Измена. Развод. Смерть (СИ) - Казанцева Елена Анатольевна. Страница 40

— Что думаешь делать с бизнесом? — в глазах Льва загорается хищный огонек.

— Продавать, ты же сам сказал, что мне его не потянуть, — глаза Льва горят хищно.

— Продай мне, выкуплю у тебя вместе с долгами, — Лев ведет носом, как волк, который почуял добычу.

— Ты же знаешь, что в права наследования я вступлю только через шесть месяцев, осталось пять из них.

— Продай свою долю, — Лев напрягся.

— Лев, давай не будем спешить, — пытаюсь уговорить партнера. — Мне надо с адвокатом посоветоваться.

— С Рашидом? Хочешь, я сам переговорю, аудит назначим.

— Лев, к чему спешка?

— Я в твоей фирме никто и звать меня никак, в своей я директор, Василиса. Тут тендеры неплохие подвернулись, Эдик — дебил, просрёт все, — ноздри у Льва раздуваются, и я понимаю, что не просто неплохие тендеры, а очень неплохие. От жирного куска мой партнер не откажется.

— Давай я дам тебе доверенность на ведение дел, пока я лежу в больнице, ты сам будешь всем управлять.

— Василис, подумай над продажей, пока фирма не ушла на дно, я тебе заплачу хорошие деньги…

Я лежу в больнице в раздираемая противоречивыми чувствами. У меня бизнес, который пошёл в разнос, на носу свадьба, к которой я не готова, а тут еще и суд должен состояться.

А мне из больницы даже на день выйти не дают.

Что делать?

И к кому бы я не обратилась, слышу в ответ только «мы сами все решим».

Меня все бесит и хочется кидаться во всех разными предметами.

Вечером заглядывает ко мне Богдан вместе с улыбающейся Верой.

— Завтра наша свадьба, — я чуть с койки не упала.

— Как завтра? — заикаясь, спрашиваю у Богдана.

— Я перенес дату, — смеется он.

— Так что завтра с утра к тебе придет визажист и парикмахер, а я принесу платье, — Вера улыбается мне. — Не смотри так, я разрешила. Положительные эмоции тебе просто необходимы.

— А как же свадьба? Ее же надо было готовить, — переживаю я. — Заказать ресторан.

— Ой, Васька, скучная ты, мы уже все сделали, — машет рукой Вера.

— Василис, — обнимает меня Богдан. — Мы решили, что тебе нельзя нервничать.

Вот от этих слов я еще больше нервничать начинаю. Меня просто потряхивает, как я нервничаю.

— Мы все сделали, ресторан заказан, — гладит по спине меня Богдан.

— Ты даже можешь ночевать одну ночь вне палаты, — кивает головой Вера. — Я надеюсь, что Богдан не устроит тебе очень горячую ночь, сексом заниматься можно, но без гимнастических упражнений.

Я становлюсь красного цвета, как свекла, и зло зыркаю на Верку. Вот ведь знает, что я стесняюсь говорить о сексе при большом скоплении народа. А тут еще и Рашид в палату заглянул. На меня сегодня просто ажиотажный спрос.

Но действительно суматоха начался на следующий день. Когда в десять утра в мою палату ввалились визажист, портниха и парикмахер.

Вера не прогадала, она выбрала именно такое платье, какое выбрала бы и я. Красивое платье цвета шампанского, в меру пышное, но не похожее на торт, с оголенными плечами. К платью прилагались длинные рукава, которые одевались отдельно. Его даже подгонять не пришлось. Мои пепельные волосы парикмахер уложила в красивые локоны и воткнула в них кучу маленьких цветочков, похожих на цветы сакуры. С макияжем мы тоже сильно мудрить не стали. Сделали его не слишком ярким, выделив лишь мои глаза.

— Ой, едрить твой корень….украл бы тебя, — только и смог произнести Рашид, ввалившись в мою обитель. — Ну, я друг жениха, не могу себе позволить покуситься на его невесту.

Он смешно разводит руками и смеется. А в дверях уже топчется Вера.

— Какая ты красивая, — утирает слезу моя подруга и сует мне букет невесты в руки.

Меня грузят в машину к Рашиду, Вера с Володькой едут позади нас на своей.

