Шерлок Холмс и дело о папирусе (сборник) - Дэвис Дэвид Стюарт. Страница 13

– Никогда раньше не видел ничего подобного. Огромная потеря крови.

Лестрейд разговаривал тихо, словно был подавлен зловещей атмосферой места.

Он откинул простыню, открыв лицо мертвой женщины. Я онемел от ужаса. Моя реакция была вызвана не только жутким видом раны, но и потому, что я узнал это лицо – в тот момент осунувшееся, с обтянутой кожей, смертельно бледное – оно глядело на меня мертвыми немигающими глазами.

– Холмс! – воскликнул я, – это Селия Лидгейт!

– Что? Вы уверены?

– Вне всякого сомнения.

Холмс прищурил глаза и несколько мгновений, глубоко задумавшись, смотрел в какую-то точку.

– Так вы знаете эту женщину, доктор Уотсон? – спросил Лестрейд.

– Да, – ответил я.

Получив от Холмса неохотный кивок одобрения, я вкратце рассказал полицейскому о наших приключениях за последние сутки.

– Чтоб мне провалиться! – воскликнул он, когда я закончил рассказ. – Значит, Стэплтон все еще жив и он на свободе?

– Боюсь, что да, – откликнулся я, – а теперь он пополнил список своих преступлений еще одним гнусным убийством – да, Холмс?

Мой друг, на протяжении моего рассказа пребывавший в состоянии глубокой задумчивости, покачал головой.

– Сомневаюсь, Уотсон. Сильно сомневаюсь. Такой способ убийства не похож на почерк Стэплтона.

– Может быть, это убийство было чудовищной приманкой, чтобы завлечь вас в очередную ловушку?

– Маловероятно. Убийство девушки произошло сразу после его последней попытки уничтожить меня и до того, как он мог бы узнать о моем спасении. Полагаю, мы можем исключить его из числа подозреваемых по этому делу. Похоже, я не убедил вас, Уотсон. Тогда ответьте на такой вопрос: каким образом Стэплтон узнал бы, что мисс Лидгейт ночью пойдет через Хэмпстедскую пустошь?

– Она, вероятно, возвращалась к себе домой.

– Согласен. Но он не узнал бы, что она ушла, пока не вернулся на Макколи-стрит. Так или иначе, на этот раз он был настолько упоен успехом в деле моего уничтожения, что отсутствие девушки сильно его не обеспокоило – она ему больше была не нужна, и определенно, не играла роли в его долгосрочных планах.

– Полагаю, вы правы, – неохотно согласился я.

– Я склонен думать, что здесь мы сталкиваемся с одной из тех странных загадок судьбы, когда нити одного дела переплетаются с нитями нового, совершенно самостоятельного.

– Вы имеете в виду – кто бы ни убил мисс Лидгейт, прежде он никак не был с ней связан?

– На это указывают факты.

– Значит, – сказал я, – вы считаете, что убийство совершено каким-то маньяком без всякого повода или мотива?

– Я этого не говорил. По-видимому, самый сложный аспект этого дела – причина смерти. Что вы скажете по поводу этой раны, Уотсон?

Холмс указал на шею трупа.

Чтобы лучше рассмотреть, я придвинулся ближе. Плоть была жестоко разодрана, некоторые фрагменты отсутствовали. Вокруг отверстия с неровными краями, по форме напоминающего оскаленный рот, скопились шарики темной запекшейся крови.

– Такого в моей практике не было, – признался я.

– Отчего могла возникнуть подобная рана?

Я пожал плечами.

– Я, право, не знаю, Холмс. Похоже, плоть разодрана когтями или зубами дикого зверя, но это, наверное, не тот случай.

– А что вы скажете о зубах человека? – тихо спросил мой друг.

– Ну да, полагаю, это возможно. Боже правый, вы же не думаете, что это сделала призрачная дама? Неужели вы полагаете, что в этом зверстве повинна она?

– Не знаю, Уотсон, но она остается главной подозреваемой. В этом убийстве присутствуют некоторые специфические особенности, которые будут сбивать нас с толку, пока мы не получим дополнительной информации.

– Но разве женщине по силам нанести столь ужасную рану? – воскликнул Лестрейд.

– Обыкновенной женщине – нет. Но для разъяренной женщины, женщины, задумавшей убийство, это возможно. Вот, например, Катерина Элиот, Баттерсийский душитель, не только задушила двух своих мужей, но и стащила их бездыханные тела вниз на три пролета лестницы и зарыла в погребе.

