В чужом теле (ЛП) - Лаймон Ричард Карл. Страница 24

Но если и так, Нил весьма сомневался, что Он обращал внимание на чьи-то молитвы. И еще больше сомневался, что молитва, даже услышанная, способна изменить отношение Бога к чему бы то ни было, или как-либо поменять ход событий.

Но нельзя же знать точно.

Сегодня, мысленная декламация Нила не остановилась на «ибо твое есть царство, и сила, и слава».

Он продолжил, уже своими словами: «И милосердный Бог, пожалуйста, присмотри за Элизой. Я не знаю, почему ты позволил такому с ней случиться. Ты-то, наверное, тут ни при чем, но я не знаю, как такая херня может твориться. Прости.

В общем, наверное, ее срок подошел, или что там. Короче, прими ее хорошо на небесах, если такое место существует, потому что тут, на земле, ей пришлось пиздец как плохо. Прости еще раз. Но я говорю, что чувствую. И если ты слушаешь, я был бы очень благодарен, если ты не позволишь тому подонку сюда пробраться и прикончить меня во сне. Спасибо тебе, Господи. Аминь».

Глава 13

Нил спал плохо, мучаясь кошмарами и странными снами, периодически пробуждаясь от звуков из-за окна, по мере того, как другие жильцы просыпались и начинали заниматься своими делами. Все утро и весь день, посторонние шумы мешали ему спать: хлопающие двери и калитки, голоса, шаги, смех, плеск воды в бассейне, далекие газонокосилки и воздуходувки, сирены, периодические далекие хлопки, которые могли быть как выстрелами, так и упавшими на асфальт досками — кто знает?

Звуки тревожили его сон, но не вполне пробуждали. Если он и просыпался, его голова слишком плохо соображала, чтобы думать о произошедшем вчера — так что он просто проваливался обратно в неспокойный сон.

Наконец проснувшись, Нил обнаружил, что лежит на спине, голый и потный под солнцем, стоявшим в зените. Одеяло валялось где-то на полу.

Он вытер промокшее лицо подушкой. Потом перевернулся на бок и посмотрел на часы.

Проспал часов десять.

Он перевел взгляд на пистолет, лежавший на полке рядом с часами.

Под весом пробивавшихся из глубины сознания воспоминаний, ему захотелось еще немного поспать.

И лучше вообще не просыпаться.

Он подумал, удастся ли снова уснуть.

Нет, невозможно. Он уже окончательно проснулся. И не только проснулся, но и дрожал от ужасной смеси из страха, вины, отвращения и грусти.

«Вставай, — приказал он себе, — Будет не так плохо, если начнешь двигаться».

Он вскочил с кровати. Несмотря на стон от боли в затекших мышцах и вчерашних травмах, он не остановился. Поспешил в ванную, на полпути вспомнил про пистолет, вернулся за ним, взял оружие с полки, и вновь прошел в санузел.

Дверь он запер, но брать пистолет с собой в душ не стал.

А то еще промокнет.

И потом, мыться с пистолетом в руке — это уже чересчур.

Я не настолько параноик.

Если ублюдок не явился за последние десять часов, то уж вряд ли придет меня убивать в полпятого дня.

Что ему помешало, кстати?

Может, не смог найти мой дом. Или не смог найти транспорт.

Он может быть все еще в Брентвуде.

Или в камере полицейского участка.

Или даже мертв.

«Не утешай себя пустыми надеждами, — подумал Нил, — Ты что думаешь, этот парень поднялся после трех или четырех пулевых ранений, потом доехал от того пустыря аж до Брентвуда, избил Элизу, затащил ее из коридора в ванную, привязал там, сделал с ней вот это все, а потом свалил куда-то и тихо помер от своих ран? Ага, конечно!»

Может, подонок просто отдыхает.

Да, это казалось куда вероятнее.

Все силы, что ушли у него на расправу с Элизой, должно быть сильно его вымотали — и он залег на дно.

Но не в больницу. Он не настолько глуп. Копы его точно возьмут, если он попытается обратиться в любую больницу со своими огнестрельными ранами. Сложат два и два: кровь на месте преступления, гильзы.380 калибра там же, и пациент с ранами примерно такого же калибра. Это точно свяжут с убийством Элизы.

