Пылающая для Древнего. Пламя (СИ) - Тит Лаура. Страница 11

Начал злиться, сжимая кулак до белых костяшек.

Или ей кто-то рассказал о наших традициях?

Белый надевают наложницы. Кривая улыбка появилась на моем лице. Если бы она зашла в этот город в подаренном мною платье, это означало бы, что она добровольно стала моей наложницей.

Но нет… она не просто отвергла… О-о-о, нет… она насмехалась над ним. Рассмеялся. Она надела обычные струящиеся штаны темно-коричнево цвета и бесформенный лиф, что пожирал ее изящные плечи, спускаясь в воздушные рукава до самого запястья. Дикий отталкивающий цвет, но такой вызывающий, словно бросала мне вызов…

— Тонко, Амара. Я оценил, — мой саркастичный голос разлетелся по спальне, разбиваясь о белые глянцевые стены.

Темное грязное пятно среди блеска и шелка. Внутри меня разливалась неконтролируемая ярость. Непокорная дерзкая девчонка. Вода в кувшине забурлила. Выдохнул. Вытаскивая руку, отряхнул от капель воды, ухмыляясь. Мне хотелось наказать девчонку, чтобы знала свое место и хотелось посадить рядом с собой, содрать с нее эти тряпки и облачить в золотые шелка. Зацепила пустышка… Скривился от того, как назвал. Она человек, пустая, а значит…

Я проверял, и не раз, пока она лежала в лачуге старой ведьмы. Ее тело не реагирует на мое пламя. Не откликается на меня. Но она и не была порченной, как сказала шаманка, вот что меня заинтересовало: почему старуха посмела меня обмануть…

Она была девственницей, остальное не важно. Татуировку снова начало печь, а в штанах становилось тесно, от одного лишь воспоминания, как лекарь, осмотревший ее, сказал, что она чиста, и не было у нее еще ни одного мужчины. Но вот то, что она человек — проблема.

Схватил белую мягкую ткань, вытирая руку. Откинул на стол мокрую тряпку. Хочу ее себе. Все три месяца мысли об этих зеленых глазах, полных сочных губах и гибком теле.

Золотой браслет, что был выше локтя, стал меня нервировать, как назойливое насекомое, что хотелось стряхнуть.

Я мэрн, и им придется смириться, кто будет моей наложницей, даже если это переходит все границы и оскверняет наши традиции. А что касается согласия самой девчонки, меня это мало волновало. Увесистый мешок золота всем затыкает рот. А тут и предлагать не нужно будет, она сама захочет сменить свою дыру на просторные покои у самого правителя.

Тогда я был уверен в том, что и правда так будет, но с ней оказалось куда сложнее, чем я думал…

Пару дней назад, я узнал, что кто-то снова взялся за старое, участились нападения на трэптов, а это значит, нужно снова набирать отряды и выдвигаться, близятся нападения на города. Нужно быстрее найти этих выродков и содрать с них кожу живьем, как они любят делать это с трэптами. Утробное рычание зверя вырвалось из груди сильной вибрацией. Я чувствовал ярость зверя. Когда он доминирует надо мной, мне нужно больше времени на восстановление. Это утомляет и выматывает, отбирая все силы, поэтому я стараюсь меньше прибегать к ментальной связи со зверем. Я могу положиться на Вашта. Брату плевать на то, что творится на землях, он одной ногой в могиле. Все приходится делать самому. Начинал снова закипать. В последние месяцы уравновешенность, хладнокровность, равнодушие и контроль покинули меня вместе со сдержанностью. Это нужно было исправить.

— Мэрн… — прервала рабыня, приоткрывая массивные двери в моих покоях.

— Впускай, — равнодушно ответил я, поправляя металлический браслет.

Стальной капкан захлопнулся, как только ее изящная нога вступила на мою территорию. Я это понял сразу, как она вошла. Нет, я решил это еще тогда, когда она посмела взглянуть на меня, не отрывая своих глаз от моих, на той арене: неприкрыто, откровенно обнажая свои чувства передо мной, не скрывая их, проникновенно.

Ее запах мгновенно ударил мне в ноздри. В горле сразу пересохло, а вздыбленная плоть рвалась наружу. Повернул голову в ее сторону и замер, как хищный зверь в броске. Воздух словно сгустился над ней. Я обомлел. Забыл о поисках виновных. Об отрядах, что должны прочёсывать дома, искать следы, патрулировать поселение. О трэптах.

