Участь полицейского - Кризи Джон. Страница 7

Коллега молодого детектива, невыразительный мужчина средних лет, явно смутился.

– Вряд ли это будет необходимо, мэм, – пробормотал он.

– Благодарю вас. А теперь перейдем к делу. О чем вы хотели меня спросить?

Молодой инспектор протянул миссис Мэллоуз фотографию, найденную несколькими часами ранее у Донована.

– Эта юная особа у вас, мэм?

Она быстро взглянула на фото и кивнула:

– Да, у меня.

– Надеюсь, вы понимаете, мэм, что мы должны убедиться в этом сами? – сказал детектив постарше.

– Пожалуйста. Идемте за мной.

Миссис Мэллоуз повела своих незваных гостей по длинному коридору. Толстый ковер совершенно заглушал шум шагов. Наконец женщина осторожно толкнула какую-то дверь. Детективы увидели небольшую узкую комнатку. Ночник мягко и ненавязчиво освещал темные волосы, полудетское личико и закрытые глаза Мэри-Элин. Слушая ровное дыхание девушки, детективы оглядели комнату – несмотря на запах хлороформа, она гораздо больше напоминала девичью спальню, чем больничную палату, и была обставлена кокетливо и со вкусом.

Один из детективов удовлетворенно кивнул, второй хмыкнул, и все трое, так и не проронив ни звука, снова вернулись в комнату с книжными стеллажами.

– Можно воспользоваться вашим телефоном, мэм?

– Конечно. – Она показала, где стоит аппарат.

– Прошу прощения, не могли бы вы еще раз повторить свое имя?

– Мэллоуз, миссис Мэллоуз.

Детектив постарше набрал номер окружного полицейского управления, и вскоре еще несколько его коллег начали тщательно обыскивать квартиру миссис Мэллоуз. Точнее, две квартиры, соединенные вместе, но так, что в случае необходимости их можно было снова разделить, не нарушая планировки дома. В общей сложности тут было шесть отдельных комнат и сверхсовременная операционная. Везде царила поразительная чистота. Без всякого сомнения, полицейские обнаружили одно из лучших заведений такого рода, и, хотя закон отнюдь не поощрял абортов, не было ничего удивительного в том, что эта подпольная больница значилась в списках как обычный дом отдыха.

Роджер Уэст вел машину по узким улочкам пустынного в этот час столичного центра. Он ехал мимо массивного здания Национального банка, мимо Сырьевой биржи, легко узнаваемой по фасаду, выстроенному в неогреческом стиле, мимо множества высоких узких зданий, где хватало места и управлениям международных банков, и страховым компаниям, и торговым фирмам. При свете фонаря Уэст заметил "бобби", проверяющего замки магазинов по одну сторону улицы. Одинокий блюститель порядка, охраняющий ночной город. Еще ему встретились три машины такси, причем две из них были не заняты, а больше Роджер не видел ни души до самого Олдгейта. Там, на площади, его внимание привлек человек, прислонившийся к старому фонтану. Вероятно, пьяный. Уэст притормозил, но прежде, чем он успел остановиться, на площадь выскочила патрульная машина и подобрала незадачливого бродягу.

За Олдгейтом, там, где дорога расширяется, Роджер свернул в сторону реки и затормозил у совсем недавно построенного офиса полицейского управления. Часовой, дежуривший под фонарем, освещавшим вывеску с крупной надписью "Полиция", поспешил распахнуть дверцу машины.

– Мистер Уэст?

– Совершенно верно.

– Мистер Кэмпбел ждет вас на втором этаже, сэр.

– Спасибо.

Роджер вошел и сразу же увидел двух молодых людей в наручниках, ожидающих своей очереди у приоткрытой двери в кабинет, где дежурный сержант в это время, вероятно, записывал показания их приятеля.

Вахтер, поздоровавшись с суперинтендантом, сказал, где найти старшего инспектора Кэмпбела.

Карабкаясь по узкой лестнице, с обеих сторон огражденной перилами, Роджер вспоминал новые здания Скотленд-Ярда, которые в глубине души сравнивал с недавно отремонтированной больницей.

Наконец он толкнул дверь и увидел дежурившего в эту ночь Кэмпбела. Волосы старшего инспектора уже изрядно поседели, но лицо оставалось по-юношески жизнерадостным.

– Давненько же мы с вами не виделись, мистер Уэст!

