Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника» - Рабе Ютта. Страница 29
На одной из встреч в Хельсинки, состоявшейся 2 сентября 1996 года и на которую был приглашен Кари Летела, при участии коммерческого директора компании Rockwater и руководителей проекта Дэйва Карсона и Терри Джуста (оба побывали в рубке затонувшего парома), было постановлено: «Все, что делали водолазы компании под водой, было зафиксировано комиссией в трех отдельных журналах. Это позволяет перепроверить любой отдельный эпизод работ путем сличения графических записей с видеозаписями. Поэтому исключено, чтобы из видеозаписей были изъяты какие-то кадры и это осталось бы незамеченным». Высказывание симптоматичное, оно порождает уверенность в том, что представители компании располагают копиями как видеофильмов, так и журнальных записей, поскольку в противном случае им не нужно было бы делать такие заявления.
Водолазные операции проводились тремя командами по три водолаза в каждой, круглосуточно, с подводного базирования, в двух водолазных колоколах, висящих рядом с корпусом парома.
В колоколе всегда оставался один водолаз, а двое других направлялись в заранее выбранное место, где один из них работал, а второй страховал товарища. Они были облачены в защитные костюмы, снабженные шлемами, на которые крепились электрические фонарики и видеокамеры. Гелиевая дыхательная смесь, так называемый тримиксгаз, подавалась им по специальным шлангам с поверхности. Кроме того, в общей связке с этим шлангом находились кабель связи и другие кабели. Каждый водолаз получал команды и инструкции через головной телефон. Причем для каждого уха действовал свой отдельный телефон. При этом запись команд, подаваемых водолазу, велась только с телефона для определенного уха; эта запись и предназначалась для опубликования впоследствии.
При просмотре полученных видеозаписей можно ясно видеть, что водолаз реагирует совсем не так, как это можно было бы предположить при прослушивании записи подаваемых ему указаний, например, когда он быстро отворачивает голову от объектов, которые не должна увидеть общественность. Например, от картины повреждений, вызванных взрывами на автопалубе на внутренней стороне носовой рампы. В других случаях использовались автоматические устройства, ROV, например, когда предпринималась попытка провести обследование автопалубы.
Я многократно просматривала эти видеозаписи, и у меня возникло ощущение, что водолазы действовали без какого-либо определенного плана и что они даже не получали сверху никаких ориентирующих указаний. Так, там то и дело встречаются слова «сходи-ка туда или сюда». И водолаз выполнял эти указания. Однако что он должен был конкретно сделать, остается неясно.
Для меня все это выглядело нелепым спектаклем, целью которого являлось получение алиби, спектаклем, разыгрываемым для общественности и родственников погибших, чтобы потом «с чистой» совестью заявить: «По крайней мере, нами все точно было зафиксировано». Тем более удивительно после всего этого показалось мне заключение компании Rockwater: «Подъем «Эстонии» возможен».
В своей прочувствованной речи в день гибели «Эстонии» Карл Бильдт пообещал, что судно и тела погибших будут подняты как можно быстрее, но спустя два месяца об этом уже и речи не было. Наоборот, правительство попыталось как можно скорее отмежеваться от неприятной истории.
Мой партнер Кай Холмберг, финский подданный, принадлежащий к шведскому меньшинству этой страны, так объяснил мне столь странное поведение шведов: они полагают, что у них в стране абсолютная демократия. В Швеции решения должны приниматься на основе компромисса между всеми группами населения. Поскольку, однако, идеального общества не существует, а интересы и мнения многих участников этого процесса бывают совершенно различны, а подчас и просто непримиримы, то при решении многих вопросов просто невозможно достичь согласия. А это приводит к тому, что внешне кажется, что будто бы все удовлетворены, однако на самом деле многие люди живут с чувством скрытого протеста, поскольку считают, что их заставили подчиниться компромиссу. Поэтому излюбленным трюком шведов стало достижение хотя бы внешней видимости согласия, чему и служит создание различных групп расследования или анализа.