Только о том, что могу просто сейчас сделать своей рабыней, не спрашивая ее, нарушая все законы и правила. Я просто лишился рассудка. Я словно ненасытный хищник, изголодавшийся по ЕЕ плоти. Ее атласная загорелая кожа притягивала взгляд, хотелось провести по ней рукой, коснуться губами, изучая каждый сантиметр ее обнаженной кожи. Опустил взгляд на чувственные влажные губы. Захотелось притянуть к себе, раздвинуть полные губы своим языком, срывать с ее рта дикие стоны. Чтобы вкус ее был на моих губах.

Она дернула головой, хитро сощурив глаза. Я чувствовал ее эмоции. Меня это дико забавляло и выводило из себя. Она человек. Но я знаю, нет, не так, я чувствую ее. Не боится меня, это зверски заводило. Любопытство плещется в ее глазах. А я продолжаю плотоядно разглядывать ее привлекательное лицо, опуская взгляд ниже, на вздымающуюся соблазнительную грудь под легкой бесформенной тканью. Соски набухли в тугие узелки от моего голодного взгляда, выступая через тонкую ткань. Поднимаю на нее глаза. Ее щеки вспыхнули жаром от реакции ее тела на меня.

Меня аж затрясло от возбуждения. Довольно улыбнулся. Она была не такая, как все. Как буйное, дикое, живое пламя. Длинные блестящие черные волосы и смуглая кожа, с яркими большими зелеными глазами, подведенными черной краской. Плавные линии переходили в удлиняющие стрелки на кончиках глаз, делая ее взгляд выразительно-хищным.

Непреодолимое взаимное притяжение ломало нас, пережевывая. Сокрушало своей силой. Как оголенные, нервы искрились, возбуждались и лопались. Она его чувствует, как и я. Вижу по ее глазам. Все происходит как тогда на арене, нас лихорадит от желания. Она продолжает нагло рассматривать меня, а я просто наслаждаюсь опьяняющим чувством, что ударило в голову, как дикий ликер. От одного лишь взгляда на ее густые волнистые волосы, что струились блестящим водопадом до середины спины, я терял контроль, хотел сорваться к ней и просто вдавить в эти стены, срывая ее тряпки, вколачиваться в ее нежное податливое тело.

Если бы я не знал, что она из этой дыры, ни за что бы не поверил, что она обычная девушка. В ней было какое-то величие, грация, каждое движение изящно. Даже сидела в седле с прямой спиной и гордо поднятой головой. Движение рук — плавное, легкое. Величественный наклон головы. Рождена, чтобы править.

Скинул дымку своего выдуманного наваждения. Стал обходить ее по кругу, цинично осматривая ее образ в целом. Драгоценные украшения подобраны со вкусом: ромбовидные бронзовые серьги с ярко-красными рубинами свисали с аккуратных ушей, ажурная золотая сетка прикрывала голову, тонкими переливающимися нитями стекала по черному шелку ее волос, спускаясь до середины ее лба тонким медальоном в виде нашего герба: открытая пасть трэпта в пожирающем ее огне. Золотая краска ровно нанесена на ее высокие скулы, переливаясь мелкими блестками на загорелой гладкой коже. Рассматривал ее выразительные брови, гадая, хна ли это, или заложено самими Древними.

Ее загнутые черные ресницы задрожали, она сверкнула буйной яркой зеленью своих бездонных глаз. Плотно поджимала свои губы. Блеск от эфирного масла только сильнее притягивал взгляд к ее манящим пухлым губам. Шумно втянул воздух. Ей не нравится. Ощетинилась, как дикая кошка. Да, Амара, в нашем городе ты всегда будешь породистой кобылой на торгах.

Стиснул зубы от своих нелепых мыслей. Надо просто взять то, что мне надо, как обычную рабыню, а не раздумывать, как усадить подле себя. Хмыкнул, вслух, забавляясь от своих мыслей.

Подавив желание зарыться лицом в ее волосы, втягивая их аромат, представлял, как раздвигаю ее бедра, сдираю уродливые тряпки. Первобытное желание от этой девчонки туманит разум, трэпт берет верх, сливаясь со мной. Заглушаю рык своего зверя, что прорывается ментально через меня, словно учуял свою пару.

Резь в глазах. Теперь вижу ее по-другому, как зверь. Каждая клеточка ее кожи переливается в лучах солнца перламутровым блеском. Завораживает шик ее черных лоснящихся гладких волос. Втягиваю ее сумасшедший запах, что кружит голову: древесной смолы и пряной корицы.