Водный мир. Герилья (СИ) - Быченин Александр Павлович. Страница 49

— Спасибо, юнец.

Тьфу ты, блин! Вот… хмырь старый!

— У тебя на лице написано, что ты думаешь, — усмехнулся Агуэй. — Учить тебя ещё да учить! Но некогда!

— Ты так говоришь, как будто моё ученичество — дело решённое! — буркнул я. — А меня спросил?

— Вот ещё! — фыркнул Агуэй. — Сам придёшь! А я подожду, мне спешить некуда. Кругом больше, кругом меньше… после всех тех, что я уже пережил, это даже не смешно, юнец.

— Ты от темы-то не уходи, старик!

— Как скажешь, юнец! В общем, чем больше сродняешься со «слезой», тем больше ощущаешь её частью собственного тела. И со временем уже не нужно специально стараться до неё «дотянуться», она всегда с тобой и сама делает всё, о чём ты думаешь. Ну и я её чувствую, тут, как ты, юнец, говоришь, баш на баш.

— Научишь, старик?

— А нечему уже! — развёл руками куму-пойаи. — Всё, что для этого нужно, ты уже знаешь и умеешь. Теперь только время и опыт.

— Хм… — невольно задумался я.

Если шаман говорит, что я всё знаю и умею, значит, нужно лишь приложить определённое усилие? Интересно, какое? По логике, надо попытаться «потянуться» к «слезе», но не «проваливаться» к конкретной «нити» или «бечёвке», а как бы зависнуть над всей Паутиной. Ну-ка, а если так?..

— Эй, юнец!

— Чего⁈ — недовольно буркнул я.

— Потом будешь тренироваться! Я тебя не для этого искал!

— Так я всё правильно делаю?

— Более-менее, — поморщился Агуэй. — Терпение и труд, юнец! Терпение и труд! Но потом! Сейчас есть другие проблемы.

— Проблемы? В смысле, не одна?

— Конечно! — ухмыльнулся куму-пойаи. — Ты сам уже две нашёл.

— То есть ты снова про неправильные отростки.

— Угу.

— Я слушаю.

— В общем… — замялся шаман, — ты лучше спрашивай. Не мастак я разговоры разговаривать.

— А людей как учишь⁈ — удивился я.

— Собственным примером, юнец.

— Ну и рассказал бы, на что это похоже, — предложил я самый очевидный вариант. — Просто же!

— Боюсь, ты не поймёшь, — помотал головой Агуэй. — Спрашивай, а я буду отвечать.

— Ладно… — задумался я. — Сколько их всего? Ну, неправильных отростков?

— Не знаю, — дёрнул плечом шаман. — Много. Эти, которые ты нашёл, они новые. А есть ещё старые, и их отыскать труднее.

— А новых сколько?

— Десять… двадцать… около того.

— А почему они новые?

— Потому что появились кругов пятнадцать назад. И я очень хорошо запомнил, что творилось с Паутиной. Приятного мало, юнец. Мне тогда казалось, что у меня внутренности перемешиваются, а в голове бродит пальмовый сок.

— Так снял бы амулет, и дело с концом!

— Снял, но помогло слабо. Я как раз тогда окончательно «сроднился» со «слезой», радовался ещё, как дурак! — страдальчески сморщился от неприятных воспоминаний Агуэй. — Знал бы ты, юнец, как долго я шёл к этому моменту! А вместо могущества получил болезнь! Чуть не сдох тогда. Неделю почти толком ни двигаться, ни есть не мог.

— А потом?

— А потом всё успокоилось, и я обнаружил в «слезе» неправильные отростки, — завершил рассказ шаман.

— Как? В смысле, по каким признакам? Ну же, старик, не тяни!

— У них… нет, не цвет… мерцание изменилось.

— Ты про частоту колебаний, что ли?

— Я же говорил, что ты меня не поймёшь, юнец! — обличающе ткнул в мою сторону пальцем куму-пойаи. — Мерцание! Не знаю никакую ча… ту… как ты сказал?

— Частота собственных колебаний, — повторил я, но сразу же махнул рукой: — Не обращай внимания, старик, рассказывай, как можешь!

— В общем, они просто появились.

— И всё?

— Ну да… а что?

— И ты не проверил, что это? — не поверил я своим ушам.

— Поначалу нет, зачем мне? — удивился Агуэй. — А потом случайно оказался рядом с одним из таких отростков. Тут-то и выяснилось…

Шаман взял довольно длительную паузу, но собрался с мыслями и всё же продолжил:

— В общем, юнец, я понял, что в нашу Паутину кто-то пытался проникнуть извне.

