Отверженный IX: Большой проигрыш (СИ) - Опсокополос Алексис. Страница 46

— Какие планы на вечер? — спросила Мила, покончив с десертом.

— Так уже вечер, — заметил я. — Но, вообще-то, я хотел с тобой серьёзно поговорить.

— О чём?

— О будущем.

— О будущем? Да ты оптимист.

— Ну, не то чтобы прям оптимист, но да, я считаю, что у нас с тобой есть будущее. И я хочу о нём поговорить.

— Речь не о нас с тобой, Рома, — сказала Мила и улыбнулась, правда, в этот раз улыбка у неё вышла грустной.

— Безусловно, строить какие-то совсем уж конкретные или далекоидущие планы сейчас не стоит — нас ждёт война с Британией и, возможно, не только с ней. Но я надеюсь, мы победим, поэтому…

— Ну вот когда победим, тогда и будем разговаривать о будущем, — перебила меня Мила. — А сейчас давай жить настоящим. В кои веки оно у нас более менее неплохое, несмотря на весь тот бардак, что творится в мире. Вот ты меня даже на свидание пригласил впервые за три года.

— Понял, — сказал я, взял подругу за руку и улыбнулся. — Планы будем строить только на сегодняшний вечер.

— Можно и на ночь, — разрешила Мила и хитро прищурилась.

— Тогда предлагаю поехать ко мне, в мой замечательный домик в пригороде, отпустить до обеда Хеду, который уже озверел там от одиночества, и устроить вечеринку!

— Звучит как план.

— Как очень хороший план! — уточнил я. — И между прочим, у меня там на крыше есть бассейн с подсветкой, подогревом, мини-баром и джакузи!

— Бассейн с подогревом… — Мила театрально всплеснула руками. — Ну какая девушка сможет отказаться от такого предложения? Я просто должна посмотреть на это чудо!

Глава 19

Кабинет кесаря Романова в его родовом имении озаряли яркие красные и малиновые вспышки — прямо в центре комнаты формировался пространственный портал. Как только портал был полностью готов, из него вышел Александр Петрович. Он посмотрел на часы, которые показывали половину двенадцатого, и на лежавший на полу артефакт — маяк, оставленный Даной.

Портальный маяк вдовы кагана Абылая едва заметно светился, давая понять, что функционирует, но не более того. А ведь Александр Петрович и Дана договорились встретиться ровно в одиннадцать тридцать.

Кесарь хотел прибыть домой заранее, но смог лишь точно к назначенному времени, а вот Дана, судя по всему, задерживалась. Александр Петрович прошёл к бару, достал из него бокал и бутылку коньяка. Собрание с руководителями силовых ведомств, из-за которого кесарь чуть не опоздал, отняло много сил и нервов, и Романов решил, что пятьдесят граммов выдержанного крепкого напитка он заслужил.

Наполнив бокал на треть, Александр Петрович уселся в своё любимое кресло, сделал глоток, откинулся на спинку и закрыл глаза. В последние дни кесарь работал на износ — почти всё время он проводил в своей администрации или в рабочих поездках. Он и ночевал на работе — спал по два часа в день в специально отведённой для этого комнате, совмещённой с его кабинетом.

Домой Романов выбирался лишь раз в три дня. Реже было нельзя, ведь в имении находился родовой источник, без помощи которого Александр Петрович уже бы давно выдохся и физически, и эмоционально. Источник спасал кесаря — раз в три дня Романов приходил к нему заряжаться энергией и силой. Чтобы после этого ещё три дня работать по двадцать два часа в сутки. Впрочем, и этого времени катастрофически не хватало, чтобы осуществить всё то, что запланировал кесарь.

А сейчас он просто сидел в кресле с бокалом коньяка и никуда не торопился. Это было настолько забытое ощущение, что Александр Петрович почувствовал себя неуютно. Усмехнулся и сделал ещё глоток.

Романов решил подождать до полудня, но успел ещё всего лишь разок приложиться к бокалу, как оставленный Даной маяк начал ярко светиться и заискрился — запустился процесс установки портальных врат.

На всякий случай кесарь наложил на себя защиту — раз гостья опаздывала, значить что-то пошло не так. Стоило подстраховаться.

Примерно через полминуты врата были готовы, и ещё через полминуты из них вышла Дана.

