День совершенства - Левин Айра. Страница 5

Чип лишь таращил на него глаза.

— Ну, так что, Чип? — спросил Папа Ян. — Ты желаешь его увидеть? Я могу тебе показать!

Чип кивнул.

Папа Ян отпустил Чипово плечо и выпрямился. Он глядел по сторонам и улыбался.

— Прекрасно, — сказал он, — пошли сюда — И, снова взяв Чипа за плечо, повел его обратно, туда, откуда они пришли, мимо стеклянной стены, возле которой сгрудились, с любопытством глядящие внутрь номеры, мимо банка данных и вспышек металлических переплетений, вырванных световым лучом из темноты, мимо стены-панели усеянной мириадами мигающих огоньков, и мимо — «Извините нас, пожалуйста!» — очереди входивших номеров дальше, в более пустынную и скудно освещенную часть вестибюля, где гигантский телекомп валялся, выпав из своего дисплея на стене, и стояло двое синих носилок с подушками и одеялами.

В углу находилась дверь со сканером возле нее, но когда они подошли, Папа Ян оттолкнул вниз Чипову руку.

— Там ведь сканер, — сказал Чип.

— Нет, — сказал Папа Ян.

— Значит, здесь, где мы сейчас?

— Да.

Чип посмотрел на Папу Яна, и Папа Ян протолкнул его мимо сканера, распахнул дверь, втолкнул внутрь, вошел вслед за ним и, преодолевая сопротивление зашипевшего амортизатора, захлопнул дверь.

Чип глядел на него и трепетал.

— Все в порядке, — бросил Папа Ян. Затем мягко, ласково, взяв в обе руки голову Чипа, сказал: — Все в порядке, Чип. Ничего с тобой не случится. Я делал так множество раз.

— Мы же не спросились, — сказал Чип, все еще дрожа.

— Все в порядке, — сказал Папа Ян. — Ну посуди: кому принадлежит Уни-Комп?

— Кому?

— Чей он? Чей он компьютер?

— Он… он всего Братства.

— А ты член Братства? Как по-твоему?

— Да.

— Стало быть, отчасти это и твой компьютер, не так ли? Он принадлежит тебе — и никак иначе; ты ему — не принадлежишь.

— Нет, мы должны обо всем у него спрашиваться! — сказал Чип.

— Чип, доверься мне, — сказал Папа Ян. — Мы тут ничего не возьмем, ни к чему даже не притронемся. Мы только посмотрим. Я за тем и приехал сюда — показать тебе истинный Уни-Комп. Ты же хочешь его увидеть, верно?

— Да, — чуточку поразмыслив, ответил Чип.

— В таком случае, не волнуйся; все в полном порядке. — Папа Ян ободряюще посмотрел в глаза Чипу, а затем выпустил из ладоней его голову и взял за руку.

Они стояли на площадке лестницы, ведущей вниз. Спустились на четыре или пять маршей — в прохладу, — и Папа Ян остановился и остановил Чипа.

— Стой на этом месте, — сказал он. — Я вернусь через пару секунд. Не двигайся.

Чип испуганно наблюдал, как Папа Ян стал подниматься по лестнице обратно на площадку, открыл дверь, заглянул в нее и быстро вошел. Дверь начала закрываться.

Чипа опять кинуло в дрожь. Он прошел мимо сканера, не отметясь прикосновением браслета! И теперь он стоял один на холодной безлюдной лестнице, и Уни не знал, где он, Чип, находится!

Дверь снова раскрылась, и Папа Ян воротился с синими одеялами на руке.

— Здесь довольно холодно, — объяснил он.

Они шли рядом, завернувшись в одеяла, по узенькому проходу между двумя стальными стенками, не доходящими полметра до ослепительно белого потолка, и сходившимися в далекой перспективе в противоположном конце прохода. Фактически, это были не стены, а исполинские стальные блоки, установленные друг против друга и дышавшие холодом, пронумерованные на высоте глаз трафаретными обозначениями: Н46, Н48 по одну сторону прохода и Н49, Н51— по другую. Этот проход был одним из двух десятков, если не больше, ему подобных; узкие параллельные расселины между рядами стальных блоков, рассеченных на одинаковые кварталы четырьмя поперечными проходами, которые были чуть пошире того, по которому шагали Чип и Папа Ян.

Они дошли до конца прохода. В стылом воздухе изо рта и из носа у них вырывались облачка пара, под ногами переползали серые короткие тени. Единственным, обрамленным слабым эхом звуком был легкий сухой шорох их балахонов и шлепанье их сандалий.