— С верхних «хабов»? — уточнил я.

— Откуда⁈

— Из тех пузырей, что «выше» планетарных «изнанок», — упростил я как смог.

— А-а-а!.. Нет, не из них, — помотал головой мой собеседник. — Я же сказал: извне. А то, что ты говоришь, это всё внутри Паутины.

— То есть… совсем извне? Из нашего континуума ПВ? Чёрт, ты же не понимаешь…

— Почему? — возмутился Агуэй. — Понимаю! Ты про великую пустоту, что лежит высоко за небом.

— Тоже у Качи на планшете видел?

— Ну да… он же иногда вырубался, а планшет оставался в моём полном распоряжении. Вот я и смотрел… всякое. Там такой кружок есть, на него жмёшь, и картинка меняется…

— Переключатель каналов.

— Возможно, — не стал спорить шаман. — Моя любимая картинка — это где в углу странный зверь чёрно-белый.

— А, «Дикий мир»! — сообразил я. — Понятно. А новости смотрел?

— Обязательно! Качи заставлял. Пока выпуск не просмотрим, на сериалы не переключался.

— То есть ты утверждаешь, старик, что к Паутине кто-то пытался пробиться из нашего обычного космоса? — подытожил я.

— Возможно.

— Да чего опять⁈ — возмутился я. — Думаешь, есть ещё варианты?

— Конечно! У любой вещи есть перед и зад!

— В смысле, это мог быть кто-то из континуума ВП⁈ — опешил я. — Старик, не зли меня!

— Да я просто объяснить не могу! Есть смутное… это самое…

— Аналогия? — подсказал я.

— Нет, просто чувство! — рявкнул Агуэй. — Ты же в «окна» совался, правильно? Не мог ты удержаться, не в твоём это характере!

— Было дело, — насупился я. — Во все, кроме «замёрзших».

Что называется, поймали на горячем. Самому перед собой стыдно за самонадеянность.

— Вот и я в своё время не удержался! — продолжил между тем шаман. — Ты ничего не заметил странного, юнец?

— Расстояние по экспоненте…

— Чего?..

— Чёрт!!! Точно же! — хлопнул я себя по лбу. — Вот оно! Поправь меня, старик, если я не прав: ты хотел сказать, что когда кидаешь острогу в воду, то она замедляется!

— Нет, я хотел сказать про плоский камешек, который по поверхности пускаешь, а он от неё отскакивает, но каждый скачок всё меньше и меньше, и в конце концов камень тонет!

— «Блинчики», что ли? Ну так практически одно и то же, — заверил я собеседника. — Вот оно, твоё ощущение. Если бы кто-то прорывался в Паутину из континуума ПВ, то расстояние между «мембранами» убывало сверху вниз. А на самом деле наоборот. То есть кто-то запустил что-то из… континуума ВП! Сзади! Ха!

— Я с трудом тебя понимаю, юнец, но и возразить мне нечего.

— А «замёрзшая» «сота» — это прорыв! Только почему он не в самом верху⁈ — продолжил я рассуждать, практически не обращая внимания на шамана. — Не вижу логики…

— Камушек, юнец! — напомнил шаман.

— Да! Точно! «Выстрел» был по касательной к «изнанке» под островом Михайлова! И в самом «тонком» месте пробило… но тогда получается, что… «соты» новые⁈ Им всего пятнадцать лет⁈

— Да нет же, юнец! Ты чем слушаешь⁈ — возмутился Агуэй. — «Окошки» были, но вели они в другие места на острове. А когда полетел «камушек», то он… утянул!

— Кого⁈ — озадачился я. Но тут же полностью врубился: — Точно! «Выстрел» утянул за собой «мембраны»! Но тогда получается, что их можно перемещать, как вздумается⁈ Ты умеешь, старик⁈

— Нет, — вздохнул куму-пойаи. — И даже не представляю, с чего начать. Но теперь я тебя понял. Пожалуй, ты прав — «окошко» изнутри выглядит и впрямь замёрзшим. Я видел такое в горах на архипелаге.

— А почему оно «замёрзло», не в курсе случайно?

— Духи гор, — пожал плечами шаман. — Скорее всего, их работа. Они защищают Паутину. Но это не точно. В любом случае, не вздумай соваться в такие «окна», юнец! Я не берусь предсказать, чем это может закончиться!

— Да я уже и сам понял, — страдальчески сморщился я. Но сразу же встрепенулся: — Это что же получается, и остров Михайлова, и риф Пятка… и остальные… это своеобразные «корни», которые пространство ВП пустило в нашем континууме ПВ? И грань в этих местах наиболее тонкая? Поэтому тут и пытались прорваться?