Секта для бога - Кривошеин Алексей. Страница 19

— Я живу в этом доме, — указала Оксана на розовое двухэтажное здание. Жабик огляделся, кивнул на высотные дома по ту сторону двора.

— Почему те дома большие, а этот маленький?

— Как тебе сказать... — растерялась Оксана. За то время, пока они добирались до дома, она уже поняла, что в Жабике есть что-то от ребенка. Порой он задавал самые неожиданные и детские вопросы. Вот и сейчас она не знала что ответить.

— Славно, наверное, жить на верхнем этаже поближе к солнцу! — мечтательно проговорил Жабик. Оксана удивленно повернулась к нему, он задумчиво глядел на небо, его выпуклые глаза загадочно мерцали в свете фонарей.

Над городом уже давно властвовала ночь, звезды пятнали небо еле заметными точками. В городе горят фонари и подсветка зданий, реклама прорезает небо лучами прожекторов. Звезды блекнут и отходят на второй план в сравнении с блеском города. С пустым блеском.

— А мы тоже живем на последнем этаже, — рассмеялась Оксана. — И нисколько не грустим, что этаж всего второй.

Жабик поглядел на нее и рассмеялся странным квакающим смехом. За этой беседой они вошли во двор. Оксана глянула на свои окна и нахмурилась.

— Что такое? Где его носит так поздно? — пробормотала она.

Жабик резко остановился.

— Что случилось? — повернулась к нему Оксана.

— Ты не говорила Жабику, что живешь не одна.

— Да... — смутилась Оксана. — Я живу с парнем. Для меня это само собой разумеется...

Вдруг Оксана поняла, что ведет в дом незнакомого человека, пускай и сохранившего ее честь, а может, и жизнь. В голову прокрались подленькие мысли: а ну как он сам нечист душой. Пустишь его домой, а он стукнет по голове, вынесет вещички, а то и похуже...

— У меня и соседи есть! — поспешно добавила она. Тут же кольнула совесть. Что за неподобающие мысли? Человек тебя спас, ему пойти некуда. В конце концов, он не напрашивался, ты сама его притащила. — А Игнат — он хороший! Вот увидишь!

Она сказала это и тут же представила, как хороший Игнат придет среди ночи и увидит Жабика, спокойно посапывающего на раскладушке. Губы сами собой расплылись в улыбке. Ради такого зрелища стоит привести Жабика домой.

Она наткнулась на внимательный взгляд Жабика и вздрогнула. Он так смотрит, словно знает ее мысли.

— Ну... гм... — Она кашлянула, чтобы скрыть смущение. — Игнат шляется где-то! Он у меня журналист... Занят всегда. Но соседи наверняка дома.

Они подошли к подъезду. Жабик хотел что-то сказать, как вдруг это случилось. Словно тень накрыла его лицо, он квакнул жалобно и замер. Оксане показалось, как кто-то невидимый схватил ее и ударил о стену дома. Перед глазами быстро продернули черное покрывало.

— Шевельнешься — глаз твой на асфальт стечет! — плетью ударил по ушам стальной голос.

Оксана вздрогнула, заморгала недоуменно. Перед ней стоял Жабик, бледный, словно обсыпанный мукой. Оксана недоуменно моргнула и попыталась вспомнить: всю дорогу его лицо было таким белым или, может быть, фонари двора дают такой странный оптический эффект.

— Что с тобой? — спросила она Жабика.

— Ничего, — сказал тот хриплым голосом. — Воспоминания тревожат Жабика. Воспоминания...

Оксана хотела переспросить, но умолкла. Странно. Чьи слова прозвучали у нее в ушах? Это было так реально. Хотя очень похоже на галлюцинации. Ведь рядом никого нет. Оксана отбросила сомнения, ее рука легла на ручку подъездной двери. Дверь тихонько скрипнула, открывая зев и впуская в чернильную темноту подъезда.

— Черт! Опять кто-то выкрутил лампочку! — возмущенно воскликнула она. — Иди за мной. У нас на втором этаже должна гореть...

И они двинулись в темноту. Оксана шла первой, нащупывая ногами деревянные ступеньки. Сзади глухо стукнула дверь, отрезая их от тусклого света фонарей и звезд. Оксана почувствовала себя неуютно. Вокруг темнота, сзади пыхтит в затылок это странное существо...

Она взлетела на второй этаж, под ногами ступеньки проскрипели давно изученную симфонию. Она поспешно шагнула через площадку второго этажа, рука скользнула по стене, нащупала выключатель. Щелчок — свет залил площадку. Оксана обернулась и наткнулась на Жабика.

