Императорская охота (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 28

Женщина кивнула, одернула подол платья, и они направились в жилое крыло. За ними последовала и бабушка, оставив нас в гостиной вдвоем.

— Наслышана о разбирательстве по вашему делу, мастер Чехов, — начала Свиридова, когда Софья Яковлевна покинула гостиную. — Мне очень жаль.

Я прошел к столу, сел в одно из кресел.

— Благодарю. Надеюсь, дело быстро разрешится, и я смогу продолжить практику.

Свиридова замялась, а затем произнесла:

— Ситуация серьезная, Павел Филиппович. Вы нарушили адвокатскую этику, и теперь вашему нанимателю грозит каторжный срок.

— Я сделал это непреднамеренно, — возразил я, и гостья лукаво улыбнулась:

— В уложении нет разделения, на умысел и неосторожность, мастер Чехов. Да и скидок практикантам комиссия не предоставит.

— Но… — продолжил я, внимательно глядя на Свиридову.

Девушка удивленно подняла бровь:

— Но? — переспросила она, и я вздохнул:

— Обычно после такой речи следует «но». И предложение, от которого сложно отказаться.

Девушка закусила губу, подбирая слова. А затем произнесла:

— От вас невозможно что-то скрыть, Павел Филиппович.

— Итак, что за предложение? — полюбопытствовал я, догадываясь, что хочет сказать мне Свиридова.

— Протекцию, — просто ответила Елена Анатольевна. — Я замолвлю за вас словечко и пообещаю, что под руководством опытного наставника, начинающий адвокат больше не допустит таких ошибок. А вы перейдете в мой кабинет. До конца практики вы будете наемным работником, а после поступления в институт подпишем партнерское соглашение.

Я усмехнулся:

— И вместе, мы опутаем город своими щупальцами как спрут?

— Ну зачем так саркастично? — удивилась Свиридова. — Вы очень талантливы. Признаться, я впервые вижу человека с такой блестящей практикой. И со мной вы можете выйти на новый уровень. Не консультировать простолюдинов и бастардов. Для вас откроются дороги к крупнейшим промышленникам Империи, дворянским семьям и крупным гильдиям. И заработок там будет исчисляться уже десятками тысяч.

Я кивнул:

— Понимаю. Но, видите ли, в чем дело, Елена Анатольевна. Кто-то должен консультировать простолюдинов и бастардов.

Девушка недовольно поморщилась:

— Не понимаю этой тяги к мало оплачиваемым делам, — фыркнула она.

Я развел руками:

— Такой вот я странный человек. Если это все — прошу меня простить. Сегодняшний день выдался очень уж утомительным. А завтра в полдень будет заседание, на которое мне нужно явиться со свежей головой.

Свиридова кивнула:

— Понимаю. Мне тоже придется посетить на завтрашнее разбирательство.

Я удивленно вскинул брови:

— Вот как? Вы заседаете в большом жюри?

— Нет, — покачала головой гостья. — Я зарегистрирована как свидетель, вызванный на разбирательство вашим отцом.

Я промолчал, удивленно глядя на сидевшую передо мной девушку. Если Елена Анатольевна не лукавила, дело принимало скверный оборот. Потому что, согласившись дать показания против семьи Мининых, Свиридова оказывала нашей семье услугу. В отличие от Нечаевой, которая, по сути, чужими руками убирала обидчика. Возможно, отец на время забыл про свою ненависть к Зимину и как-то договорился с кустодием, который присутствовал при конфликте. Но по этому поводу я не переживал. А вот Свиридова…

— Ладно, мне пора.

Голос Елены Анатольевны вырвал меня из раздумий. Девушка встала с кресла, заправила прядь волос за ухо и уточнила:

— Не проводите меня?

Я кивнул, и мы направились к двери.

— Ну, до завтра, Павел Филиппович, — произнесла гостья, когда мы уже стояли на пороге, рядом с открытой дверью.

— До завтра, — повторил я, и девушка вышла из дома. Я же затворил за ней дверь, и направился в спальню.

День и правда выдался очень уж утомительным. И сил хватило только на то, чтобы наполнить небольшую ванну горячей водой и забраться в нее. И лежать, пока не станет холодно.

Подняться из воды получилось с трудом. И едва я добрел до кровати, а голова коснулась подушки, как я тут же провалился в глубокий сон.

