Новый порядок - Крижановский Артур. Страница 48

— Шестой, сместитесь в направлении коридора. Возьмите левее... Приготовьтесь к огневому контакту. Ждите команды. Еще четыре твари появились во внутренней зоне. Седьмой мертв. Восьмой, осторожнее, рядом с вами две твари. Шестой — огонь! Восьмой, быстрее перезаряжайте. Восьмой... Восьмой мертв. Шестой, возьмите у седьмого и восьмого неиспользованные обоймы. Шестой, вы перезарядили оружие? Хорошо, теперь отойдите в самый конец коридора. Откройте дверь, я тоже хочу поучаствовать. Возьмите на метр левее. Так стоять. Четыре твари у входа. Шестой, внимание... Огонь! Я открываю огонь... Шестой, перезаряжаем. Хорошо, одна тварь сдохла... Быстрее, шестой, они рядом... Огонь... Перезаряжаем... Огонь! Шестой, быстрее. Шестой мертв. Перезаряжаю оружие. Две твари, кажется, еще живы. Открываю огонь...

Надсадный вой оборвался в тот самый момент, когда Романцев изо всех сил сжал руками голову, опасаясь, что она лопнет, как переспелый арбуз. Он вытер слезы, появившиеся на глазах от перенесенного им дикого напряжения, и попытался разобраться в ситуации.

Ситуация оказалась предельно простой. На мониторе следящей системы все номера с третьего по восьмой были окружены черными кружками. Рядом с цифрой три несколько секунд продолжала тускло светиться крошечная искорка, но и она погасла. Датчики систем безопасности бесстрастно указывали, что внутри здания нет ни единой живой души, только растерзанная человеческая плоть. Восемнадцать изуродованных до неузнаваемости трупов. Телекамеры продолжали снимать место побоища, и Романцев, не выдержав этого жуткого зрелища, отвел глаза.

— Теперь моя очередь.

Хотя Ураев по-прежнему сохранял внешнее спокойствие, в его глазах бушевала ярость.

— Слушай инструкции, Романцев. Их осталось четверо, нас двое. Тебе нельзя рисковать, значит, остальными я займусь один. Теперь передай мне свои обоймы с зарядами, они мне пригодятся.

Ураев заменил обоймы в карманчиках наплечных ремней и еще раз проверил оружие. Все это время он пристально наблюдал за экранами мониторов.

— Так... пошли, сволочи. Надеюсь, это последние, на подходе никого не видно. Пересекли плац, проникли в здание. Стоун наверняка разблокирует лифт и откроет для них вход на наш уровень. Я встречу их в коридоре, а ты сиди за пультом и наблюдай обстановку. В коридор я тебе выходить запрещаю. Если что...

— Да, я сделаю это, — кивнул Романцев.

— Не слишком торопись с этим делом. Наблюдай за обстановкой по мониторам, возможно, я отобьюсь. У меня такое чувство, что скоро появится помощь. Так, лифт пошел вверх... Пора и мне.

Ураев пружинисто поднялся и направился к входу. Романцев догнал его у самой двери.

— Феликс... — он попытался что-то сказать, но помешал застрявший в горле ком. — Спасибо, Феликс.

— Ладно, — махнул рукой Ураев. — На том свете сочтемся.

Он приложил большой палец к пластине сенсора, и стальная плита поползла в сторону.

— И не вздумай высовываться в коридор, что бы там ни происходило. Жди моего возвращения здесь.

Ураев шагнул в коридор и коснулся сенсора с другой стороны двери. Раздалось легкое шипение, и плита вернулась на место.

Романцев занял место Ураева за пультом. На один из мониторов он вывел изображение от телекамеры, установленной в коридоре. Еще несколько секунд он затратил, чтобы вывести в наушники звук от чувствительных микрофонов. Затем извлек пистолет из кобуры, вставил обойму и снял оружие с предохранителя. Теперь он готов к любым неожиданностям.

От входа в контейнер Ураева отделяло метров семь-восемь узкого коридора. Он стоял в расслабленной позе, ноги расставлены на ширину плеч, обе руки плотно сжимают пистолет. Романцеву на миг показалось, что он слышит, как бьется сердце в груди Ураева.

Так и есть, все четверо забрались в лифт. Лифт тронулся — первый уровень, второй, и замер на третьем. Ураев хорошо слышал звук приближающегося лифта, но его лицо оставалось спокойным и сосредоточенным.

Плита поползла в сторону.