Богдан в гордом одиночестве ждал нас на крыльце ЗАГСа. Уж не знаю, какими он там кочерыжками и танцами с бубном уговаривал сотрудников этого учреждения, но нам сделали внеплановую праздничную регистрацию. Да и зарегистрировали брак раньше, чем это должно было быть по очереди.

— Ты у меня самая красивая невеста, — прошептал мне на ушко Богдан, когда я вышла из машины.

— Ты у меня самый красивый жених, — только и смогла произнести я в ответ.

Мои друзья постарались на славу. После регистрации у нас был самый шикарный ресторан. На верхнем этаже самого большого небоскреба мы сидели: я, Богдан, Владимир с Верой и Лев.

И я поняла, как мало у меня действительно близких друзей, а родни нет совсем.

А впереди у меня долгие разбирательства в судах.

Глава тридцатая

Свадьба на Кипре была пока отложена на неопределенное время. С меня так и не сняли запрет на выезд. Поэтому с родственниками на Кипре и в Греции нам приходится общаться по интернету. У Богдана оказалось очень большая родня, с трудом запоминаю их имена, а уж по фамилиям всех и не упомню. Одно запомнила точно, что отца у Богдана зовут Димитрис, а его родную сестру Стефания, а еще у него две кузины: Леокадия и Мелисса. В остальной родне путаюсь. Кажется у Стефании две дочери, которые приходятся кузинами Богдану.

Родственники очень радуются за нас с Богданом и готовят нам шумную свадьбу на Кипре. Вот только Богдан пока обходит стороной дату, когда же эта свадьба состоится.

Впереди у нас первое судебное заседание.

Я жду его с содроганием, чем ближе подходит дата, тем больше я волнуюсь.

Но в назначенный день Богдан звонит: Привет, родная. Сегодня на заседании ты можешь не присутствовать. Его проведут без тебя. Вера правильно составила медицинские документы.

Я сначала выдыхаю, потом начинаю нервничать, временами меня накрывает паника такая, что я готова выйти в окно. Но приходит Вера и, быстро разобравшись в моем настрое, тут же ставит мне укол. И остаток дня я просто сплю.

Краем уха слышу шум, кто-то возле моей двери громко говорит, потом раздается смех, шёпот и снова взрыв смеха.

С трудом разлепляю глаза. В окна видно закат, видимо, я проспала весь день. С трудом шевелюсь и встаю.

— Ты проснулась, — ко мне в палату заглядывает довольное Верино лицо.

— Что ты мне вколола, я как сурок сплю и сплю, — злобно бормочу я, хотя со стороны скорее напоминаю дохлую мышку, которая из последних сил шевелит лапками.

— Привет, родная, — ко мне заглядывает Богдан, и я оживаю, с надеждой смотрю на него.

— Как суд? — спрашиваю, а сама отслеживаю мимику лица, но он беззаботно улыбается.

— Все хорошо, обвинения с тебя сняты, суд принял во внимание экспертизу, — Богдан садится ко мне на кровать и обнимает меня. — Ты бы слышала Екатерину, она так орала, обзывала всех, пыталась ударить полицейского, за неуважение к суду ее приговорили к двум месяцем, и так как еще по одному делу она проходит пока свидетельницей, то время перед судом проведет в СИЗО.

— Господи, Катя совсем мозгами отбитая?

— Нам это на руку, так мы ее пока посадить не могли, очень боялись, что она кинется в бега. Тем более, что у нее есть в кого. Ее матушка сидела за воровство, проституцию и грабеж.

— Как Наталья могла такую девку протолкнуть суррогатной мамой Стасу?

— Одела, причесала, научила правильно говорить, сделала из нее вполне приличную девицу, Стас твой не бог, по базам не пробивал родственников.

— Она действительно родственница Наталье?

— Да. Они двоюродные сестры.

— Какой ужас, так и не скажешь.

— Почему не скажешь? Первая ходка у матери Екатерины за проституцию и сутенерство, а продала она свою родную сестру, мать Натальи.

— Господи, да что за семейка то такая, друг друга продают. Нату мать продала тоже. Мерзкая семья.

— Это их дела. А мы должны выиграть у них второе дело. И у меня даже есть мысль как.

Но рассказывать подробности Богдан мне не стал. Весь вечер он смешил меня, делился подробностями своих дел, рассказывал о себе. Мне было тепло и хорошо рядом с ним.

Тревога отступила. Я верила, что меня оправдают.