Где исчезают корабли (СИ) - Ангелов Августин. Страница 9

Встреча с испанской эскадрой прошла вполне предсказуемо. Какими бы упрямыми ни были испанские моряки, но жить им всем тоже хотелось. Тем более, что условия сдачи советской стороной предлагались довольно мягкие. И, на самом деле, никаких особенно суровых мер не принимали ни к кому, кроме настоящих преступников и зачинщиков бунтов. Наоборот, всех испанцев, попавших в плен, после фильтрационных мероприятий старались ассимилировать на острове. Рабочие руки на Советском очень ценились, островное народное хозяйство бурно развивалось, и всем находилась работа. Причем, она оплачивалась серебром. Все пленные, прошедшие через фильтрационные мероприятия, в обязательном порядке выучивали еще в фильтрационном лагере русский язык на начальном уровне и проходили идеологическую обработку о вреде монархии и необходимости социалистического пути развития для прогресса человечества.

Самые лояльные испанцы, сдавшие экзамен, получали статус условно-освобожденного иностранного поселенца, который предполагал некоторое поражение в правах, невозможность участвовать в общественной жизни и занимать ответственные должности. Но, право на работу у таких людей никто не отнимал. Наоборот, где-то работать было необходимо, иначе грозило возвращение в трудовой фильтрационный лагерь. А там трудиться заставляли бесплатно. Потому ни одного праздно шатающегося бродяги в городе Дальнесоветске, который разросся вокруг бухты Социалистической, не имелось. Здесь жили по принципу: кто не работает, тот не ест. Или питается баландой в трудовом лагере, но и там работать надо, только принудительно. Потому каждый условно-освобожденный старался держаться за ту работу, которую ему предоставили при выходе за пределы лагеря вместе со справкой об освобождении.

Условное освобождение ставило испанцев в равное положение с необразованными коренными жителями острова, с которыми давно уже советские моряки установили вполне дружеские отношения, элементарно купив расположение местных вождей из касты чаморри красивыми украшениями, вытащенными из запасников с захваченными сокровищами Френсиса Дрейка. Да и блестящие серебряные монеты туземное население тоже очень быстро полюбило. С кастой садовников ахаотов и с рыбаками из касты матуа постепенно сложились мирные и взаимовыгодные коммерческие отношения. А главный вождь из правящей касты чаморри Ках-Элеха, который оказался совсем не дураком, продал за сундук серебра советским властям не только разрешение на отлов и использование по своему усмотрению диких людей из касты маначан, а еще и все те дикие земли в глубине острова, поросшие джунглями, где эти маначане прятались от остальных чаморро.

И вскоре советские экспедиции, отправленные в дикие земли маначан, выкупленные советским правительством, начали пригонять в городок мужчин и женщин работоспособного возраста. Они, конечно, не хотели идти и боялись, переживали культурный шок, но, когда оказывались в фильтрационном лагере, то быстро понимали, что белые люди совсем не собираются издеваться над ними, а всех пытаются накормить, вылечить, обеспечить жильем, обучить своей работе и своему языку. И уже через пару лет сформировалась прослойка из талантливых местных, которые быстро выучивали не только русский язык, но еще и испанский, работая вместе с пленными.

Рабочие из условно-освобожденных пленных испанцев поначалу чувствовали себя наравне с этими маначанами, получая на две трети меньше средней по острову зарплаты в шестьдесят серебряных рублей. На двадцать рублей, конечно, разгуляться было нельзя, а получалось только влачить существование в общественной ночлежке, питаясь в общественной столовой и кое-как дотягивая от получки до получки. Но, такая жизнь подходила лишь самым ленивым и глупым. У остальных пленных поселенцев было, куда стремиться. Система материальных стимулов, разработанная контр-адмиралом, народным комиссаром промышленности, сельского хозяйства и просвещения Арсеном Саркисяном, которого испанцы между собой называли «каудильо», поощряла испанцев делать карьеру.

