Императорская охота (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 7

— Понятно. А у меня есть выбор?

— Ты получил не приглашение. По сути, это приказ. Если решишь пренебречь им, то нанесешь оскорбление нашему императору.

— И ты тоже бывала на этой охоте?

— Конечно, — медленно кивнула женщина. — И с некоторого времени я могу игнорировать подобные приглашения.

Я задумался буквально на пару мгновений и выпалил:

— Тот случай, когда ты подняла кладбище и спасла…

— Мне удалось показать Императору, что я очень полезна, — перебила меня бабушка. — И взамен оказанной услуги я дала себе право не посещать это мероприятие.

— И отдалиться от двора, — догадался я.

Женщина не смогла остаться на месте и встала на ноги. Она прошлась по комнате и вернулась, встав за спинку своего кресла и сложив на нем руки.

— Я имею уникальное право на свободу. И это благость, которую я заслужила. Мне бы хотелось, чтобы и ты сумел остаться без обременений.

— О чем речь? — не понял я.

— Любой правитель был бы счастлив заполучить некроманта в свою свиту. Приказать нам никто не посмеет. Даже Император. А вот уговорить, прельстить…

Я понятливо кивнул.

— Не говори ему «нет». Даже некромант не может себе позволить отказать ему открыто. А вот заслужить право…

— Мне придется поднимать кладбище? — мрачно уточнил я.

— Однажды — наверняка придется сделать что-то подобное, — не стала успокаивать меня бабушка. — Но я надеюсь, что все обойдется. И ты сумеешь справиться без крайних мер.

— И как мне принести эту клятву? — я потер ладони, пытаясь согреть заледеневшие пальцы. — Нужен нож? Кровь? Или…

— Все же не надо тебе было читать те романы про волшебников из других миров, — нервно хмыкнула женщина.

Она протянула мне руку, и я подошел к ней, взявшись за тонкие пальцы — такие же холодные как мои. Мы оказались в центре комнаты, на полу которой я в детстве любил лежать и смотреть в потолок. Бабушка пробормотала что-то и внезапно под ногами вспыхнули письмена. Я никогда не видел подобного и дернулся, пытаясь отойти. Но княгиня сжала мою ладонь крепче. Мне пришлось заставить себя остаться на месте.

— Просто повторяй за мной, — попросила она, заглядывая в мои глаза. — Слово в слово.

— Хорошо.

Софья Яковлевна принялась говорить медленно и монотонно. И если бы это был кто-то другой, я никогда не стал повторять этих слов.

— Клянусь всей кровью и костьми, каждым своим вдохом и выдохом, каждой мыслью быть верным данному слову. Клянусь не говорить посторонним о том, что происходит на императорской охоте и не говорить о ней за пределами того места, где она происходит, исключая обращения новопризванных.

Я повторял каждое слово, ощущая, как на плечи опускалось что-то тяжелое. Что-то вязкое проникало в мои легкие. Язык каменел и мысли текли медленно.

— … душа моя будет проклята, если я открою тайны императорской охоты посторонним, — доносился до моих ушей собственный голос.

Когда я закончил говорить, силы оставили меня и колени ослабли. Но я все же смог дойти до кресла и опуститься в него.

Бабушка тотчас поднесла мне чашку с остывающим чаем. Я выпил его за несколько больших глотков и вернул посуду на столик.

— Клятвы забирают много сил. Но сейчас тебе станет легче, — княгиня вновь плеснула в чашку отвар, и я подозрительно покосился на чайник.

— Что за состав?

— Ничего дурного, — возмутилась женщина. — Тут липа, некоторые ягоды, лесные цветы…

— То есть ты не скажешь, — резюмировал я.

— Этот напиток не стоит пить часто. Он слишком бодрящий, но к нему можно привыкнуть.

— Хорошо, — я откинулся на спинку и вздохнул. — И когда же ты начнешь посвящать меня в эту тайну, которая требует клятвы души? Кстати, неужто никто, случайно, не проболтался?

— Ритуал связывает твой язык. Ты, конечно, можешь преодолеть это, но для подобного понадобится титаническое напряжение сознания. И полное отсутствие инстинкта самосохранения.

— Понятно, — кивнул я и понял, что ужасно голоден. Потому я подвинул к себе блюдо с пирожками и принялся их есть.

