Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник] - Беркли Джон. Страница 53

…В течение двадцати минут Малькольм чихал, пыхтел, ворчал, толкал, тянул и тряс дверь и даже бил в ярости по замку своим удостоверением, но все безрезультатно… В конце концов пластиковая оболочка треснула, а само удостоверение, выскользнув из нее, провалилось через щель внутрь закрытой квартиры.

Потерпев неудачу, Малькольм разозлился. Он поднялся с пола, чтобы размять затекшие ноги. «Если до сих пор никто не потревожил меня, — подумал он, — то и более громкий шум вряд ли привлечет чье-либо внимание». Малькольм с силой ударил ногой по двери, вложив в удар ярость, страх и разочарование, накопившиеся в нем за этот день. Замки и двери в доме «Маунт ройял армс», как это оказалось, были не лучших образцов. Домовладельцы брали невысокую плату за аренду квартир и поэтому качество отделки и оборудования помещений здания полностью соответствовало ее низкому уровню. Дверь квартиры № 413 распахнулась внутрь, спружинила, ударившись об ограничитель, и откачнулась обратно. Малькольм задержал ее рукой, и тихо прикрыл за собой. Подняв с пола свое удостоверение, Малькольм прошел в комнату и подошел к кровати…

…Поскольку они располагали временем, им не требовалось притворяться и применять в отношении Хейдеггера «мягкие» методы. Они и не утруждали себя этим. Если бы Малькольм приподнял край пижамной куртки, он увидел бы сильные кровоподтеки, которые остаются от безжалостных ударов в низ живота, особенно если жертва предрасположена к быстрому появлению на коже синяков. Лицо трупа было иссиня-черным. В комнате стоял тяжелый запах.

Малькольм тупо смотрел на труп. Хотя он не очень-то разбирался в судебной медицине, он тем не менее знал, что подобная стадия разложения наступает не в течение двух-трех часов с момента наступления смерти, а за более длительный период. Значит, Хейдеггер был убит раньше других. Значит, они пришли сюда не после того, как обнаружили, что его нет на работе, а еще до налета на здание общества? Малькольм ничего не мог понять.

Правый рукав пижамной куртки Хейдеггера лежал на полу. Малькольм подумал, что вряд ли он был оторван в ходе схватки. Приподняв покрывало, он внимательно исследовал руку Хейдеггера. На ее внутренней стороне он обнаружил крохотную ранку, как будто от укуса насекомого. Припомнив посещения студенческого медпункта, Малькольм определил, что ранка осталась от неуклюже сделанного укола. «Они накачали его каким-то препаратом, наверное, для того, чтобы заставить говорить», — подумал он. Но о чем? Малькольм не мог ответить на этот вопрос. Он начал осматривать комнату, как вдруг вспомнил об отпечатках пальцев. Достав из кармана носовой платок, он вытер все предметы, которых мог коснуться, включая внешнюю сторону двери. На захламленном комоде он нашел пару пыльных перчаток для игры в ручной мяч. Они были слишком маленького размера, но пальцы, по крайней мере, закрывали.

После того, как Малькольм исследовал ящики комода, он осмотрел стенной шкаф. На верхней полке он обнаружил конверт, туго набитый денежными купюрами в пятьдесят и сто долларов. Он не стал тратить время, чтобы пересчитать деньги, на глаз определив, что там лежало, по меньшей мере, тысяч десять.

Малькольм в недоумении опустился на стул, заваленный одеждой. Это как-то не укладывалось в его сознании. Бывший алкоголик, бухгалтер, который проповедовал преимущества хранения денег в сберегательных кассах, человек, панически боявшийся грабителей, — и открыто держит такую огромную сумму в стенном шкафу! Нет, это было выше всякого понимания. Малькольм взглянул на труп. «По крайней мере, — подумал он, — Хейдеггеру эти деньги больше не понадобятся». Он засунул конверт с деньгами в карман брюк. Оглядевшись в последний раз, осторожно открыл дверь, спустился по лестнице и на углу улицы сел в автобус, направлявшийся в центр города…

Малькольм понимал, что первая задача, которую он должен решить, состоит в том, как уйти от преследователей. Теперь их, по крайней мере, две группы: люди из ведомства и те, которые совершили нападение на общество. И те, и другие знали, как он выглядит. Поэтому в первую очередь ему необходимо изменить внешность.

