Зверское убийство. Тайна Люка Эббота - Гослинг Паула. Страница 6

Она стояла к нему спиной, и Марк не мог понять ее реакции.

— Это те люди, что сейчас наверху: кабинет министров, промышленники, люди искусства… — добавил он.

— То есть это будет салон?

— Что ты сказала?

Она повернулась к нему, и он, к своему облегчению, увидел, что до нее дошел желаемый смысл слов. Более того, внезапно его идея вдохновила ее.

— В наполеоновскую эпоху во Франции женщины из высшего света часто держали салоны, где встречались и могли поговорить знаменитости. Некоторые из этих хозяек салонов и сами стали впоследствии знамениты: например, мадам де Сталь, и та… другая… ах нет, она была чьей-то любовницей или моделью или что-то в этом роде. Так ты это имел в виду?

— Вероятно, да. Большей частью это будет происходить во время уик-энда, а в остальное время дом будет в нашем распоряжении, да в придачу прислуга… так что жизнь для нас станет гораздо лучше, чем была. Мы просто будем больше развлекаться, а в остальном нам это ничем не грозит.

— Твоему отчиму это бы не понравилось.

Марк покачал головой:

— В действительности это была идея Бэзила. Она пришла к нему случайно, но я сразу увидел в ней большие возможности. Мы с ним немного поговорили об этом.

— И Бэзил одобрил эту идею? — мать была поражена.

— Конечно. Бог мой, ты же знаешь, как он привязан к дому: даже больше, чем мы с тобой. Он боготворит каждый гвоздь, каждую дверную ручку — иногда я даже тайком заставал его за тем, что он гладит рукой камни дома. И говорит с ними, — тон Марка сделался вкрадчивым.

— Не смеши меня. — Но мать почти улыбалась. Она находила энтузиазм своего второго мужа по поводу Пи-кок Мэнор очаровательным и трогательным. Она была совершенно уверена, что это — отражение его любви к ней.

— Ты понимаешь, что я имею в виду. Он говорит, что стоит приложить все усилия, использовать любую возможность, чтобы только не потерять дом. И он прав. Но мы теряем дом, мама. И мы потеряем его: я вынужден буду его продать, если не изыщу другого пути. И помни: это мой дом.

— Ты не можешь продать его без моего ведома, Марк!

— Могу, мама. Но я лучше использую другой путь. — У него была цель запугать ее, и по выражению ее лица он понял, что достиг желаемого. Он встал и подошел к окну, чтобы поглядеть на нестриженную лужайку внизу. — В любом случае я благодарен Бэзилу за поддержку, даже если это не дело, а слова.

— Он старается добыть для нас денег…

— Весьма безуспешно. Давай посмотрим правде в глаза: он хороший малый, но не слишком искушен в бизнесе.

— То же самое можно сказать и о тебе, мой дорогой мальчик. — Голос ее был сладок, но на лице было жесткое выражение, и Марк понял, что зашел слишком далеко. Нельзя было критиковать ее драгоценного второго мужа: это могло свести на нет все переговоры.

— Бэзил будет также очень полезен в этом деле, — продолжал с легким отчаянием Марк. — Он прекрасно выглядит, играет в гольф и теннис, люди его хорошо принимают. Это действительно так.

— Конечно, он бывает принят в любом приличном обществе, — нетерпеливо сказала мать. — Не стоит повторяться, чтобы убедить меня, милый мой. Я рассмотрю твою идейку. Может быть, она не так плоха, как показалось на первый взгляд.

Марк внутренне поморщился при слове «идейка» относительно плана, который он вынашивал весь предыдущий год: плана превращения Пикок Мэнор в коммерческий центр и, конечно, в источник дохода. Осторожно, постепенно, — но в источник дохода.

Дом был идеально расположен: с Лондоном его связывало прямое железнодорожное сообщение. Расписание поездов, правда, оставляло желать лучшего: всего-то четыре поезда в одном направлении — и четыре в обратном за сутки, но они ходили и утром, и вечером, а это было удобно. Сеть такси также простиралась на пять миль от города, и со всех четырех сторон поместье окружали хорошие дороги. Правда, у Мартус Бридж обычно возникала пробка — но Пикок Мэнор был от всего этого далек. То есть это было идеальное место для отдыха усталых бизнесменов.