Подбородком он указал на высокого темноволосого мужчину, стоящего несколько в стороне. Темные глаза с удивительно длинными ресницами, правильные черты лица, стройная фигура – молодой человек казался слишком красивым, особенно для полицейского.

– Мы с сержантом-детективом Пилом как раз говорили о вашей Мэри-Элин. Пил с одним из своих старших товарищей ее только что нашел.

Кивнув молодому человеку, Роджер спросил:

– Как она себя чувствует?

– Спокойно спит. Должен особо заметить, сэр, что я повидал немало заведений такого рода, но все же осмелюсь утверждать, что в стационарной больнице Мэри-Элин не получила бы более квалифицированной помощи.

– Ну так скажем, ей повезло.

– Тот, кто ее туда устроил, несомненно, выбрал один из лучших "домов отдыха" в Лондоне.

– А дорого стоит лечение?

– По внешним признакам – да, но...

Видя, что сержант-детектив колеблется, Роджер ободрил его:

– Прошу вас, продолжайте.

– Так вот... Эта женщина, миссис Мэллоуз, хозяйка заведения, не произвела на меня впечатления человека, думающего только о том, как бы выжать побольше денег из пациенток.

Роджер не стал возражать, и Пил осмелился пояснить, что он имеет в виду:

– Скорее похоже, эта женщина вкладывает в дело всю душу, словно выполняет своего рода миссию, предназначение, и не извлекает из этого больших материальных выгод.

– Я встречал подобные характеры, – задумчиво проговорил Роджер. – Даже на суде они остаются полными решимости, и видно, что сразу после освобождения непременно примутся за старое.

– Я полагаю, мы должны...

– ...Составить обвинение?

– Право же... По-моему, это очень досадно, сэр...

Роджер опустился в кресло и изучающе посмотрел на Пила. От него не укрылось, что Кэмпбел с насмешливым любопытством наблюдает за этой сценой, ожидая, что он, Роджер, поставит на место молодого полицейского, вздумавшего вмешиваться в ход следствия со своим личным мнением. Наверняка занимало его и то, каким образом этот последний выпутается из щекотливого положения.

Но и суперинтендант, все еще страдающий от раны и чувствующий себя не очень уютно в чужой рубашке, был совсем не прочь отвлечься от важных дел. Впрочем, подумалось ему, тут нельзя проявлять излишнюю суровость.

Лет двадцать назад, еще только начиная работать в полиции, он сам пытался соперничать с Кэмпбелом, в то время сержантом-детективом. И сейчас ему показалось, что между тогдашним Уэстом и нынешним Пилом немало общего. Так же, как когда-то страдал он сам, Пил наверняка мучается от ужасного "недостатка": красивого молодого мужчину, будь он в униформе или без, никто никогда не принимает всерьез. Сколько же лет самому Роджеру отравила его красота! Даже теперь, при седине в светлых вьющихся волосах, многие коллеги считают его "прелестным дитятей Ярда" и нет-нет да вспоминают прилипшую к нему когда-то кличку "Красавчик".

Все это промелькнуло в голове суперинтенданта в считанные секунды. Внезапно он повернулся к Кэмпбелу:

– Можете вы на время передать мне сержанта Пила? Я хочу, чтобы он раскопал все, что только можно, об этой миссис Мэллоуз.

– Разумеется, суперинтендант.

– Превосходно. В таком случае, Пил, принимайтесь за дело. Я хочу знать, сколько лет она занимается этим делом, на чем основана ее репутация, сколько ей платят за каждую операцию, кто ее прикрывает в финансовом отношении, сколько девушек прошло через ее руки, сколько, из них умерло или пострадало от последствий ее вмешательства... Короче, всю подноготную. Ясно?

– Вполне, сэр.

– Отлично. – И, выдержав небольшую паузу, Роджер спросил: – Вам не удалось выяснить, когда Мэри-Элин попала в "дом отдыха" миссис Мэллоуз?

– Сегодня утром, сэр.

– А кто ее туда отправил?

– Миссис Мэллоуз отказывается отвечать на этот вопрос.

– Ответит, если ей пригрозить тюрьмой. Я хочу получить рапорт обо всем, что вы узнаете о Мэри-Элин, не позже завтрашнего утра. – Уэст смерил молодого человека суровым взглядом, догадываясь, что тот испытывает к нему отнюдь не теплые чувства, и спокойно проговорил: – Кстати, могу вам сообщить, что, кажется, знаю, кто устроил Мэри-Элин к миссис Мэллоуз, – не кто иной, как Дэнни О'Хара.