Обреченный трон (ЛП) - Пекхам Каролайн. Страница 6
— Из чего? — спросила она холодным тоном.
— Из теней, Рокси, тебе нужно освободиться от них, тебе нужно…
— Зачем мне это делать? — презрительно спросила она. — Тени приносят мне больше удовольствия, чем ты можешь себе представить. Они питают мою душу и крадут мою боль. Может, тебе стоит подумать о том, чтобы присоединиться ко мне в них?
— Присоединиться к тебе? — усмехнулся я. — Девушка, которую я люблю, никогда бы…
Она внезапно шагнула вперед, ее рука прижалась к моей груди прямо над сердцем, когда мы стояли с ней лицом к лицу на ступеньках.
— Эта боль, которую ты чувствуешь, не обязательно должна управлять тобой, — сказала она, придвинувшись так близко, что ее губы почти коснулись моих, но взгляд ее глаз был полым, бездонным, пустым. — Ты можешь присоединиться ко мне в темноте. У нас может быть все.
— А как насчет любви? — пробормотал я, и мои руки скользнули вокруг ее талии, я притянул ее ближе к себе, желая удержать, пока не заставлю ее вернуться навсегда.
— Я люблю только своего короля, — вздохнула она.
— Нет, — яростно прорычал я, отрицая ее слова всеми фибрами своего существа. — Ты не любишь его. Ты никогда не полюбишь его.
Темный смех вырвался у нее, когда моя хватка на ней усилилась, и из ее руки, прижатой к моей груди, вырвался поток силы, тени врезались в меня, отбросили назад к тяжелым дверям в передней части дома и прижали меня к месту.
— Дай мне знать, если передумаешь, — пренебрежительно сказала Рокси, отвернулась и продолжила подниматься по лестнице к покоям моего отца, не оглядываясь назад.
Тени прижимали меня к дверям еще долго после того, как она ушла, а когда она отпустила меня, ее уже не было.
Я искал ее по всему дому, но она снова исчезла. И я снова ощутил ее потерю, так же остро, как в ту ночь, когда ее похитили. А может быть, даже сильнее. Потому что до сих пор у меня была надежда, что я смогу спасти ее, как только найду. А теперь я опасаюсь, смогу ли когда-нибудь вернуть ее.
Ксавьер
— Мальчик, — голос отца был твердым и резким, доносившийся из его кабинета и заставлявший ужас прорезать дыру в моей груди.
Я поставил чемодан на место, поправил рубашку и вздохнул, подходя к двери. Теперь я мог пройти через все. Я вот-вот отправлюсь в Академию Зодиака, и моя магия пробудится. Жду не дождусь. Прошлой ночью я проспал в общей сложности три часа и весь день ждал этого момента. Но сейчас наступила ночь. Звезды проснулись, и скоро моя магия тоже пробудится.
Я толкнул дверь и поднял подбородок, чтобы встретиться взглядом с человеком, от которого у меня по конечностям пробежали мурашки страха. После всего, что он сделал, в моем сердце не осталось ни капли любви к нему. Трудно вспомнить время, когда я действительно любил его. Возможно, восхищение, благоговение, уважение — до тех пор, пока я не осознал, что он не заслуживает ничего из этого. Но любая неприязнь, которую я испытывал к нему, превратилась в сильную ненависть после всего, что он сделал, жизней, которые он разрушил, и тех, которые он все еще планировал разрушить.
Он был одет в сшитый на заказ костюм, его широкие плечи подчеркивал приталенный пиджак, а светлые волосы были убраны назад и идеально уложены. Он встал из-за стола, поднявшись во весь свой внушительный рост.
— Закрой дверь, — приказал он, и в горле у меня застряло режущее острие, когда я захлопнул ее с резким щелчком, эхом отозвавшимся в моем черепе.
Отец двинулся вокруг стола, глядя на меня с нескрываемым отвращением.
— Ты понимаешь, куда дует ветер, не так ли, мальчик? — спросил он опасным рыком, но продолжил, прежде чем я успел понять, что он имеет в виду. — Трон в моих руках, я стану королем Солярии. И это делает тебя очень привлекательным для студентов Академии Зодиака. Мне выкрутили руки, чтобы я разрешил тебе учиться, но не недооценивай мое влияние на тебя, даже когда ты больше не будешь находиться под этой крышей.
Я стиснул челюсти, не давая языку произнести ни одного глупого слова. Я не намереваюсь испытывать его сегодня. Не тогда, когда свобода так близка, что я могу услышать, как она выкрикивает мое проклятое имя.