В случае с «Эстонией», когда встал вопрос о подъеме судна и тел погибших, таким согласительным органом стал совет по этике. Шведский министр транспорта Инес Уусман организовала группу, членов которой она и подобрала сама, и эти люди должны были обсудить и взвесить все за и против и в заключение дать рекомендации правительству. Членами совета стали архиепископ и церковнослужитель, двое активистов движения в защиту детей, подруга наиболее важного шведского книгоиздателя и, наконец, некий чиновник из министерства иностранных дел. Таким образом, в комиссии не был представлен ни один человек, хоть сколько-нибудь разбирающийся в морских проблемах или имеющий опыт преодоления психологических травм при катастрофах. И столь дилетантский совет решил оставить тела погибших в неприкосновенности.
Когда я прочитала это сообщение, у меня возникло ощущение, что совет полностью пренебрег чувствами, желаниями, надеждами и переживаниями родственников погибших. Напротив, совет беспощадно лишил их возможности потребовать от государства подъема тел близких. И особенно трагичным я нашла то обстоятельство, что после опубликования решения совета возникла тенденция к неуважительно-грубому попранию этих сокровенных желаний родственников. «Да соберитесь же с силами. Вы уже и так достаточно долго действовали нам на нервы вашим трауром» — именно такое заявление, казалось, стало выражением общего мнения общества. Однако своего апофеоза наплевательское отношение достигло тогда, когда Инга-Мэй Каламниус получила письмо от церковнослужителя Каролины Крук, также члена совета по этике. Госпожа Каламниус потеряла в кораблекрушении двух своих дочерей, а потому обратилась к слуге Господней с письмом, в котором просила объяснить ей, почему эта дама, будучи служительницей церкви, отклонила саму возможность подъема тел погибших. На что госпожа Крук ответила [40], что в случае подъема тел родственники будут иметь дело всего лишь со сгнившими останками и что поэтому усилия по их захоронению не оправданы. Письмо полно бестактностей и бесчувственности, и оно стало настоящим шоком для семьи Каламниус. По моему мнению, этим письмом госпожа Крук дисквалифицировала себя как духовное лицо, поскольку хотя бы церковь должна была бы поддержать в столь тонком вопросе родственников погибших.
Труп на дне моря. Снято во время водолазной экспедиции в августе 2000 года
Рекомендации совета по этике, в частности, звучат так:
1. «Эстонию» поднимать нет необходимости.
2. Следует воздержаться от подъема на поверхность, по существу, безвестных трупов.
3. Место, где затонула «Эстония», должно быть защищено и объявлено братской могилой.
4. Корабль должен быть заключен в такую оболочку, которая препятствовала бы несанкционированному проникновению внутрь него (грабителей, водолазов). Место, где лежит паром, должно постоянно охраняться.
5. Правительству рекомендуется рассмотреть вопрос об учреждении специального фонда для детей, потерявших в катастрофе родителей. Выплаты фонда должны осуществляться пожизненно.
6. Правительство в срочном порядке должно принять свои решения с тем, чтобы прекратить страдания людей, пребывающих в неизвестности о судьбе погибших родственников.
В качестве главного пункта возражений против подъема тел погибших фигурировала забота о здоровье тех, кто будет заниматься этими работами, а именно их психологическом здоровье. Кроме того, опасались нездоровой шумихи в прессе. А затем следовало последнее, очень важное положение: «За пределами судна не будет обнаружено никаких тел». Это заключение совет по этике сделал на основе информации, полученной от Йохана Франсона, его слов, сказанных на месте проведения водолазных работ. Нет сомнения, что тела он видел. Поэтому всякий должен был бы засомневаться в искренности слов Франсона, поскольку это просто невероятно, чтобы в окрестностях затонувшего судна на морском дне не было трупов, когда известно, что, прежде чем затонуть, паром перевернулся почти вверх килем.