Моя Оборона! Лихие 90-е (СИ) - Март Артём. Страница 25

— Конечно, не прошляпишься, — кивнул Кулым, откинувшись на кресле. — Не прошляпишся, потому что к Маринке я тебя больше не подпущу.

Сизого прострелило. Он пытался протестовать, но Кулым ничего не хотел слышать. Так, Георгий и ушел из кабинета авторитета. Чувствуя опустошение, он решил сегодня напиться. Решил не сразу. Еще пару часов перед этим Сизый просто катался по улицам города, слушая радио.

На радиоволне вещали Леонтьев с его песней «Напоминай о себе»:

В дрожащем пламени свечи

Тени двоих сплелись.

Мы нежностью полны,

Только в любви мне не клянись.

И эта ночь растает без следа,

Как всегда,

А утром нежных слов ты мне не говори —

Просто позабудь, просто уходи.

Не напоминай о себе…

Сизый выругался матом и выключил радио. Почему-то в этот момент злость захлестнула Георгия. Это была злость на того самого парня, который привез Марину. Как там его звали? Виктор, что ли?

Там на стоянке, когда он столкнулся с этим Виктором, он поглядывал на Марину и ужасался тому, как она смотрела на незнакомца. Во взгляде был явный интерес к Виктору. На себе он никогда не ощущал подобных взглядом Марины, и оттого ему стало еще более тошно.

Сизый на ходу нашел и вставил кассету с песнями группы Любэ, и Расторгуев, после известного вступления, затянул слова песни «Давай наяривай»:

Распрощался я с юностью вешней,

Но осталось похмелье весны.

На втором куплете Сизову захотелось прибухнуть еще сильнее. Он ехал близко к центру, по Розочке, и как раз увидел, напротив старого здания педагогического института, вывеску какого-то кабака. На вывеске написали нехитрое название: «РесторанЪ».

Сизый глянул на свой поддельный «Ролекс Уйстер» — красиво-уродливые часы в позолоте. Сизый знал, что они поддельные, зато внушали. Да и никто из пацанов не догадывался. Времени подходило семь вечера, и, недолго думая, Георгий решился заехать в этот кабак.

Моя ночная смена прошла в обычном режиме. Кроме терок с Игнатом, особых происшествий больше не было.

Конечно, мы вывели несколько буйных, пришлось влезть в конфликт между армянами и дагестанцами, выслушать, что нас с Женей найдут и уроют, вывезут куда-нибудь в посадку или за Кубань, что дни наши сочтены и прочее. В общем, обычная рутина вышибалы, кем мы, в сущности, и являлись. Ничего особенного.

Большинство из подобных угроз заканчивались ничем, но, бывало, конечно, что особо обидевшийся посетитель поджидал кого-нибудь из нас у Эллады следующие несколько дней. Иногда даже действительно находил своего обидчика из нашего числа. Однако видя, за моей спиной, спиной Жени или еще кого-нибудь из наших, группу серьезных крепких парней, быстро отступал.

Работали мы, конечно, без всяких договоров, документов и обязательств. Большинству как охранников, так и хозяев и в голову не приходило как-то оформлять эти извращенные трудовые отношения.

Просто приходишь, стоишь свою смену, утром получаешь заработанные двадцать долларов, и все. Больше ты ничем не связан с этим заведением и его хозяином.

Смена, привычным делом, заканчивалась в восемь, в бухгалтерии, мы с Женей получали наши деньги прямиком из борсетки хозяина заведения — немолодого уже армянина по имени Ашот Араратович Танкян и поехали по домам, на отсыпную.

Как ни крути, а в те времена двадцатка за ночь была хорошими деньгами, учитывая местные зарплаты едва ли в сто долларов.

За эту рабочую ночь вышибалы, первую, для меня за столько лет, я даже почувствовал небывалую ностальгию. Смену закончил, в общем-то в хорошем расположении духа, даже несмотря на произошедшее с Игнатом.

Как и договаривались, после работы я, Женя и Игнат с Жанной уехали к ней в общежитие, чтобы девушка могла собрать свои вещи.

Когда отъезжали от Эллады, я видел, как за углом, в паре кварталов стоит, притаившись та самая белая восьмерка бывших дружков Игната. Жанна побледнела, когда заметила машину, и Игнат принялся ее успокаивать. Случившееся никто больше не обсуждал.