Вывеска в парикмахерской гласила: «У нас вам не придется ждать». На этот раз реклама не подвела и точно соответствовала истинному положению вещей.

Малькольм, стоя лицом к стене, снял и свернул пиджак. Перед тем, как усесться в кресло, он незаметно засунул пистолет внутрь свертка. И потом в течение всей процедуры ни на секунду не отрывал взгляда от пиджака.

— Что будем делать, молодой человек? — Седовласый парикмахер с вожделением пощелкал ножницами.

Малькольм не колебался ни секунды. Он хорошо знал, как много может значить новая прическа.

— Подстригите меня покороче. Но все-таки чуть-чуть длиннее, чем солдатский «ежик». Ну, чтобы волосы лежали, а не торчали дыбом.

— Эге, да ведь это будет совсем новый стиль для вас, — изумился парикмахер и воткнул вилку электрической машинки в розетку.

— Да, я знаю.

— Скажите, молодой человек, а вы интересуетесь бейсболом? Я-то очень. Прочитал статью в сегодняшней «Вашингтон пост» о команде «Ориолз», весенних тренировках и о том, как этот парень мыслит их проводить…

Малькольм взглянул в зеркало. На него смотрело лицо, которое в последний раз он видел лет пять назад.

Следующей его остановкой был магазин военных товаров «Санни». Малькольм знал, что хорошая маскировка начинается с правильного подхода к самой идее.

Вместе с тем, он также понимал, что вспомогательные средства для ее осуществления имеют решающее значение. Он перекопал все имевшиеся в магазине запасы верхней одежды, пока, наконец, не нашел форменную армейскую куртку с нашивками, которая вполне подошла ему по размеру. Нашивка над левым нагрудным карманом свидетельствовала, что фамилия бывшего владельца куртки была Эванс. На левом плече красовались эмблема с трехцветным орлом и вышитые золотом на черном фоне слова «Воздушный десант». Малькольм понял, что стал теперь ветераном 101-й воздушно-десантной дивизии. Он купил также синие джинсы и пару довольно дорогих солдатских башмаков (15 долларов, с гарантией, что они побывали в боевых действиях во Вьетнаме) и сразу же переоделся во все это. Кроме того, он приобрел нижнее белье, дешевый свитер, черные перчатки для автомобиля, носки, безопасную бритву и зубную щетку.

Когда он вышел из магазина с пакетом под мышкой, он зашагал хорошо размеренным и четким шагом — такой неестественно прямой «солдатской» походкой, будто аршин проглотил. Малькольм с вызовом поглядывал на проходивших мимо девушек. Через пять кварталов он почувствовал, что ему необходимо передохнуть, и вошел в один из бесчисленных ресторанчиков «Хот шоп».

— Можно мне чашечку кофе и пачку сигарет? — спросил Малькольм, растягивая слова, как это делают на Юге.

Официантка и глазом не моргнула, услышав его только что приобретенный «южный говор». Она принесла кофе и сигареты. Малькольм сел, закурил и попытался обдумать, что же делать дальше…

Две девушки сидели за столиком за низкой перегородкой позади Малькольма.

Сила привычки заставила его прислушаться к их разговору.

— Значит, ты никуда не поедешь на каникулы?

— Нет. Я решила остаться дома и две недели побыть одной, закрывшись от всего мира.

— Так ты сойдешь с ума.

— Возможно. Но не пытайся звонить мне и интересоваться, как идут у меня дела в этом плане, по всей вероятности, я даже и к телефону не буду подходить.

Другая девушка рассмеялась:

— А что, если позвонит какой-нибудь шикарный мужчина и захочет повидать тебя?

Ее подружка презрительно фыркнула:

— Тогда ему придется подождать две недели. Я хочу хорошенько отдохнуть.

— Ну, что же, это твое дело. Ты решительно не пойдешь поужинать сегодня с нами?

— Нет, спасибо, мне действительно неохота, Энн. Вот сейчас выпью кофе и поеду домой. И начиная с этого момента, мне не нужно будет никуда торопиться в течение целых двух недель.

— Ну что ж, Уэнди, тогда наслаждайся одиночеством.