Броненосцы Петра Великого. Части 1 и 2 (СИ) - Кун Алекс. Страница 30

Неторопливо но систематически выдавал новые устройства, и это уже никого не удивляло. Отец Агафон систематически поминал меня в проповедях, добрым как ни странно словом, так что исчадием или пособником тьмы меня не считали. Наоборот, каждая семья старалась зазвать в гости, то на крестины то еще на что. Старались в основном через Таю, так что потакая ее уговорам, весьма ласковым, часто соглашался и принимал предложения. А так как с пустыми руками в гости не ходят, приносил то лезвия для косы, которой тут не знали, обходились серпом или просто руками рвали, то еще что в хозяйстве полезного. С косой я вообще попал. Объяснив первый раз что такое я подарил, и показав как пользоваться прямо в горнице, так как на улице снег лежал, я вынужден был обещать устроить летом мастер класс по кошению. А так как мне тут уже верили безоглядно, раз сказал что будет хорошо, то так и будет, ближайшие села начали затариваться косами. Я себе живо представляю картину иду я с косой на плече а за мной толпа мужиков с нескольких деревень с косами.

Сдутый ветром со льда Двины снег навел меня на мысль, а не прокатиться ли. И через два дня появились ужасные уродцы деревянная Г-образная планка, с нижней стороны которой крепилось намертво лезвие конька а по внутренней стороне проходили три кожаных ремня, прижимающих к этому пыточному инструменту ногу в районе середины голени, сгиба стопы и конца стопы. Пряжки использовал от упряжи. Коньки получились хороши на радость. Погоняв по льду буквально пару часов в светлое время вызвал заболевание всего молодого поколения. Так что лучшим подарком ребенку любого пола стали коньки. Серийно они не выпускались, но под давлением собственных рабочих пришлось начать делать малыми партиями. Теперь на Двине каталось масса народа, если наметало снега, то площадки быстро расчищались. Уговорив покататься Таю и Надежду, Кузьма сразу составил мне компанию, втянул в эту забаву и женскую часть села. Село из богатого стало зажиточным, практически в каждой семье был кто то работающий в цехах и неплохо там зарабатывающий, так что свободного времени у всех стало больше. На работников цехов началась активная охота невест со всех окружающих деревень. Постоянно приезжали сани даже из очень дальних деревень на которых целые семьи ехали погостить к родственникам в Вавчуг или в ближайшие села. В селе и слободе стало оживленно, летом и то народу меньше было. А с другой стороны, что еще зимой делать? На меня то же открыли охоту, то ли не слыша слухов про царскую волю то ли плевали на эти слухи, но появляться где либо без свидетелей для меня становилось опасно, так что или Кузьму или Таю старался все время брать с собой. Тая стала грустная от такого наплыва невест на мою персону, она опять ни словом не делом не выражала своих опасений, но я ее уже неплохо узнал, чтобы не чувствовать таких изменений. Растормошить ее не удавалось

— Тая, прошу, не принимай так близко к сердцу эти злобные взгляды несостоявшихся невест тебе в спину.

— Мастер — меня практически все перестали звать Александром, звали только мастером, даже близкая женщина в постели, это уже как то начинало напрягать — я не пара тебе. Родовитые купцы и бояре тебя зазывают, сами к нам приезжают, дочек привозят, мешаю я тебе.

— Знаешь радость моя, ты не мешаешь мне а спасаешь от казни лютой.

— Это как? — Тая искренне удивилась, даже в кровати на локти привстала.

— Вот не было бы тебя, жил бы я много месяцев один, а тут невесты налетели, ударило бы мне мужское в голову, сам бы не заметил, как окрутили. А государь потом посмотрит, что наказ его не исполнил, осерчает и казнить может.

— Так уж и казнит — Тая легла обратно и прижалась ко мне

— Не знаю Тая, а проверять не желаю. Может и не казнит, но верить перестанет. А без доверия государя жизни мне уже не будет и дел не доверят, так что все равно получиться что казнил. — я уже сам верил в придуманную мной историю

— Мастер, да эти невесты и без венца к тебе идти согласны, а мне до них далеко. Ты мастер, человек от бога, тебе и женщина должна быть под стать.

Ну вот почему с женщинами так сложно, они всегда считают себя самыми лучшими и наверное правы, но говорят обратное и ждут, чтоб их разубеждали. Что за мазохизм такой.