Мы с Женей проводили парочку. Даже подежурили у вокзала, пока не отошла их электричка. Все это время упорная восьмерка крутилась рядом, постоянно давая знать Игнату о нависшей над ним опасности.

Потом мы поехали по домам. Я завез Женю, сам погнал пятерку к своему дому. Мне предстояло выспаться, а вечером жала новая смена.

Я должен был стать на ворота в одном кабаке в центре города, названия я не помнил, но помнил место, и это главное.

— Жень? — Спросил я, когда мы ехали к нему домой. — У меня сегодня смена будет в восемь. Можешь подменить? Хочу выспаться и сходить завтра к юристу.

Я хотел как можно скорее основать агентство. Время не ждет, и в любой момент кому-нибудь из Черемушек может взбрести в голову сделать нам какую-нибудь подставу. Чутье говорило мне, что лучше бы поторопиться.

— К юристу? Че там, много волокиты? — Спросил Женя.

— Не так уж. Нужно разработать устав обороны и еще несколько бумажек, а главное — получить лицензию. Пока что для регистрации, только мне. Но, у меня есть мысли, как протянуть всех нас разом. Благо деньги на это есть. Ну что, готов ехать в Краснодар, и проходить там двухнедельное обучение?

— Куда? — Удивился Женя. — В какой Краснодар? Какое еще обучение?

— А как ты хотел? — Улыбнулся я. — Краснодар, потом еще в разрешительной системе регистрироваться.

Женя посмурнел и отвернулся к окну.

— Еще б я по Краснодарам и всяким системам не шастал. А нельзя это как-то без меня? Я на дух не переношу все эти ссаные бумажки. Меня подташнивать начинает, даже когда я в сберкассу хожу, за квартиру платить.

— Ладно, шучу я, — я улыбнулся. — Есть у меня идейка, как сделать все по-быстрому. Без левых движений. Чтоб никого зазря не таскать.

— Шуточки у тебя какие-то дурацкие, — буркнул Женя. — Я уже думал заднюю врубить.

Я хрипловато рассмеялся, Женя же, как бы в ответ, пробурчал что-то невнятное. Я смог разобрать только пару матюков.

— Да ладно. Не переживай. Щас соберу нужные бумажки и пойду в администрацию.

— Куда?

— В совет народных депутатов, — поправился я.

— М-м-м-м, — протянул Женя. Ему и это явно ничего не сказало.

Еще бы. И в прошлый раз, и в этой, всей бумажной и организационной работой занимался я.

— Ну лады. — Ответил он, — подменю, конечно. Смена, по времени, как обычно?

— Ну да. Ты там не работал? По Розочке какой-то то ли пивняк, то ли бар.

— Ресторан, что ли? — Спросил Женя. — Не, там не доводилось. Только раз уж замена, надо предупредить тамошнего хозяина. А то в прошлом месяце я подменял как-то Фиму. Ездил вместо него в одно кафе, в Кубанке. В дневную смену. Ну и че ты думаешь? Не поверили, что я от Фимы приехал, сказали, работать не буду. На бандита, мол, похож.

— Да уж, — я рассмеялся. — Если б я тебя не знал, тоже принял бы за братка. Харя такая смурная, что и подойти страшно.

— Ага. Да только и смену не отработал, и деньги на дорогу потратил, а Фиму вообще больше, после того раза, там видеть не хотят.

— Ладно, — сказал я, заворачивая во двор Женькиного дома. — Если так, то съезжу туда заранее, предупрежу, — я задумался. — Часов в семь, наверное.

Когда вечером, после сна, я вышел из дома, времени было половина седьмого. Ехать тут всего ничего, но погода сегодня подкачала. Когда стемнело, ударил мороз, и поднялся неприятный колкий ветер. На небе бугрились темные тучи, грозящие мерзким февральским снегом.

Я долго прогревал остывшую пятерку, сидел в салоне, прячась от ветра.

Потом пошел открывать старые некрашеные ворота, вернулся к машине и стал выгонять пятерку на улицу.

Дорога у нас освещалась плохо: один единственный фонарь горел на дальнем столбе, подсвечивая перекресток.

Я щёлкнул ручником и уже было хотел выбраться из салона, чтобы затворить ворота, но заметил кое-что странное: два темных силуэта, что стояли на углу, в конце бегущего вдоль дороги перекрестка. Люди стояли в тени, и свет фонаря их не трогал.