— Ой! — воскликнула она. Ей казалось, что вбежала очень быстро, да и шагов за спиной слышно не было. Но оказалось, что он следовал за ней шаг в шаг. Без света в незнакомом подъезде. Она вспомнила, как блестели его глаза в ночи, и подумала: уж не видит ли он в темноте?

— Жабик благодарит Оксану, — проговорил он, переступая с ноги на ногу. — Но... нехорошо идти, если Оксана не одна. Супруг Оксаны может обидеться.

— Ха! — Ничто другое не могло придать Оксане такого пренебрежительного вида, как упоминание о возможном недовольстве Игната. — Во-первых, он мне не супруг, — заявила она безапелляционно. — Во-вторых, он будет только рад спасителю его девушки. Игнат — он добрый. Вот увидишь. Может, о тебе даже в газете напишут.

Глаза Оксаны загорелись, она продолжила, подкрепляя слова широкими жестами:

— Последний рыцарь города! Спас беззащитную девушку от двоих огромных насильников. И фотография... хотя нет, фотографию не нужно. Разве что мою...

— Нет! — Жабика напугала подобная перспектива. — Не надо фотографии!

— А? — вернулась из грез Оксана. — Хорошо, не будем! А еще у меня славные соседи! Может, ты отвлечешь их на себя и нам хоть разик удастся утром умыться по-человечески...

Она позвенела ключами, щелкнул замок и пустил их внутрь. В прихожей темно и тихо. Коробки молчаливо высятся по углам. Оксана зябко передернула плечиками. Вспомнился грохот падающих ящиков, жесткая хватка на шее. Отныне коробки и ящики будут вызывать в ней неприятные воспоминания.

Щелкнув выключателем, зажгла свет. Иван, похоже, спит. У него всегда так — несколько бессонных ночей в творческих муках, а потом спит словно убитый. За бабушкиной дверью тоже подозрительно тихо. Неужели не ночует? Может, постучать, узнать? Но Оксана не решилась будить соседей, да и глупо как-то.

Вместо этого она тихонько открыла свою дверь, комната встретила их тишиной и полумраком. В окно заглядывали фонари, бросая на пол тень перекрестья окна. Оксана зажгла свет и задернула шторы.

— Проходи, располагайся! Ты мой гость! — повернулась она к Жабику, замешкавшемуся у порога.

Осторожно, словно вступая в храм, Жабик шагнул внутрь. На его широкой морде расплылось благоговейное выражение. Взгляд сделался отсутствующим. Словно давно искал утраченную святыню — и вот наконец нашел. Неужели ни разу не был в квартирах? — подумала Оксана. Странная реакция.

— Здесь! Это было здесь, — прошептал Жабик одними губами.

Оксана хотела переспросить, но тут же усомнилась, а говорил ли он эти слова.

— Что? — все же решилась спросить она.

— Извините! — Жабик тряхнул головой. — Я задумался. Ваша комната... э-э-э... напомнила Жабику... кое-что.

Оксане показалось, что говорит он очень неубедительно. Это еще больше усилило подозрение. Что-то темнит мой Я спаситель. Такое ощущение, что он уже был в этой комнате. Или с ней у него связаны давние воспоминания. Но это абсурд. Молодая хозяйка комнаты, Ирина, говорила, что, кроме молодого человека... кажется Егора, не сдавала эту комнату никому.

— Присаживайся, — сказала Оксана, кивнув на стул у небольшого столика. — Я сбегаю чай поставлю. Она подхватила чайник, поспешно убежала на кухню. Пока кран булькал, наполняя чайник, Оксана размышляла. Недоброе что-то крылось в этом Жабике. Уже жалела, что так опрометчиво позвала его к себе. Но ведь он ее спас! И ему негде ночевать! Услуга за услугу. А страхи нагоняет его неприятная внешность. К ней нужно просто привыкнуть. И где этот дурак Игнат? Как некстати он пропал. Хоть бы позвонил, предупредил. Это на него непохоже. Обычно всегда предупреждает, если задерживается.

Наполнив чайник, она вернулась в комнату. Входя, увидела Жабика, стоящего у серванта и что-то в нем разглядывающего. Как только она появилась на пороге, он поспешно отпрыгнул, сделал вид, что вовсе им не интересуется. Оксана тут же начала вспоминать. Деньги мы храним в кошельке. Да и нет денег, конец месяца. В шкафу из компроматов только початая пачка презервативов да Игнатовы наручники, которые он припер невесть откуда. Они их использовали для… Оксана порозовела и запретила себе думать об этом. Сейчас не время.