Проснулся я от стука в дверь. И удивился, что в комнате уже светло.

— Павел Филиппович, завтрак уже на столе, — послышался из-за двери голос бабушки.

Я сел на матрасе:

— Иду.

Потер ладонями лицо, прогоняя остатки сна. Вставать не хотелось. Но я пересилил себя, поднялся с кровати и зашлепал в ванную.

Сегодня отец не стал прогревать воду своей стихией и в резервуаре была лишь холодная. Она мигом прогнала остатки сна и придала бодрости. Я наскоро привел себя в порядок, вернулся в комнату, оделся и спустился в гостиную.

Все уже собрались за столом, на котором стоял пузатый самовар. В комнате пахло мятой и травами.

— Доброе утро, — произнёс я, проходя к столу.

— Доброе, — с улыбкой поприветствовала меня мачеха. — Как вчера поговорили со Свиридовой?

— Нормально, — односложно ответил я и сел в кресло.

Отец нахмурился и хотел было что-то сказать, но в этот момент, в дверь постучали. Я покосился в сторону входа, привстал было из кресла, чтобы встретить гостей, но бабушка меня опередила:

— Я открою, — произнесла она и встала из-за стола. Направилась к порогу Я только вздохнул и покачал головой. Взял заварник и налил в чашку густой отвар, который разбавил кипятком.

Послышались голоса, которые показались мне смутно знакомыми. А затем, дверь захлопнулась. И я только в недоумении покачал головой.

Завтрак прошел в тяжелом молчании. Рисовая каша хоть и была вкусной, но каждая ложка казалась лишней. И я постарался поскорее доесть свою порцию. Отодвинул пустую тарелку, встал из-за стола, поблагодарил собравшихся. Затем отнес посуду на кухню, где наскоро ее вымыл. Все же тут не было слуг и стоило убирать за собой самостоятельно. Мне стало любопытно, будет ли отец мыть за собой посуду или поручит это своей ядовитой супруге. Но ждать, чтобы выяснить «кто в доме хозяин» я не стал. Быстро покинул гостиную и вышел наружу.

На улице было тепло. И я полной грудью вдохнул свежий воздух. Взглянул на часы. Десять утра. До заседания оставалась еще пара часов. Кстати, где бабушка? Она не появлялась в доме с тех пор, как вышла из-за стола.

В душе шевельнулось неприятное ощущение. Я осмотрелся по сторонам, ища глазами Софью Яковлевну. И нигде не мог найти бабушку. Спустился с крыльца, медленно направился к воротам. И почти столкнулся с княгиней, когда уже подошел к створкам.

— Вот ты где, — вздохнул я, когда женщина вошла в ворота.

Чехова нахмурилась. С тревогой уточнила:

— Что-то случилось?

— Нет. Просто ты вышла встретить гостей и пропала.

Бабушка тепло улыбнулась:

— Все хорошо. Появились кое-какие дела. Идем в дом. Пора готовиться к заседанию.

— Ты знала, что Свиридова выступит свидетелем? — уточнил я, пока мы шли к крыльцу.

— Конечно, — с удивлением ответила Чехова. — Списки были поданы вместе с жалобой.

— А Зимин?

— Мастер Палач, — поправила меня Софья Яковлевна. — Но да. Он тоже в том самом списке.

Мы поднялись по крыльцу и вошли в дом.

— Выходит, про Свиридову не знал только я, — задумчиво протянул я.

Софья Яковлевна удивленно подняла бровь:

— Тебя это беспокоит?

— Не хочу быть должен их семье.

— О, по этому поводу можешь не переживать, — успокоила меня бабушка. — Твой отец заключал сделку. Ему за нее и платить.

Я с облегчением вздохнул:

— Хоть что-то радует, — пробормотал я.

Время до заседания пролетело очень быстро. Я подготовился, привел себя в порядок, и в начале двенадцатого вышел из кабинета, в котором бабушка собрала все документы.

Все уже ждали мая в гостиной. И едва я остановился на пороге, отец недовольно поджал губы:

— Опаздываете, Павел Филиппович. На прием к Императору лучше приходить заранее.

— Значит, пойду чуть быстрее, — не остался в долгу я.

— Хватит, — оборвала бабушка начинающуюся перепалку. — Идемте.