Неуловимый убийца - Крофтс Фриман Виллс. Страница 28

Сильвия была ошарашена. То, что ей предлагали, означало, что письмо, казавшееся ей всего лишь отвратительным пасквилем, на самом деле действительно представляло серьезную опасность. Да, именно, если уже на дознании требуется защита адвоката. Или все-таки обойтись без него?

Сильвия растерялась, не зная, как быть. Она никогда не сталкивалась с подобными проблемами. Интересно, что сам Роско во всем этом понимает… Хорошо бы узнать.

– Приведи сюда мистера Роско, – в конце концов сказала она. – Раз идея его, давай с ним все и обсудим.

Фермер посмотрел на кузину с изумлением и даже хотел что-то возразить, но потом лишь молча кивнул и удалился. Через минуту он возвратился с Фрэнком. Леди Чаттертон жестом пригласила мужчин усаживаться.

– Капитан Фермер рассказал мне о вашем предложении, – сразу же начала она. – Я благодарна вам за участие. Но, говоря откровенно, мне кажется, подобный шаг был бы опрометчивым. Давайте лучше обсудим это все вместе.

– Благодарю за доверие, леди Чаттертон, – смиренно произнес Фрэнк.

– Действительно из-за этого письма могут возникнуть осложнения, – согласилась Сильвия, – и я прекрасно понимаю, что нам очень не помешало бы присутствие адвоката. Но меня очень смущает, что его появление будет многими воспринято так, будто мы принимаем всерьез все эти обвинения в адрес моего несчастного мужа. А этого допустить никак нельзя.

– В этом-то и загвоздка, – заметил Дерик.

– А что вы скажете на это, мистер Роско? – спросила Сильвия, поскольку Фрэнк молчал.

– Я совершенно согласен с вами и с капитаном, миледи. – ответил Фрэнк. – Это действительно щекотливый момент. Наверное, вам стоило бы потолковать со своим поверенным. Изложите ему все факты, и пусть он вам посоветует, стоит брать с собой адвоката или нет.

Сильвии такой выход из положения показался вполне приемлемым.

– Я так и сделаю, – сказала она. – Спасибо, что надоумили. Дерик, позвони мистеру Каммингзу, попроси его ко мне заехать, только пусть поторопится. Можешь сказать, что меня крайне беспокоит предстоящее дознание, но что именно – не уточняй.

Узнав о существовании письма, мистер Каммингз очень расстроился. И настоятельно рекомендовал Сильвии взять с собой на дознание адвоката. В итоге он согласился сопровождать ее самолично.

Сильвии предстояло еще пережить самые мучительные часы. Тело сэра Роланда отвезли в морг – до дня похорон. В имении – и в саду, и на лужайках, и в самом доме – было полно полицейских. Местный полицейский инспектор, мистер Пардью, долго терзал ее расспросами. Он был безупречно вежлив и тактичен, но все равно это было ужасно. Однако то, что ждало ее впереди, было еще хуже. Дознание. Да, вот где ее ждет настоящее испытание. Ну что же, надо будет это как-то пережить, стиснуть покрепче зубы и терпеть. По крайней мере, все окружающие относились к Сильвии с искренним участием. Коронер, в конце концов, не зверь и, наверное, постарается не мучить ее понапрасну.

Глава 8

Дознание

Джулиет Чаттертон тоже было очень тяжко. Она тоже очень любила отца, хотя и не так самозабвенно, как мачеха. Она чтила его, она была искренне к нему привязана и прочее, и прочее, но самым сильным в сложной гамме дочерних чувств (хотя сама Джулиет этого не осознавала) было благоговение. Сейчас же она чаще всего ощущала горькое раскаяние из-за тех огорчений, которые ему доставляла, а особенно из-за своего обмана – из-за того, что старательно скрывала от отца свои отношения с Фрэнком.

Первая ее реакция на трагедию была такова: боль от страшной потери и жалость к мачехе, обожавшей отца. Но Джулиет была не ангелом, а земным созданием, и спустя какое-то время она не могла не подумать о том, что теперь станет состоятельным человеком. А это даст ей возможность выйти замуж за Фрэнка. Ей безумно хотелось обсудить грядущие перспективы с Фрэнком, но он сказал, что им лучше пока отказаться от тайных свиданий – надо подождать, пока пройдет первый шок. Джулиет понимала, что он прав. Объявить сейчас об их с Фрэнком помолвке было никак невозможно.