— Ну как? — спросил Папа Ян, глянув на Чипа.

Чип плотней закутался в одеяло.

— Здесь не так красиво, как наверху, — ответил он.

— Н-да, — протянул Папа Ян. — Здесь внизу нету нарядных молодых номеров с блокнотиками. Нет уютного освещения и дружелюбно-розовых агрегатов. Идет год за годом, а здесь — пустота. Пустота, холод, никакого намека на жизнь. Мерзко.

Они стояли на пересечении двух проходов; стальные ущелья тянулись в четырех направлениях. Папа Ян угрюмо покачал головой и нахмурился.

— Неправильно это, — сказал он. — Я не знаю, как и что именно, но это неправильно. Мертвые замыслы мертвых номеров. Мертвые мысли, мертвые решения.

— Отчего так холодно? — спросил Чип, глядя на облачко пара у его рта.

— Оттого, что все мертво, — сказал Папа Ян, потом помотал головой. — Не знаю, — добавил он. — Они не работают, если их не заморозить. Не знаю, мне надлежало только устанавливать детали, не повредив их, на предназначенные им места. Вот все, что я знал.

Они шагали бок о бок по другому проходу: Р20, Р22, Р24.

— Сколько их тут? — спросил Чип.

— Тысяча двести сорок на этом уровне, тысяча двести сорок на том, что ниже. И это только на данный момент. В подземелье за той восточной стеной подготовлено вдвое больше места — оно ожидает, когда Братство увеличится. Дополнительные шахты, вентиляционные системы уже построены.

Они спустились на уровень ниже. Здесь все было точно таким же, если не считать, что на двух пересечениях стояли стальные колонны и маркировочные цифры на банках данных были красные, а не черные: Ж65, Ж63, Ж61.

— Здесь были проделаны самые гигантские земляные работы, — сказал Папа Ян. — Самым грандиозным, когда-либо совершенным делом было создание единого компьютера взамен пяти устаревших. Сообщения об этом передавались ежевечерне; это было, когда я находился в твоем возрасте. Когда мне стукнуло двадцать, я решил, что еще не будет поздно помочь, если получу соответствующую профессию и назначение сюда. И я сделал запрос.

— Ты сам запросил?

— Я же тебе сказал, — ответил Папа Ян, улыбаясь и утвердительно кивая. — В то время это было в порядке вещей. Я сказал моей наставнице спросить об Уни — впрочем, тогда это был не Уни, а Евро-Комп. Так или иначе, я уговорил ее обратиться с такой просьбой, и она это сделала и, слава Христу, Марксу, Вуду и Вэню, я получил просимую профессию — 042С: строительный рабочий третьего класса. Первое назначение было сюда. — Он огляделся по сторонам, продолжая улыбаться, глаза у него горели. — Они собирались спускать в шахты блоки по одному, — сказал он и расхохотался. — Я просидел целую ночь и рассчитал, что эту работу можно проделать на восемь месяцев быстрее, если мы проложим туннель с другого склона горы Маунт-Лав, — он хлопнул Чипа по плечу, — и закатим эти громадины на колесах. Евро-Комп не додумался до этой простой идеи. А может, не так это было и важно, чтобы загружать такими задачами его память. — И он опять захохотал.

Папа Ян отсмеялся, и Чип, глядя на него, впервые заметил, что он совсем седой. Рыжеватые пряди, украшавшие его шевелюру еще несколько лет назад, окончательно исчезли.

— И вот они здесь, — снова заговорил Папа Ян. — Все на своих местах, прикаченные сюда по моему туннелю и работающие на восемь месяцев дольше, чем могли бы при другом варианте. — Он хмуро взглянул на банки данных, мимо которых проходил.

Чип сказал:

— А тебе что, Уни-Комп не нравится?

Папа Ян помолчал прежде чем ответить.

— Да, не нравится, — сказал он и откашлялся. — Ты не можешь с ним ни поспорить, ни объяснить чего-либо.

— Но он знает все, — сказал Чип. — Что еще можно ему объяснить или о чем поспорить?

Они разошлись, чтобы миновать прямоугольную стальную колонну посреди прохода, и опять пошли рядом.

— Не знаю, — сказал Папа Ян. — Я не знаю. — Лоб его был нахмурен, голова опущена. — Вот скажи, — заговорил он, — существует ли профессия, которую ты хотел бы получить больше любой Другой? Есть ли назначение, на которое ты возлагаешь наибольшие свои надежды?