Где исчезают корабли (СИ) - Ангелов Августин. Страница 46

Испанские поселенцы и наладили гончарное производство из местной глины. Взяв с собой двоих бойцов женской роты, которая вместе с несколькими морскими пехотинцами, выздоравливающими после ранений, и составляла все силы базы, пока остальные воевали на переднем крае, Яровой на телеге, запряженной гнедой лошадью, выехал в сторону мангрового болота, на краю которого за пределами военной базы стоял дом горшечника. Вот только испанский гончар не хотел просто так отдавать свои сосуды. И Яровому пришлось раскошелиться, даже заплатить ему серебряными рублями, скупив все горшки и кувшины, которые у гончара имелись. А их в гончарной мастерской оказалось больше сотни.

Но, пока доставили все эти керамические изделия, да пока наполняли каждый из них горючей жидкостью, затыкая деревянными пробками, подогнанными по размеру и уплотненными смолой, оснащая заодно фитилями, да пока грузили на борт аэростата-дирижабля, да пока сам летательный аппарат, в котором топлива почти не осталось, заправили с помощью длинного шланга и насоса, прошло слишком много времени. И, когда они, зарядив бортовой пулемет новой лентой из оставшихся скудных боезапасов базы, отправились в обратный путь по воздуху, солнце уже садилось за горизонт.

Пока летели, Смирнов и Михалевич делились впечатлениями. Их очень удивило, что советскую нефтебазу, оказывается, охраняют не только морпехи и испанские милиционеры, а еще и местные девушки.

— Удивительное дело! Никогда раньше не подумал бы, что эти маленькие азиатки с раскосыми глазками способны сделаться бойцами! — удивлялся Михалевич.

Яровой объяснил:

— Мне Тимур Рашидов с «Богини» еще давненько рассказал, что во время войны во Вьетнаме против американских империалистов у вьетнамских партизан имелись «шиньонные батальоны», целиком состоящие из женщин. И они сражались очень даже героически. А еще он мне кино показывал на своем ноутбуке про наших советских зенитчиц, воевавших в Карелии. «Тихие зори», кажется, называется фильм. Вот я и взял все это себе на заметку. А здесь, на Нефтяном, начал потихоньку девчат выкупать из рабства у местных богачей. Так и собрал за пару лет половину роты. Просто не было у меня никакого персонала для тыловой службы. И девки тут очень пригодились. Первым делом, конечно, учил их русскому языку.

— Знаем мы, чему ты их там первым делом учил. Небось, как правильно на кровати располагаться в разных позах, — хохотнул Смирнов.

— Ага, отличный гарем Федя себе завел, половину роты! Вот это ловко воспользовался служебным положением, ничего не скажешь! — поддержал Михалевич командира воздушного корабля, давясь от смеха.

Но, Федор не смутился, ответив:

— Все-то вы на «это самое» переводите. А я, на самом деле, пытаюсь из местных девок бойцов воспитать. Воинскую дисциплину им прививаю. С оружием обращаться учу. Да и вообще, начал я это все не от хорошей жизни, а потому что никаких тыловиков мне не выделили. Нефтебаза же требует не только охраны, но обслуживания и снабжения. Так вот, девчата у меня и еду для бойцов готовят, и фельдшерам в медпункте помогают, и территорию в чистоте содержат, и форму шьют, потому что шить уже научились иголками и нитками, да и кройку ткани ножницами освоили. А ткань я у малайских пиратов покупал, через посредничество этих же девчонок. Ведь многие из них здесь родились и знают почти каждую собаку на острове. Постоянно возили малайские пираты в здешний порт на продажу разные трофейные товары, даже китайский шелк, захваченный у купцов. Жаль, что погибли они в сегодняшней битве. Я с их предводителем был неплохо знаком.

— И что, если враги полезут, то и стрелять твои девки будут, что ли? — с сомнением в голосе спросил Смирнов.

Яровой ответил:

— Будут. Они и охранную службу нести умеют. Кстати, на постах эти девушки гораздо меньше отвлекаются и реже засыпают, чем наши парни. Проверено уже. А стреляют они из револьверных ружей не хуже тех же испанских милиционеров. Во время стычек с местными многих врагов поубивали, кто пытался периметр штурмовать.

— Ну и девки у тебя! Просто «ворошиловские стрелки» какие-то, — протянул Смирнов.