— Здравствуй, Саша! Всё хорошо! — выпалила вдова кагана, предвосхищая напрашивающиеся вопросы. — Карим ни с того ни с чего захотел поговорить с Айсулу за час до моего отправления сюда. Сам понимаешь, я должна была дождаться, когда она вернётся, и убедиться, что это ничтожество не захочет ещё и со мной поговорить.

— Это хорошо, что всё хорошо, — сказал Романов, встал с кресла, посмотрел на часы и добавил: — У нас есть ещё пятнадцать минут. Выпьешь чего-нибудь?

— Нет, благодарю, — ответила Дана. — Лучше я тебе расскажу о наших новостях.

— С радостью послушаю, но сначала скажи, как Айсулу? Держится?

— А что ей остаётся? Переживает, конечно, боится, что ей придётся выйти за этого выродка, но держится.

— Ты не сказала ей, что свадьбы точно не будет?

— Это было бы рискованно. Карим и его менталисты постоянно следят за мной и Айсулу. И если я могу закрыться так, что никто не вскроет мою защиту, то девочка пока не владеет такими навыками. Её страх перед возможной свадьбой усыпляет бдительность Карима. Мне ужасно жаль, что приходится подвергать этому дочь, но рисковать нам нельзя.

— Ты права, рисковать нельзя, — согласился Романов. — И ты делаешь всё правильно.

— Я надеюсь, что это уже скоро закончится. Постоянно представляю, как предатель в итоге ответит за все свои выходки, и это придаёт мне сил.

— Ответит, обязательно ответит. И, полагаю, что скоро. Всё идёт к тому.

— И, возможно, идёт намного быстрее, чем ты думаешь, — заметила Дана.

— Это ты переходишь к тем самым обещанным новостям? — спросил Александр Петрович.

— Да. Я не знаю точно, что происходит, но, похоже, Карим готовится к войне. Ты же помнишь Бахытжана, моего старшего брата?

— Конечно, помню.

— Когда мой отец отошёл от дел, Бахытжан стал главой нашего рода. Три дня назад его и глав всех остальных родов собрал Сырлыбай.

— Авторитет Карима недостаточно велик, и он, опасаясь, что по его призыву соберутся не все, попросил будущего тестя помочь? Хитрый ход.

— Да, хитрый, — согласилась Дана. — Только вот Карима на том собрании не было.

— Неужто Сырлыбай задумал сместить непопулярного кагана? — удивился Александр Петрович. — Интересно играет.

— Или всё-таки помогает ему удержаться у власти. Карима многие не любят, и что самое для него ужасное — не уважают. Сырлыбая тоже мало кто любит, но уважают его все. Даже я, хотя он всегда был оппонентом Абылая и, можно сказать, непримиримым противником. Мне кажется, дело не в том, что призыв Карима многие главы родов могли проигнорировать, а в том, что информацию, которую сообщил всем Сырлыбай, будь она получена от Карима, восприняли бы по-другому.

— Что за информация?

— Сырлыбай объявил собравшимся, что каганат в опасности, что совсем скоро начнётся война, и к ней надо активно готовиться.

— А с кем он собрался воевать? — поинтересовался Романов.

— С Россией и с Китаем, — ответила Дана.

— Вот оно как. С Россией, значит.

— Сырлыбай сказал, что ты нападёшь на каганат в ближайшее время.

— В ближайшее? Хорошо, что ты меня предупредила, а то я и не знал, что у меня такие планы, — усмехнувшись, произнёс кесарь. — Войны, конечно, не избежать, но вот именно с каганатом я воевать не собирался, и всё ещё надеюсь, что удастся избежать этого сценария.

— Знал бы ты, как я на это надеюсь.

— Представляю. Но, похоже, у кого-то совсем другие надежды и планы, и он решил поторопить события.

— И этот кто-то не Карим и не Сырлыбай, — догадалась Дана.

— Верно! — подтвердил Романов. — Ты мне расскажешь, что решили на том собрании?

— Решили, что перед угрозой вторжения надо отбросить внутренние распри и всем вместе готовиться к войне.

— Ну если Сырлыбаю удалось убедить всех в неизбежности войны, то это вполне разумное решение.

— Он особо и не убеждал. Бахытжан сказал, что все главы родов восприняли эту информацию, как нечто неизбежное.