Комплект книг: Дух времени. Введение в Третью мировую войну / Четвертая мировая война. Будущее уже р - Курпатов Андрей. Страница 12

Удивлению «западных партнёров» и тогда не было предела. Годом ранее Джимми Картер лично приветствовал Пехлеви такими словами: «Под мудрым руководством шаха Иран остается островком стабильности в одном из самых беспокойных регионов мира». В августе 1978 года протесты полыхали по всей стране, а свежеиспечённый отчёт ЦРУ гласил: «Ситуацию в Иране нельзя оценить как революционную или даже как предреволюционную».

Ничто не помешает нам, конечно, сказать, что шаха Реза Пехлеви свергли кассеты, а Бен Али, Мубарака и Каддафи – социальные сети. Но куда более вероятные причины, на мой взгляд, это бедность больших масс молодёжи, не имеющей перспектив, руководство, пекущееся о своих интересах, религиозная пропаганда и низкий уровень критического мышления, причём как у тех, так и у других.

Проще говоря, по-ленински: «Верхи не могут, низы не хотят». Ну а как они внутри самих себя «переписываются» – глиняными табличками или смайликами в социальных сетях – существенного значения не имеет.

Марк Цукерберг может сколько угодно рассуждать о том, что его детище принесло «свободу и демократию», но правда в том, что цифровая среда вызывает у человека патологическую зависимость и оказывает на него тотально демотивирующее влияние – то есть чем дальше, тем больше «низы» просто перестают чего-либо хотеть.

Удивительным следствием пандемии COVID-19 стала не только череда локдаунов, не только массовый перевод белых воротничков на удалёнку, но и тотализация подключённости. Даже самым упрямым критикам стало понятно, что мир изменился и цифровизация всего и вся неизбежна.

Согласно отчёту, выполненному компаниями Hootsuite и We are social, с наступлением ковида 76 % пользователей стали больше времени проводить за мобильными устройствами, просмотр Smart TV увеличился на 43 %, около трети всех опрошенных стали больше времени тратить на компьютерные и видеоигры. Больше половины опрошенных (57 %) стали смотреть больше фильмов и шоу, 47 % респондентов увеличили время использования соцсетей, а 46 % стали больше общаться в мессенджерах.

Если же говорить о глобальном тренде, то по данным Digital 2021 пользователи интернета потратили в 2021 году только на социальные сети рекордные 3,7 трлн часов, что эквивалентно 420 млн лет жизни. Всего же в интернете мы провели 1,3 млрд человеко-лет.

Средний интернет-пользователь тратит на интернет более семи часов в день, что соответствует двум целым суткам в неделю, а если исключить сон, то 42 % жизненного времени. И это не считая телевизора, который добавляет к этому «экранному потреблению», например, в США 3,5 часа в день. Если же «вешать» в битах, то с 2010 года по 2021-й объем потребления интернет-контента вырос в 37 раз (с 2 до 74 зеттабайт).

По сути, мы уже упёрлись во временной предел цифрового потребления, и, конечно, это оказывает системное влияние на нашу психику. Цифровой мир вытесняет реальный, при этом постоянная работа мозга на приём информации вызывает комплекс негативных эффектов – депрессивные расстройства, апатию, рост агрессивности, нетерпимости и выраженное внутреннее напряжение.

Как следствие, это напряжение стало проецироваться на работу. Множество успешных профессионалов почувствовали острое разочарование в том, чем они занимались до сих пор. Специалисты посчитали это проявлением профессионального выгорания, хотя как минимум странно, что вдруг «выгорело» больше половины сотрудников, тогда как прежде этот процент составлял от трёх до пяти.

Весной 2021 года исследовательское подразделение компании Microsoft опубликовало доклад, согласно которому 41 % сотрудников в США думают об увольнении, а компания McKinsey провела исследование совместно с кадровым агентством Kelly Services, которое и вовсе дало какие-то совершенно фантастические цифры.