Федор перевел разговор на другую тему:

— Это сейчас у меня со здешним султаном отношения наладились. А до этого война настоящая шла на острове. А знаете, почему прекратилась?

— Даже не представляю, — сказал Смирнов.

— А потому, что постепенно перебили мы большую часть дружины правителя Таракана. Вот и дошло до него, что лучше жить с нами в мире и согласии, — объяснил Федор.

Темнота на Таракане наступала очень быстро. Времени сумерек почти не было. И адмирал Саравак уже приказал своим войскам готовиться к атаке на южный фланг, когда в темнеющем небе снова показался проклятый летающий мешок, подсвеченный последними лучами закатного солнца. Он летел с северной стороны острова, вынырнув из-за деревьев. И ничего хорошего от такого огромного серого мешка, приближающегося по небу, ждать не приходилось. Потому Сабах Саравак не стал дожидаться полной темноты, а отдал приказ сулунгам атаковать раньше, чем предполагал до этого момента.

Ночь наступала быстро. И в наступающей темноте тысячи босых воинов с холодным оружием двинулись вдоль пляжа на юг по направлению к мысу. Выполняя приказ своего адмирала, они наступали тихо, не произнося боевых кличей и даже не зажигая факелов. Крупные южные звезды, показавшиеся на ясном небе и набирающие силу свечения по мере того, как темнота сгущалась, освещали пути. А все сулунги с детства умели охотиться, рыбачить и ориентироваться ночью. В отличие от многих других народов, темноты они не боялись.

Саравак бросил свое войско в атаку, поскольку думал, что в темноте летающий мешок уже не найдет их. Но, едва передовой отряд сокрушил первый неприятельский заслон, как сверху ударил ослепительный луч света. Никогда ничего подобного сулунги еще не видели. И на какой-то момент они застыли, удивленные. Тут же на воинов передового отряда, сгрудившихся возле заслона, представляющего собой насыпь из камней и песка, полетели глиняные горшки и кувшины с горящими фитилями. Падая, эти сосуды из обожженной глины разбивались, образуя горящие лужи, которые вскоре, разгоревшись, запылали уже яркими кострами по всему пляжу, лишая атаку скрытности. К тому же, те воины, на кого попадали огненные брызги, горели заживо, своими криками боли подстегивая панику в войске.

В этой обстановке адмиралу пришлось не полагаться на младших командиров, а взять командование на себя. Промедление грозило потерей управления. Поняв, что терять ему больше нечего, Сабах Саравак выскочил к вражескому заслону. Выхватив свою саблю и подняв ее над собой, он закричал громким командирским голосом:

— Вперед, сулунги! К победе! За султана Буддимана!

И, проявив завидную прыть, пожилой адмирал начал карабкаться на насыпь, которую воздвигли защитники острова на пути от пляжа к южному мысу. А босоногие пехотинцы и моряки, увидев доблесть своего адмирала, презирающего смерть, кинулись всей толпой вперед под вражеские пули. Опередив своего военачальника, они ворвались в окопы испанских стрелков. Несмотря на то, что испанцы не прекращали стрелять до самого конца, убив и ранив человек пятьдесят, рассвирепевшие сулунги порубили их всех клинками в короткой схватке.

Вскоре первый заслон на пути к столице острова был успешно взят. Но, проклятый летающий мешок и не собирался оставлять их в покое. Яркий световой луч продолжал шарить по пляжу. Когда он остановился на том месте, где атакующие устроили резню заслону испанской милиции, сверху застрочил пулемет, и новая партия керамических сосудов с зажигательной смесью полетела вниз.

Глава 32

Несмотря на то, что два десятка испанских милиционеров, которые пытались сдержать натиск сулунгов, погибли, они смогли на несколько минут задержать атаку. И «Красный буревестник», прилетевший на выручку с небольшим опозданием, хоть и не сумел помешать воинам Сулу расправиться с передовым заслоном защитников острова, но все-таки добрался по воздуху до места боя, зависнув над импровизированным оборонительным валом и поливая сверху атакующих пулеметными очередями. Под ним в лучах прожекторов бурлило самое ядро авангарда вражеского войска. Под пулями, сыплющимися сверху на узком участке, где оборонительный вал заслона отсекал мыс от пляжа по краю болота, армия вторжения с каждой минутой все больше превращалась в паникующую толпу. Этому поспособствовали глиняные горшки с горючей смесью, которые буквально перегородили перешеек кострами, и через эти огненные препятствия атакующие боялись лезть.