Марк планировал устроить небольшую площадку для гольфа вдобавок к теннисным кортам, а те, в свою очередь, нуждались в обустройстве. Может быть, можно было бы даже устроить в погребах, которые совершенно не использовались, столы для пинг-понга. Однако он предусмотрительно придержал сейчас язык насчет этих «усовершенствований» и перешел сразу к делу.

— Я полагаю, что на нашем Центре мы могли бы заработать уйму денег, а кроме того, сделать наш Пикок Мэнор знаменитым. По крайней мере, дело нужно поставить на хорошую финансовую основу. А когда мы накопим достаточно капитала — мы свернем это мероприятие. (Только через мой труп, — мысленно добавил он.)

— Покажи-ка мне еще раз эти планы, — сказала мать. — Я имею в виду те, что касаются спален.

— Сию минуту, они у меня, — охотно отозвался Марк.

Улыбаясь про себя, мать последовала за Марком в его кабинет. Она делала вид, что затея не стоит и внимания, и ей самой — лишь бы только успокоить Марка. А завтра она еще раз заглянет в это чертово завещание.

Глава 4

Последний визит Дженифер был в новый квартал, к Трейси Болдуин и ее новорожденному ребенку по имени Патрик, который, по ее словам, «неважно себя чувствовал ночью».

Однако по ее приходе сразу же выяснилось, что новорожденный излучает сытость и довольство здорового младенца. Этого, правда, нельзя было сказать о его матери, которая выглядела бледной и усталой. Дженифер осторожно задавала вопросы, делая тем временем пометки для себя. Трейси призналась, что ребенок физически изматывает ее, поэтому она утром накричала на него, испугав его довольно сильно — так же, как и себя самою. В этом и состояла причина волнения.

Дженифер усмехнулась:

— Я рада слышать это: приливы злости вполне нормальны. Если молодая мать говорит врачу, что иногда готова сбросить ребенка с лестницы, то врач знает, что с нею все будет в порядке. Нас, врачей, должны беспокоить те, кто устает с детьми, однако уверяет, что «все в порядке». Вот эти матери могут однажды сделать действительно нечто ужасное. С приходом в дом новорожденного ничего действительно «в порядке» в доме остаться не может. Дети — эгоистичны, досаждающие родителям маленькие существа. Вы же разозлились бы, если бы кто-то из взрослых начал вести себя подобным образом, правда?

— Вероятно, да, — Трейси кинула на Дженифер застенчивый взгляд. — Иногда он так досаждает Фреду, что тот просто хлопает дверью и пропадает где-то часами. Фред говорит, что от крика младенца он начинает сходить с ума, и это так и есть. Прошлым вечером у Фреда глаза стали просто ненормальными, и он ходил и говорил, как робот. Затем ушел и пропал на несколько часов. То, что вы сказали про матерей, действительно и для отцов тоже?

Наверное, она вызвала ее только для того, чтобы спросить об этом, подумала Дженифер. Ребенок был явно здоров и в порядке. Бедняжка, она напугана собственным мужем. Дженифер это было очень знакомо. Поэтому она сочувствовала Трейси, успокаивала ее — но мысленно сделала памятку о том, чтобы проверить Фреда Болдуина на признаки неуравновешенности: нельзя было подвергать мать и ребенка риску.

— Конечно, отцы тоже впадают в бешенство и отчаяние. Но ведь ваш муж убегает из дому — вместо того, чтобы пытаться причинить вред ребенку? Таким образом он избавляется от своего гнева, он расходует свою злобную энергию. Я полагаю, с его стороны это оптимальное решение. Воображаю, как часто вам хочется сделать то же самое — уйти куда-нибудь. Я права? — И она пристально посмотрела на девушку. После минуты молчания Трейси Болдуин вспыхнула и кивнула.

— Я однажды так и сделала — и позволила ему подержать ребенка. Когда я пришла, они оба мирно спали на софе, а телевизор работал, не выключенный.

— И никто не был в обиде, — улыбнулась Дженифер. — Не волнуйтесь: я вижу, что вы — хорошая мать. И у вас прекрасный, здоровый малыш. Подозреваю, что его беспокойство ночью вызвано тем, что режется первый зуб. Я дам вам рецепт для облегчения боли у ребенка. Иногда мне кажется, что родители страдают от первых зубов более, чем сами дети. Но если вы думаете, что зубы прорежутся — и все проблемы пройдут, посмотрите, как он будет жевать все подряд с зубами! Дети грызут все, вплоть до мебели: совсем как щенки.