— Тая, раз мне женщина должна быть под стать, так будь ей, не обращай внимание на все эти дрязги, где были они все когда мне нужна была помощь, а ты была рядом и помогала в моих начинаниях и сей час помогаешь. Неужели ты меня так плохо узнала, что думаешь я поменяю друзей на красивые личики или их родословные. Тая ты меня обижаешь.

— Прости мастер, неспокойно мне.

— Мне то же неспокойно, давай в Архангельск вдвоем съездим. Может без нас тут страсти и успокоятся.

— Спасибо тебе мастер, но у тебя дела тут, нельзя тебе.

— Знаешь что, давай-ка спи, а завтра поедем в Архангельск.

В Архангельск мы поехали только через день, Осип под такую оказию собирал обоз до Архангельска и писал письма, в том числе управляющему в его Архангельский дом.

По мере удаления от Вавчуги Тая расцветала прямо на глазах, ну и еще раскраснелась от морозов. Сани бежали ходко, но за один день все равно доехать не получилось. Обоз был тяжелый и еле шел. Ночевали прямо в санях, под толстыми шкурами. За нашей лошадью ухаживала Тая, я просто не умел и честно в этом признался.

— Мастер, неужели есть что то, чего ты не знаешь

Тая настолько искренне удивилась, что мне стало не по себе

— Тая, я многого не знаю, очень многого не удивляйся так больше, ты пугаешь меня. Все знает только бог, так по крайней мере говорят священники.

— В селе поговаривают, что ты святой — говорили она грустно ковыряясь в лошадиной сбруе и на меня не глядя.

Подошел к девушке, обнял сзади и сказал на ушко

— Тая, ты же знаешь какой я грешник, и какому разнообразному греху тебя учу — Тая покраснела еще больше, хоть я имел в виду не то о чем она подумала — что бы не говорили, ты всегда твердо должна знать, я просто человек и я горжусь этим, я не хочу быть святым и никогда им не буду. А теперь показывай что с этой скотиной делать надо, вдруг еще в жизни пригодиться.

До Архангельска доехали уже затемно и втягивались вереницей саней на двор дома Бажениных уже при свете факелов.

Утром я впервые за последние месяцы осознал, что мне никуда не надо торопиться. А Тая не пошла на заутреннюю вот это действительно сдвиг. Обозом занимались приказчики Бажениных и от меня никто ничего не хотел.

Пока светло пошли погулять по городу, в мой прошлый приезд было не до экскурсий, а посмотреть на старый Архангельск было интересно. Правда смотреть было особо не на что.

Центром города был гостиный двор, каменная крепость изломанная вдоль берега Двины на самом кончике мыса Пур-Наволок, к северу от него, вниз по течению, преобладали иностранные дворы, к югу, вверх по течению дворы русские. Самая большая плотность поселения была вокруг гостиного двора а у стен самого двора амбары лепились вообще стена к стене, непонятно как только они тут не горят ежегодно. От гостиного двора до кирхи, считающейся центром иностранных дворов было метров восемьсот, и примерно столько же в другую сторону до сальных ям, то есть пригорода Архангельска где начинали уже заниматься громкими или вонючими делами с которыми в город не пускали. Вот и получается, что раскинулся город на два километра вдоль Двины и менее километра вглубь, так как там уже начинались мхи, то есть болота.

Были еще поселения на окружающих островах в том числе соломбальская верфь, но в целом городок был крохотный по моим меркам. Ездить по нему на лошади или в санях было понтами, если конечно товар не везли. А товары везли постоянно. Глядя на суету на немногочисленных улицах казалось что горожане постоянно перепродают товар друг другу. Груженые сани сновали практически без перерывов. А у гостиного двора, куда мы с Таей неторопливо догуляли за 20 минут было вообще столпотворение. Проведя в гостином доме несколько дней в свой прошлый приезд я уже неплохо представлял его схему. Внутри за стенами с угловыми и центральными башнями было два двора, русский в южной части и немецкий в северной, разделены дворы были проходными стенами. По внутреннему периметру стен было два этажа складов и кроме этого по всей площади внутренних дворов были еще плотнее набиты амбары. Лавки тут были скорее предбанником склада, так что торговало минимум три сотни складов и лавок. Криков зазывал слышно не было, но гомон стоял постоянный. Народу было много, и кроме того приходилось постоянно смотреть под ноги, потому что лошадей и их продуктов было еще больше.