, здесь конкретно, как оказалось во время ночной прогулки, была спланирована целая операция. Были перекрыты дороги, светофоры вместо аварийного жёлтого показывали именно красный, мол, нельзя ехать. А ещё были указательные знаки с разворотом. Где-то знаки кирпича.

Что-то мне удалось прояснить, а что-то нет.

Тут уже виноват не я, а память реципиента.

Возможно, мой отец в этом мире был прав насчёт своего сына — он вырос оболтусом, который прожигал родительское бабло в клубах, и который не обладал Даром. Именно поэтому отец его ненавидел, призирал, и вообще, не считал сыном. Ну а мать — мать — это мать. Что тут сказать. Любая мама будет любить своё дитя, даже если это кусок пьяного богатого дерь… сосунка, который трахает баб и бухает по двое-трое суток.

Ладно, всё это в прошлом.

Из ночной двухчасовой прогулки я понял лишь одно — она отлично помогает продышаться и проветрить мозги от старых мыслей и прошлой жизни парня. Про свою жизнь я тоже не вспоминал пока что.

Я добрался до поместья, которое находилось под Брестом. Ну как под Брестом. Скорее, в сорока километрах от него. И это за двухчасовую прогулку.

Вы спросите, как это мне удалось?

Проще пареной репы, как говорят здесь… если верить памяти парнишки.

Я тупо бежал. И пробежал сорок километров за два часа.

Для обычного человека, но спортсмена — это хороший результат. А для Одарённого — курам на смех.

Но я не был Одарённым. Во мне не проявился Дар. То есть не проявился в теле того юнца, которого, кстати, звали Дмитрий Михайлович Великий, и рост у которого реально был 168 см. Я это смог проверить по столбу у входа в поместье. Он как раз был моего роста. А из памяти помню, что его высота 170 см. Ну а я в высоких кроссах и с взъерошенными волосами как раз и был такого роста. Поставь меня босого и лысого, как в армии, то думаю, что рост был бы 166/167. Не знаю, зачем я накинул себе эти один-два сантиметра.

Похоже, это влияние прошлого парня. Он всегда любил себе приписывать чьи-то заслуги, и постоянно всё преувеличивал. Правда, не настолько мало, как я. Скорее, в раза два-три.

Но да хер с ним.

У ворот выехал сканер сетчатки глаза, который убедился, что я — это я. И вот меня впустили в собственный дом.

Пройдя по тропинке из гладких камней, я добрался до главного дома. Огромный такой особняк, где кругом горел свет. Казалось, что там какой-то праздник, если бы не тишина.

Память подсказала, что в доме лишь несколько человек, которым нет дела до меня. Хотя дворецкий был очень даже приветливым мужиком. Не знаю, за деньги он таким был или нет. Этого память реципиента мне не сказала, потому что сам Димон плохо разбирался в людях.

— Ничего, Дэнгар, ты — не он, так что разберёшься, — пробормотал я себе под нос. После этого попытался открыть дверь, но она была заперта.

Я хотел было позвонить, но дверь открылась, а на пороге стоял тот самый дворецкий — мужчина лет сорока, гладковыбритый, с коричневыми волосами, на которых так много геля, что он был похож на перца. Если недобрать геля, то будет хрень. Если перебрать, то будешь похож на перца. И дворецкий был одним из тех, кто любил второй вариант.

— Сёма, я дома, — улыбнулся я.

Обычно Дима ничего не говорил. Но раз я не Дима, а Дэнгар, то теперь всё будет иначе. Хотя некоторые правила я всё же сохраню, чтобы совсем не выбиваться из образа.

Дворецкий закрыл за мной дверь, когда я прошёл внутрь.

В гостиной дрыхнула бабуля в синем халате. В одной руке у неё был вискарь, целая бутылка, а во второй — дробовик. На столе валялись красные патроны. Некоторые из них были помятыми, потому что бабенция закинула на них свои венозные ноги, на которые надела розовые тапочки-кролики.

— Зинаида Петровна не дождалась вас, Дмитрий Михайлович, — поклонился дворецкий. — Она начала бух… дегустировать новую порцию виски без вас.