Бабушка терпеливо ждала, когда я смогу прожевать угощение и начала говорить.

— В нашем мире есть свои законы. Мы аристократы. Высокорожденные. Люди, которые рождены править. Такова воля Искупителя.

При его упоминании княгиня странно скривила губы, словно и сама не верила в то, что говорила. Но тут же тряхнула головой и продолжила:

— Но над нами стоит Император. И ему приходится нелегко.

— Конечно, — скептически хмыкнул я.

— Именно, — строго перебила меня бабушка. — Ты хоть на секунду представь, каково ему занимать пост, который обязывает его беречь целостность Империи и жизни тех, кто эту империю держит на своих плечах. Мы держим его трон, Павел Филиппович. Вся его власть зависит от того, насколько лояльны к нему аристократы. Нас надо держать в подчинении, но не передавить. Иначе кто-то может решить, что «батюшке пора на пенсию». И затянутый шелковый шнурок на шее станет для него самым простым исходом. Император должен быть сильным, но при этом угодным тем, кем он правит.

— Простолюдинам тоже? — я поднял бровь.

— Они не грозят его престолу, — отмахнулась Чехова. — Никогда обладающие вилами не скинут с трона того, кто владеет стихией и правит аристократами, которые также одарены свыше. Попыток бунтов и мятежей было много. И ни один не увенчался успехом. Даже движение социалистов обречено на провал.

— Понимаю, — нервно ответил я, надеясь на скорое продолжение разговора.

— Мы готовы подчиняться избранному, если он будет давать нам справедливое правление.

— Справедливость? — я не выдержал и поднялся на ноги, чтобы пройтись по комнате. Однако тут же покачнулся и сел обратно в кресло.

— Император разрешает наши споры. И для этого есть Императорская охота. Это споры, решаемые Императором лично. Которые часто могут закончиться боем.

— Ты про дуэли?

— Эти игры для молодых и горячих, — ответила женщина. — Каждую дуэль контролируют старшие в роду. И никто не позволит ей зайти дальше, чем следует.

— На поединках гибнут, — напомнил я.

— Но не наследники и не главы родов, — тут же резонно ответила бабушка. — Ты считаешь, что это случайность? Когда ситуация требует прилюдно пустить кровь — та проливается. Простолюдины ликуют, видя, что аристократы тоже смертны. Людям нужны зрелища.

— И в чем подвох?

— Ты не глуп, Павел. И уже понял, что у всего этого есть обратная сторона. Между аристократами возникают настоящие войны. Мы хищники, и правила соблюдаем только до определенной степени. Когда мы жаждем крови, мы ее получаем. И никто не может встать на пути сильных, которые решили убить.

— И при чем тут императорская охота? — спросил я охрипшим голосом.

— Потому что часто она заканчивается поединками между одаренными. Когда спор заходит в тупик, и однозначное решение вынести сложно. Когда откупиться и решить проблемы миром не получается, император созывает на арену враждующие стороны, секундантов и свидетелей. И вдали от простолюдинов и ненужных глаз вершатся судьбы целых семей.

— Охота на самом деле это бои насмерть? — недоверчиво уточнил я.

— Именно. Не до первой крови, мой мальчик. Нет. Это бои насмерть. И в этот раз на арену выйдет весь род Чеховых.

— Мы не свидетели?

— Нет. Мы сторона, которая жаждет справедливости. Жалобу подал твой отец. И император согласился с ее необходимостью. И если переговоры зайдут в тупик, нам придется пролить кровь сами или наших обидчиков. Игры закончились, Павел Филиппович.

— Филипп нашел тех, кто пытался меня взорвать?

— Он нашел тех, кто был готов добить нас, посчитав слабыми. Мы должны показать силу и дать понять, что никто не смеет сомневаться в наших возможностях.

Княгиня подошла к камину, над которым висел семейный портрет и взглянула на изображение. С полотна на нас взирал крепкий мужчина с мрачным лицом, который обнимал женщину с темными волосами.

— Твой дед тоже однажды получил приглашение. И мы бились с ним плечом к плечу. В ту ночь мы доказали, что два человека могут уничтожить целый род. Мы позволили смениться четырем парам соперников. Император объявил нас победителями. Он не мог поступить иначе. Тогда семья Щедриных перестала существовать. А все их имущество движимое и недвижимое, все посты и должности перешли нам по праву.