Лояльным рабочим, которые ударно трудились, начальники выдавали направление в школу рабочей молодежи, где их обязательно усиленно обучали русскому языку и за год преподавали прикладную основу программы начальной советской школы. Тем, кто успешно сдавал экзамены, сразу, при предъявлении аттестата о начальном образовании на рабочем месте, поднимали зарплату вдвое. А, если человек проявлял рвение и интерес к общественной работе, то ему бесплатно выдавали участок земли в десять соток, который он клялся защищать, присягая красному знамени. И с этого момента поселенец получал советское гражданство, становясь полноправным жителем Марианской ССР. К этому статусу стремились многие из пленных испанцев, наблюдая каждый день вокруг себя достижения социализма.

По сравнению с тем, что окружало пленников в их родной Испании или в ее колониях, жизнь на острове Советский казалась гораздо привлекательнее. Не только из-за того, что строились заводы, имелись невиданные раннее удобства и горел электрический свет, а даже по ценам. Если лейтенант испанской пехоты получал месячное жалование до восьмидесяти реалов, то есть 80 небольших монеток из серебра по три с половиной грамма диаметром в два сантиметра, или около двух тысяч медных монеток мараведи, то на острове Советском простой разнорабочий без квалификации получал больше по весу серебра в южносоветских 10 граммовых рублях диаметром почти три сантиметра, чеканящихся монетным двором Марианской ССР.

При этом, цены на все товары были ниже испанских. Например, если в Андалузии приличная порция мяса с овощным гарниром или тарелка супа вроде наваристой мясной солянки, чем вполне можно было наесться, стоила полтора реала, то в общественных столовых Дальнесоветска подобное сытное блюдо можно было съесть, заплатив 1 рубль за абонемент на 5 порций. Таким образом, если рассматривать стоимость в граммах серебра, то порция еды обходилась в Испании больше, чем в два раза дороже, хотя, по весу серебра три испанских реала, за которые можно было купить всего две порции подобной пищи, превосходили южносоветский рубль всего на половину грамма. Покупательная способность рубля была значительно выше, как и зарплаты. И умные испанцы очень быстро это понимали. В подобной привлекательной денежной политике, конечно, была несомненная заслуга председателя госбанка, главного казначея и директора монетного двора Абрама Альтмана, но и рука Соловьева, как наркома экономики, тоже чувствовалась.

Потребление росло. И у всех людей имелся стимул зарабатывать больше, продвигаясь по карьерной лестнице. К тому же, все возможности для этого имелись. Профессиональное обучение техническим специальностям организовывалось пока непосредственно на производстве в связи с отсутствием специальных учебных заведений. Кто проявлял какие-либо таланты, тот рос и в карьере, и в зарплате, и в уровне жизни. Накопив достаточно денег честным трудом, можно было открыть собственное дело. Например, торговую лавку, таверну или ремесленную мастерскую. Работать на самого себя никто не запрещал. Но, в таком случае, предстояло согласовывать свою деятельность с наркоматом экономики, а также самостоятельно платить налоги в государственную казну, в то время, как наемные рабочие никаких налогов не платили. С них удерживались только профсоюзные или комсомольские сборы, либо взносы в партийную кассу.

А еще простым испанцам очень нравилось, что в Марианской ССР не существовало никаких сословных ограничений, не имелось ни единого дворянина, и все друг для друга были просто товарищами. Потому тех испанцев, которые проявляли заинтересованность самосовершенствоваться, мало что ограничивало. Однажды присягнув красному знамени, они постепенно становились полноправными жителями острова, такими же советскими людьми, как и другие. Но, советскому руководству этого было мало. Хотелось использовать испанцев еще и в качестве наемников, подобно тому, как вполне успешно с самого начала удавалось использовать англичан Френсиса Дрейка. Вот только сложность состояла в том, что испанцы другим испанцам врагами не были, в отличие от головорезов Дрейка. И они вряд ли подняли бы оружие против своих же соотечественников. И потому необходимо было внедрить в их сознание революционную антимонархическую идеологию. Для этой цели Соловьевым и была разработана операция под кодовым названием «Кастро». На начальном этапе с помощью полковника госбезопасности Давыдова, который и предложил идею взять за образец для испанцев кубинских революционеров, была завербована агент «Сеньорита», то есть Настя Белецкая, которая, получив участок по соседству с пленным испанским капитаном Диего, втерлась к нему в доверие и даже на полном серьезе завела с ним роман, быстро влюбившись в свой объект разработки.