Ураев не стал дожидаться, пока дверь полностью откроется, и всадил первую обойму прямо в образовавшуюся щель. И вновь по нервам полоснул звериный вой, но теперь Романцев не закрывал голову руками. Он должен был видеть все — от начала и до конца. Даже если это закончится смертью его лучшего друга.

Дверь еще полностью не открылась, когда Ураев отработанным молниеносным движением выщелкнул расстрелянную обойму и вставил на ее место новую. Зомби быстро проявлялись, и теперь на него накатывала груда орущей растерзанной плоти. Ураев вновь нажал на курок.

Он вынужден был отступить вплотную к двери, ведущей в операционный зал. Еще одна пустая обойма упала на пол.

Внезапно обрезало изображение от телекамеры, и Романцев переместил внимание на монитор следящей системы МЛ-датчиков. Компьютер автоматически нашел нужную проекцию, изменил масштаб изображения, и на экране появился крупный план коридора с красной двойкой в правом углу и четырьмя светящимися точками в центре. Нет, уже с тремя. В наушниках послышался грохот выстрелов, и Романцев догадался, что Ураев расстрелял третью, предпоследнюю обойму.

Погасла еще одна светящаяся точка. Последовавшая вслед за этим пауза показалась ему вечностью, и Романцев с облегчением вздохнул, услышав новую серию выстрелов. Третий светлячок погас сразу, на месте четвертого продолжала тлеть крохотная искорка. Наконец и эта цель исчезла с экрана. Двойка на экране продолжала гореть, но не ровным наполненным красным цветом, а пульсировала по очереди красным и черным. Вой затих, и в наступившей тишине Романцеву показалось, что он слышит чей-то стон.

Романцев колебался недолго. Он внимательно осмотрел все экраны и не обнаружил там сведений о новых «гостях». Ураев оказался прав, эти чудовища были последними. Романцев знал, что за этим последует. Но прежде чем отдать свой последний долг, он обязан позаботиться о своем друге.

Романцев переложил пистолет в левую руку, а большой палец правой приложил к сенсору. Дверь еще не успела открыться, когда ему в ноздри ударил тяжелый запах пороховых газов и растерзанной плоти. Светильники не горели, и коридор освещался лишь узкой полоской света из операционного зала.

Ураев лежал у самой двери, похороненный под грудой останков двух зомби. Окровавленная рука одного из них продолжала сжимать горло Ураева. Феликс был еще жив, грудь тяжело поднималась и опадала, на губах в такт дыханию пузырилась кровавая пена. Романцев осмотрелся по сторонам, затем осторожно ткнул ногой сначала труп одного зомби, затем другого. Мертвее покойников. Одного из них удалось быстро стащить с Ураева, со вторым он изрядно намучился. В конечном итоге ему пришлось выстрелить в предплечье зомби, и разрывная пуля оторвала тому руку. Романцева вытошнило, но он все же смог справиться с собой и занялся этой окровавленной рукой, по-прежнему сжимавшей горло Ураева. Бог его не обидел силой, но когда он разжимал пальцы зомби, ему показалось, что те сделаны из железа. Он удивился той необыкновенной силе, которая продолжает жить в изувеченном теле. Если бы эту силу применить с пользой...

Романцев поднял друга на руки, перенес в комнату и осторожно опустил на диван. Феликс по-прежнему был без сознания. Романцев плохо разбирался в медицине, зато он видел много смертей. Ураеву долго не протянуть. Он метнулся к шкафчикам и принялся шарить по полкам в надежде найти хоть какие-то лекарства.

Тщетно. Даже если бы он их нашел, Ураеву уже ничем не помочь.

В бессильной ярости он поднял руки к небу и закричал:

— Ну почему, Господи?! Почему Ты молчишь? Почему Ты ВСЕГДА молчишь? Зачем ты создал нас, Господи? Для того лишь, чтобы сразу забыть? Бросить нас в пыльном углу, как сломанную игрушку? Неужели мы одни должны противостоять натиску всех сил ада?

Мы все еще боремся, но какой в этом смысл, если Ты не хочешь помочь нам?

ТЫ ЗАНЯТ, ГОСПОДИ? ИЛИ ТЫ ЗАБЫЛ О НАС?

Романцев опустил руки и, глядя прямо перед собой, прошептал одними губами:

AUDI ME, DOMINE... DOMINE, NON SUM DIGNUS, SED TANTUM DIC VERBUM... [10]