Моя маленькая месть - Романовская Ольга. Страница 2

Речь не о каком-то там бале, даже не о гордости – я рисковала потерять свое счастье. Поговорке, что оно и за печкой найдет, не верила, предпочитала бороться за него руками и зубами. В данном случае – отправиться по месту его проживания и склонить к «долго и счастливо».

– Он ждет? – понимающе кивнула Анжела.

– Угу. Писал, что встретит на вокзале. Нужно только добыть приглашение. Если через пять дней у меня не будет «хвостов», оно в кармане. А тут – некромантия!

С Эриком мы познакомились случайно – какие точки соприкосновения у лорда и мещанки! А свел нас… книжный клуб.

В отрочестве я полагала, что в подобных местах собираются исключительно старые девы. Вяжут носки и дискутируют о поэзии с сорока кошками. Однако на первом курсе я увлеклась театром, вступила в местный клуб и поняла, как сильно ошибалась. Какие кошки, какие носки – мы до хрипоты спорили о самых разных вещах.

Год спустя на фоне обилия книг и недостатка острых впечатлений я возомнила себя поэтессой. На мелкие формы решила не размениваться, начала сразу с героической поэмы. Как любой бесталанный литератор, насиловала своим творчеством всех, кого видела, добралась до картотеки членов дружественного книжного клуба и выборочно разослала свою «Ведьмолиаду».

Успех на меня не обрушился. Тумаки тоже: мой опус сгинул в мусорных корзинах или отправился на растопку камина. На мое счастье, гостившему у приятеля Эрику потребовалось поворошить дрова. Он наклонился, увидел «Ведьмолиаду». После выяснил мой адрес и настоятельно попросил больше не писать ни строчки. Мол, бумагу и чернила жалко. Я, разумеется, обиделась, ответила пространным письмом в стиле «сам дурак». Эрика моя фамильярность задела. Слово за слово, оскорбление за оскорблением, и вот мы уже мило ворковали, обменивались открытками по случаю праздников. Все это – не видя друг друга.

К сожалению, встретиться никак не получалось. Эрик – в столице, я – в Бердыче. Я в академии, он – в университете. Зато зимой Эрик прислал мне свой дагерротип.

Ох, как я стряслась, вскрывая хрусткую коричневую бумагу! Боялась, Эрик окажется кривым, косым и одноглазым. Обошлось, самый настоящий принц. Может, и белый конь в конюшне имеется, я не спрашивала.

Карточка черно-белая, но даже по ней понятно: Эрик блондин. Во время съемки он старался казаться серьезным, но глаза выдавали, смеялись. Интересно, какие они? Эрик писал, тоже светлые. Предположила, что голубые, он ответил: «Нет, куда интереснее!» Интрига!

Мне на дагерротип денег не хватило. Да и моменталисты у нас так себе, дамам по двадцать килограмм прибавляют. Зачем Эрику толстая ведьма, еще испугается.

– Какая ты счастливая! У меня – снопы, а у тебя – бал, столица…

Я одна знала страшную тайну Анжелы. Красотка, мечта поэта, первая любовь половины академии вовсе не дочь нотариуса, как она всем рассказывала. Ее родители – обыкновенные крестьяне. Со временем они разбогатели, завели свою мельницу, маслобойню, десяток наемных работников, но по-прежнему не чурались физического труда.

Все вскрылось случайно, когда я увидела Анжелу с братом на почтовой станции. Он пытался всучить ей мешок картошки, который привез из дома. Анжела взяла с меня слово хранить все в секрете, но я и так бы не выдала. Может, мы и заклятые, но все же подружки.

– Кукиш мне, а не столица. Сама знаешь, один недопуск, и все.

– Может, денег у кого займешь, взнос заплатишь?

– И чем потом расплачиваться? Душу Загробному императору заложить?

С кислым видом уставилась на гору книг и в сердцах ударила по ним рукой. Пусть падают, валятся на пол, у меня тут жизнь рушится.

– Да получишь ты свой пригласительный, не переживай!

Анжела пересела ко мне, сочувственно похлопала по плечу.

– Их ведь «круглым» отличникам выдают?

Кивнула. Таким образом император поощрял тягу к знаниям.

Во время бала проводили аукцион, собранные средства шли на закупку учебников, котелков и премии преподавателям.

– Ну вот, круглее тебя на курсе никого нет.