Однако все ее мечты вмиг отошли на задний план, как только Дерик сообщил ей о письме. Сначала она даже решила, что ее самоуверенный родственник что-то перепутал. Чтобы отец совершил что-то предосудительное? Чушь, Дерик и сам мог бы это сообразить, а не повторять всякие мерзости. Узнав, что там написано, Джулиет живо представила, как отец лежит на своем шезлонге перед камином… Поверить в то, что он коварный преступник, мог бы только сумасшедший.

Тем не менее письмо существовало, как и тот факт, что отец покончил с собой. Она чувствовала, что существует какая-то особая причина такого исхода, совсем не та, что кажется очевидной. Но какая?

Когда приехал мистер Каммингз, Джулиет тоже пригласили на обсуждение, и ее поразило, насколько сильно их поверенный был встревожен этим гадким письмом.

– Не суть важно, что мы с вами прекрасно знаем, что все это ложь, – повторил он довод доктора, – главное, как воспримет письмо коронер, возможно, он распорядится его обнародовать, и тогда нам придется доказывать, что все это не соответствует действительности.

– И каким образом мы сможем это сделать? – спросила Сильвия.

– Пока мне сложно что-то предложить. Надо бы, конечно, попытаться найти автора письма, ведь если этого не удастся, предугадать, как пойдет судебное разбирательство, невозможно, сколько бы вариантов мы ни обсуждали. Лично я считаю, нам не стоит тратить на это время. На самом деле я уверен, что никаких особых проблем с письмом не возникнет.

Дерик спросил, что он имеет в виду, и мистер Каммингз заявил, что наверняка все эти инсинуации будут разоблачены, и, возможно, уже па самом дознании, так что никого не придется искать. Однако почему он так уверен в том, что все пройдет благополучно, поверенный так и не объяснил.

Время шло, но атмосфера в доме оставалась гнетущей, над поместьем словно нависла черная туча. Все старались говорить вполголоса и быть тише воды, ниже травы. Фрэнка Джулиет практически не видела, разве что в присутствии остальных домочадцев. Джулиет чувствовала себя бесконечно несчастной и одинокой.

Дознание должно было состояться на третий день после трагедии, с утра. Джулиет со страхом ждала этого испытания, нервничая ничуть не меньше, чем Сильвия.

Здание с актовым залом, где проходили общегородские мероприятия и где должно было состояться предварительное коронерское разбирательство, находилось неподалеку от поместья «Жасмин». Джулиет, Сильвию, Марджори Олгуд и Дерика шофер повез туда на машине, остальные отправились пешком. В зале было полно народу, что было необычно для этого района, скорее сельского, чем истинно городского. Дело в том, что сэр Роланд был человеком в этих краях известным, и его трагическая смерть, естественно, вызвала огромный интерес.

Сам зал был довольно узким и вытянутым, в глубине его стоял стол, окруженный стульями. В торце стола было кресло для коронера, рядом – стул для секретаря. Первый стул с правой стороны пустовал, Джулиет потом поняла, что это был стул для тех, кто давал свидетельские показания, далее восседал почтенный мистер Каммингз, чуть откинув голову с высоким лбом, взгляд его был настороженным и цепким. Рядом с ним сидела Сильвия, затем – по порядку – Джулиет, Дерик, Марджори, Том, Фрэнк и Бун. Семь стульев, стоящих напротив них, оставались пустыми, а дальше, на противоположной стороне сидели доктор Мансел, инспектор Пардью, рядом с ним еще двое полицейских. За ним, чуть поодаль, стояли карточные столы, вокруг которых сгрудились газетчики. Отдельно от всех, на углу, сидела девушка с блокнотиком и ручкой, приготовившаяся вести протокол заседания. На некотором расстоянии основного стола и столиков для прессы были уже, так сказать, зрительские места.

Атмосфера в зале была почти домашней, но все равно Джулиет испытывала самый настоящий ужас перед тем, что должно было вот-вот начаться. Мистер Каммингз что-то старательно втолковывал Сильвии, Дерик и Том Олгуд время от времени перекидывались репликами с Марджори. Инспектор Пардью и доктор Мансел увлеченно что-то обсуждали, а со стороны публики доносился ровный гул голосов, как это бывает в театре перед началом спектакля. Джулиет была ошарашена тем, как воспринимали происходящее разные люди. На лицах близких и друзей, которым предстояло давать показания, отражалась искренняя боль и волнение, ну а посторонние, те, кто пришел просто так, чуть ли не улыбались, предвкушая интересное развлечение. Невозмутимо-спокойные лица были только у доктора и полицейских, для которых предстоящая процедура была делом рутинным и привычным.