– Вот что меня озадачивает, мистер Холмс, – зачем кому-то понадобилось выкачать всю кровь из тела?

– И что с этой кровью сделали? – добавил Холмс, доставая лупу и изучая кисти рук трупа. – Да-а, это действительно странное преступление. – Он продолжал осматривать тело с помощью лупы, бормоча что-то себе под нос. Некоторое время у него ушло на тщательное обследование кистей рук, ступней и лица жертвы. Наконец, заметно помрачневший, он обратился к нам с Лестрейдом:

– Полагаю, это тело говорит нам о немногих, но очевидных вещах. Нападавший, рост которого около пяти футов восьми дюймов, убил быстро, сначала усыпив бдительность девушки, – возможно, с помощью гипноза.

– Что ж, не спорю – убийца действовал быстро, но откуда вы узнали про рост и остальное? – грубовато спросил Лестрейд.

– Рост соотносится с расположением раны. Чтобы нанести рану под таким углом, убийца должен был быть приблизительно одного роста с жертвой. Что касается неподготовленности мисс Лидгейт к нападению – рана лишь одна, на теле нет других отметин или ссадин, а это ясно указывает на то, что убийце потребовалось нанести только один удар. И все же расположение раны говорит о том, что нападение было совершено спереди. Обыкновенно при физическом нападении такого рода под ногтями жертвы обнаруживаются частички сухой кожи или следы одежды нападавшего, оставшиеся после борьбы. В этом случае ничего такого нет, что указывает на отсутствие борьбы. И наконец, посмотрите на ее глаза – эта девушка была подвергнута жестокому нападению и убита, и все же ее зрачки, застывшие в момент смерти, совершенно нормальные, нисколько не расширенные, как можно было бы ожидать.

Лестрейд склонился над лицом мертвой девушки, чтобы рассмотреть ее глаза.

– По-вашему, мистер Холмс, – недоверчиво переспросил он, – эта молодая женщина спокойно приняла роковой удар?

– Да, так мне кажется.

Полицейский, сняв шляпу, провел рукой по жестким волосам.

– Признаюсь, не могу придумать, что делать дальше.

Холмс на миг задумался.

– Надеюсь, вы выделили наряд полиции для патрулирования пустоши сегодня ночью?

– Разумеется.

– В таком случае отзовите их.

– Что?

Полицейский был в явном замешательстве.

– Отзовите их, Лестрейд. Ничто не сможет больше помешать нашему убийце выйти на охоту, чем ватага неуклюжих констеблей, топчущихся на пустоши.

Лестрейд негодующе воззрился на моего друга; казалось, он потерял дар речи.

– Вы думаете, убийца так скоро совершит новое нападение? – спросил я.

– Думаю, да, Уотсон. Похоже, у этого преступления нет мотива, или, во всяком случае, если таковой есть, он в настоящее время скрыт от нас. Поэтому нельзя полагаться на рациональную схему поведения. Этот изверг может убить в любой момент.

– Но если я отзову своих людей, это даст маньяку полную свободу! – воскликнул Лестрейд.

– Не совсем. Мы с Уотсоном проведем сегодняшнюю ночь на пустоши, чтобы предупредить такую возможность. Полагаю, для подобного дела у нас больше опыта, нежели у целого отряда констеблей. – Холмс повернулся ко мне. – Разумеется, при условии, что вы не откажетесь сопровождать меня, Уотсон.

– Когда угодно и куда угодно, – твердо ответил я. – Но как же Стэплтон?

– Это новое расследование должно быть на первом месте. Стэплтон хочет только моей смерти, а у существа, убившего эту девушку, таких ограничений нет. Мы должны направить всю свою энергию на поимку этого демона, пока он или она не сумели поразить очередную жертву.

Глава одиннадцатая

Призрачная дама

Так и вышло, что около полуночи мы с Шерлоком Холмсом сидели в засаде в Шутаз-хилл, в рощице на той стороне Хэмпстедской пустоши – неподалеку от места, где было обнаружено тело Селии Лидгейт.

Ночь была ясной и очень холодной. Земля на глазах покрывалась инеем. Холмс в молчании вглядывался в раскинувшийся перед нами луг. Полная, яркая луна, стоявшая посреди беззвездного неба, освещала его точеные черты. Он в задумчивости хмурил брови и сжимал тонкие губы, сдерживая волнение.