Выяснилось, что состояние сотрудников в США, Канаде, Великобритании, Австралии и Сингапуре таково: 42 % сотрудников находятся в состоянии «профессио-нального выгорания», 40 % готовы уволиться в ближайшие 3–6 месяцев, при этом 26 % и вовсе готовы уволиться «в никуда», то есть без какого-то плана, просто больше нет сил работать, нет желания.

По данным Gallup, в отчёте за 2022 год указано, что только 21 % сотрудников чувствуют вовлечённость в работу и чувствуют свою работу значимой (в Великобритании, например, таких только 8 %), а об общем благополучии заявили лишь 33 % респондентов. 44 % сотрудников сообщили, что испытывают постоянный стресс на работе. Европа и Южная Азия, включая Индию, возглавили рейтинг стран по степени снижения общего благополучия сотрудников (за один только 2021 год он упал на 5 %), при этом в Южной Азии он составляет теперь всего лишь 11 %.

Сотрудникам самых разных компаний и профессий стало массово казаться, что работа забирает у них слишком много времени и сил, заставляет тратить себя на то, что им не нравится, не приносит удовлетворения или вовсе не имеет смысла. Благодаря одному из видео, которое набрало множество просмотров в интернете, феномен получил название «тихий уход», или «тихое увольнение».

Это понятие объединяет и действительное увольнение «в никуда», и более мягкую форму, похожую, честно говоря, на своего рода саботаж [40] – когда сотрудник перестаёт проявлять на работе какую-либо активность, выполняет обязанности формально, старается не напрягаться, не берёт сверхурочные, не отвечает на звонки от коллег и руководителей, если они поступают в нерабочее время, и т. д.

Для обозначения этого феномена профессор менедж-мента Техасского университета A&M Энтони Клотц предложил понятие «великая отставка» (наподобие «великой забастовки»). Этот исход сотрудников, от работников McDonalds до инженеров-программистов, действительно оказался в США массовым: за один только апрель 2021 года уволились рекордные 4 млн человек. Опросы показали, что почти 40 % белых воротничков готовы уволиться, если их заставят вернуться с удалённой работы.

И вот удивительная вещь: когда руководители технологических компаний сами напрямую столкнулись с проблемой, которую так долго пытались отрицать и, более того, лишь стимулировали, риторика тут же изменилась.

Первым во всеуслышание выступил Марк Цукерберг: «На самом деле в компании, – сказал он во время сессии вопросов и ответов с сотрудниками, – вероятно, есть куча людей, которых здесь быть не должно. И я почти уверен, что мы сможем увеличить результативность и взять более агрессивные цели, повысить вовлечённость, если некоторые из вас просто признаются, что это место не для вас. И этот ваш личный выбор меня устраивает».

Впрочем, настрой Цукерберга понятен – его компания, возможно, острее всех из «большой четвёрки» ощущает тектонические сдвиги, происходящие в мире. В 2021 году впервые за 18 лет существования произошёл отток пользователей из Facebook [41], а учитывая ещё и инвестиции в Metaverse, в 2022 году Meta [42] впервые за 10 лет отчиталась о падении прибыли. За один день её акции рухнули на 26 %, а их рыночная стоимость – на 230 млрд долларов, чего ещё никогда не было в её истории.

Facebook впервые идёт на снижение расходов на сотрудников, лишает их ряда привилегий и приятных бонусов. «Мы можем либо сократить финансирование будущих проектов, либо немного пострадать из-за снижения рентабельности, – рассуждает Цукерберг. – Но фундаментально для меня куда болезненнее замедлять прогресс, которого мы добиваемся в долгосрочной перспективе, чем иметь краткосрочный трудный период».

Судя по всему, он пока не очень понимает, в чём суть этого «трудного периода» и что он вряд ли окажется «краткосрочным», а прогресс Metaverse в долгосрочной перспективе, вероятно, заставит вспоминать нынешнее «тихое увольнение» как невинную забаву.

Жёсткая риторика последних нескольких месяцев – со стороны как самого Цукерберга, так и его топ-менеджеров – предсказуемо вызвала недовольство во внутренних чатах компании. Но дело не в негативном фоне – его понять можно, дело в том, что именно говорят люди, когда к ним обращается руководство, в сущности, с вполне законными требованиями.