Нет, никакой больницы Распутину не видать. Он двинется домой, где бы его дом ни был, залатает себя самостоятельно, как сможет, и завалится спать.

«Но сегодня вполне вероятно придет за мной, — подумал Нил, — Только вряд ли до темноты».

Стоял июль и действовало летнее время — так что темнело только ближе к девяти вечера.

Нил решил, что как минимум до этого часа он в безопасности.

Закончив мыться, он быстро обтерся, аккуратно стараясь избегать ссадин на коленях и локтях.

Там уже начала формироваться корка, но раны все еще немного кровоточили и болели. Он обтер их салфетками. Белая бумага осталась мокрой, но не окрасилась. Он кинул ее в мусорную корзину.

И вспомнил про салфетки в такой же корзине в доме Элизы.

Салфетки, заляпанные его кровью и гноем.

Доказательство, что он был на месте преступления.

Надо было смыть их в унитаз — а потом обойти весь дом и стереть все свои отпечатки пальцев и обуви.

Но тогда он просто не мог адекватно соображать.

Был слишком шокирован, и взбешен, и испуган.

Это казалось слишком сложным делом, непосильной и невыполнимой задачей, да и не особенно важной.

Найти убийцу было важно. А не пытаться замести свои следы.

Но если бы ему снова представился шанс…

«Забудь, ты уже не сможешь туда вернуться» — сказал он себе.

Хотя, если тело еще не нашли…

Он повесил полотенце сушиться на поручень, поводил по подмышкам дезодорантом, затем взял в руку пистолет и открыл дверь. После жаркой, полной пара ванной, коридор показался прохладным. Как и спальня.

Он достал из комода выцветшие синие шорты и надел их.

Начав закрывать ящик, он остановился и просунул руку внутрь. Пошарив под носками, нащупал браслет.

«Оставь, — сказал он себе, — А то Марта застанет тебя с этой штукой на руке».

Он все-таки закрыл ящик, взял пистолет и пошел в гостиную. Электронные часы показывали 16:57. Через три минуты начнутся местные новости.

Он быстро сходил на кухню, взял банку Будвайзера из холодильника, вернулся в комнату и поднял пульт от телевизора.

Он нажал кнопку. Сев на диван, вскрыл банку с пивом. Сделал один глоток, затем проверил, что включен один из тех трех каналов, по которым в пять вечера показывали местные новости.

Элиза была главным сюжетом.

Ее нашли.

Нил ощутил внезапное и очень сильное желание выключить телевизор. Он не хотел это видеть, не хотел знать.

Но убедил себя, что должен смотреть.

Позади ведущей появилась фотография Элизы. Фото из прошлого. Там она выглядела совсем молоденькой, едва лет на двадцать, и была одета в купальник. Ее волосы были влажными. Она была прекрасна. Нил заскрипел зубами.

— Элитный район Брентвуд вновь был шокирован жестоким убийством. Элиза Уотерс, бывшая олимпийская чемпионка по прыжкам в воду и жена актера Винса Конрада, была найдена убитой в своем доме на улице Гринхэвен этим утром. С места передает наш корреспондент Джоди Бейн в прямом эфире.

Репортерша стояла, судя по всему, где-то на дороге у дома Элизы.

— Ужасная находка, — сообщила она, — была сделана примерно в девять часов утра сегодня, когда домработница Мария Мартинез прибыла для…

Нил дернулся от внезапного стука в дверь.

Затем узнал знакомый ритм этого стука — быстрые, легкие удары.

Марта.

— Слава богу, — пробормотал он и выключил телевизор.

— Привет, ты дома? Это я! — донесся голос из-за двери.

Он спрятал пистолет под одной из подушек дивана и встал.

— Секунду! — отозвался он. Подумал было сбегать в спальню и одеться, чтобы скрыть раны. Но Марта все равно их увидит, рано или поздно.

Нил подошел к двери, отпер щеколду и распахнул ее.

Увидев Марту, он почувствовал, как часть его боли словно отпрянула в сторону. Марта была такой свежей, и радостной, и живой.

И знакомой.

Ничего в ней не изменилось со вчерашнего вечера, кроме одежды. В прошлый раз, когда они виделись, она была одета в форму авиакомпании: синий блейзер, шелковый шарф на шее, белая блузка, синие брюки и черные кожаные туфли. Сейчас на ней была большая свободная футболка, джинсовые шорты и сандалии.