Отец продолжил:
— Ты не будешь высовываться, и пресса едва узнает о твоем существовании. Ты не будешь давать интервью, если я тебе этого не скажу, не будешь вызывать шумиху, не говоря уже о скандалах. И ты будешь приезжать домой, когда я этого потребую, это ясно?
— Да, отец. — Я склонил голову, изображая хорошую маленькую пешку. Я просто хотел уйти. Единственной проблемой была мама. Она пришла ко мне прошлой ночью, заставив поклясться, что я буду строить свою жизнь в школе, что я не буду беспокоиться о ней. Но как я могу это сделать? Оставить ее здесь невыносимо. У меня тупо нет выбора.
— Хорошо, — сказал он пренебрежительно. — Иди вниз, Порция возьмет небольшое интервью для Целестиал Таймс перед нашим отъездом. Я объявлю о твоих Элементах и Доме прессе после того, как закончится твое Пробуждение, и тогда не будет больше внимания к моему никчемному, запасному сыну.
Я чопорно кивнул, отвернулся с горько-сладкой пощечиной на лице, все еще жалящей мою щеку, и вышел за дверь, его тяжелое присутствие следовало за мной. Я схватил чемодан и понес его вниз, где меня ждал носильщик, готовый забрать его у меня. Дариус уже вернулся в Зодиак несколько дней назад, настаивая на том, что ему нужно начать заниматься, и отец отпустил его, потому что всегда хотел, чтобы его особенный Наследник был впереди. Однако я знал лучше. Дариус сам сказал мне, что отправится на охоту за Нимфами с другими Наследниками и Дарси Вега. Он рассказывал мне об их охоте все лето, так что я жил, слушая его рассказы. Я мечтал присоединиться к ним, это звучало как что-то из одной из моих игр на Xbox. Настоящее живое приключение. А теперь и во мне пробуждается магия, и, возможно, пройдет совсем немного времени, и я действительно смогу помочь. Хотя в глубине души я понимаю, что мне еще многому предстоит научиться, прежде чем я смогу быть полезен. И все же…
Голоса доносились с крыльца, входная дверь была полуоткрыта, и рука отца внезапно опустилась мне на плечо, когда он вывел меня на улицу. Когда я поднял на него глаза, то увидел, что он улыбается одной из своих фальшивых улыбок, зубы на виду, а в глазах светится приличная попытка гордости. Я натянул свою собственную улыбку, которая была такой же фальшивой, и мы вышли на улицу, где пресса расставила несколько фонарей напротив крыльца, а мама болтала с Порцией в струящемся зеленом платье.
— А вот и мужчина этого часа! — воскликнула Порция, ее светлые волосы подпрыгивали, когда она спешила по ступенькам ко мне. — Ты выглядишь великолепно, Ксавьер. Давай сделаем несколько фотографий с твоими родителями. — Она поставила меня между ними, и они оба придвинулись поближе, когда фотограф начал снимать. Я с ухмылкой посмотрел на маму, и она подмигнула мне, что согрело мое сердце.
Когда съемка была закончена, Порция спросила меня о моих чувствах по поводу пробуждения и начала учебы, и я дал волю бурлящим внутри меня эмоциям по поводу всего этого. Потому что я был чертовски рад. Звезды были чертовски рады этому. И когда я закончил рассказывать ей об этом, моя челюсть болела от того, как старательно я улыбался.
— Это нечестно! — закричала Клара откуда-то из дома, и лицо отца стало грозовым.
— Извините, — отрывисто сказал он, и Порция отмахнулась от него, но обменялась с фотографом коротким взглядом, который говорил, что ей чертовски любопытно.
— Иди возьми пальто, Ксавьер, — подбодрила мама, ее глаза были встревожены. — Нам лучше поскорее отправиться в путь.
— Да, конечно, я не буду вас больше задерживать, — извиняющимся тоном сказала Порция, начиная собирать свои вещи.
Я незаметно вернулся в дом, пока мама начала вести с ней светскую беседу чуть громче, чем нужно, и закрыл за собой дверь. Клара стояла на лестнице, вокруг нее клубился плащ из теней, руки она положила на бедра. Тори стояла рядом с моим отцом в красном атласном платье и смотрела на него с ласковым выражением лица, от которого у меня по коже поползли мурашки. Я даже не мог выразить, насколько был зол из-за того, что мой отец сделал с Тори. Я не видел ее со дня рождения Дариуса и понятия не имел, где он ее держит. Теперь он выводит ее, как собаку на поводке. Это было чертовски отвратительно.