Надеюсь, она не на мои лишние килограммы намекала? Их совсем немного, и все в области талии – сложно устоять, когда подрабатываешь в кондитерской.

– Мы что-нибудь придумаем, – одним глазом косясь на привлеченную шумом библиотекаршу, взволнованно зашептала Анжела. – Он еще пожалеет, что связался с ведьмами! Ты пока сдать попробуй, а я в книгах покопаюсь, конспекты подниму. Уверена, что-нибудь найдется. Я, может, и дурочка, но за подругу горой.

– Слышал, вы заинтересовались моим предметом.

Вздрогнув, подняла глаза на Деймона Амроза. В отличие от меня, напоминавшей бледную поганку, он цвел и пах. И попутно разбивал сердца впечатлительных первокурсниц. Уверена, не одна тайно вздыхала по Деймону. Еще бы: почти зеленоглазый брюнет. Почему почти? Глаза чуточку подкачали, не чистые, а серо-зеленые. Да и волосы не жгучие, а так, как земля на его любимом кладбище.

Стремление проверить, как аконит действует на одного конкретно взятого некроманта стало практически нестерпимым, но я ограничилась бесцветным:

– Не понимаю, о чем вы, айл?

Вот уже четверть часа я гипнотизировала пустой лист бумаги, надеясь, небеса смилуются и продиктуют мне ответ. Увы, покровительница ведьм Геката знала о некромантии не больше меня.

Самое обидное, я когда-то это знала. В голове всплывали слова: «привязка», «обратные токи», «перекрыть», но сливаться в предложения они не желали.

Эх, почему за столом сейчас не профессор Шарп? Мы бы поболтали о мази на основе гадючьего жира, я бы для порядка отбарабанила про черный паслен и получила свой «зачет».

Исподлобья покосилась на Деймона. Таким надо запретить преподавать на законодательном уровне!

– Вы были в библиотеке, Джульетта…

Деймон сделал выразительную паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. По губам блуждала глумливая улыбка. Понятия не имею как, но он сразу догадался, свое полное имя я ненавидела. Джульетта! От него веяло нафталином, романтикой и трагедией. А еще к нему полагался титул, которого я, естественно, не имела.

Джульетта Брели! Только ленивый не станет дразнить такую девчонку. Меня и дразнили, поэтому сызмальства представлялась как Джуди.

А все матушка! Некогда актриса провинциального театра, она питала любовь ко всему возвышенному, мечтала и меня видеть на подмостках. В ее представлении актрисой могла стать только особа с правильным именем, той же Джейн не стоило пытаться. То ли дело Джульетта! Увы, лицедейки из меня не вышло, играла для души в студенческом театре, а имя осталось. И не сменить…

– Была, – покаялась в тяжком грехе.

В груди затеплилась надежда: вдруг оценит?

– Тогда проверим ваши успехи. Прошу!

Мучитель махнул рукой, приглашая взойти на эшафот, и очинил красный карандаш. Противный скрип ручной машинки отплясывал джигу на моих нервах.

Бах! Крышка парты хлопнула словно крышка гроба.

Может, последовать методу Анжелы и признаться в тотальной тупости? Или все же расстегнуть блузу? Знать бы, как он отреагирует! Новых насмешек я не вынесу.

Странный тип, этот Деймон Амроз! Во-первых, слишком молодой – ему всего двадцать восемь. Во-вторых, излишне принципиальный. В-третьих, служит в Уголовном департаменте, но зачем-то параллельно преподает у нас, мотается туда-сюда на столичном экспрессе. В-четвертых, нарочито всех сторонится, не пьет, не курит, морально не разлагается. И, наконец, выглядит словно наследник солидного состояния: фривольная рваная челка, распущенные волосы, шелковистые, будто он извел на них все аптечные масла и травы. Тончайшие накрахмаленные сорочки, парфюм, стоимостью в мою годовую стипендию.

– Вам душно, айла?

Откинувшись на стуле, Деймон пристально изучал меня. Точнее, выпуклую часть меня, к которой я невольно привлекла внимание, расстегнув верхнюю пуговку. И не заметила…

Эх, была не была!

– Самую малость, айл.

Кокетливо взмахнув ресницами, высвободила из петли вторую пуговицу. Если расстегну третью, простора для фантазии не останется. К тому же интуиция подсказывала, вид моего белья не только не возбудит, а, наоборот, отвратит. Раздеваться перед мужчиной я не планировала, оставила единственный кружевной комплект в ящике.